Парящая для дракона. Обрести крылья - Эльденберт Марина

Он урчит так громко, что это передается мне, от кончиков пальцев, которыми я касаюсь горячих растопыренных чешуек, до самых пяток, на которых сижу в коконе из крыльев.

– Прости, – говорю еле слышно. – Я не хотела от тебя уходить. Я больше никогда тебя не оставлю, слышишь?

Урчание становится еще громче, хотя куда уж громче – непонятно. Вдобавок ко всему раздается шуршание, и снизу в наш кокон заползает Гринни. Выражение морды обиженное: «Что это вы тут без меня обнимаетесь?!»

Я кладу вторую руку ей на голову и впервые за долгое время чувствую себя невыносимо счастливой. Ровно до тех пор, пока не раздается покашливание. Приходится отодвинуть крыло и выглянуть из-за него: Торн смотрит на нас крайне выразительно.

– Ты хотела спать, Лаура.

– Да, но я передумала насчет остаться одной. Я хочу остаться с ними.

– Здесь ничего не обустроено.

– Мне вполне хватит вот этого, – киваю на матрас, который, очевидно, служит лежанкой для Верража.

Кажется, мне удалось перебить эффект от сапожек: лицо Дракона номер один сильно вытягивается.

– Очень смешно. Пойдем.

– А я не смеюсь, мне не привыкать к походным условиям. – Поднимаюсь, но Верраж от меня не отходит. Стоит рядом и урчит. – Я не собираюсь бросать его сейчас. Снова.

– Тебе нужны нормальные условия. И безопасность.

– Самые нормальные условия в Ферверне – рядом с ним. Не говоря уже о том, что рядом с ним самое безопасное место во всем Хайрмарге.

То, что Верраж кому угодно откусит за меня голову, я знаю. Сама не представляю как, но знаю – возможно, это знание приходит с пламенем, а может быть, это просто чувства и интуиция.

– Лаура, – жестко произносит Дракон номер один.

– Торн, я останусь с ними, – отвечаю не менее жестко.

Дракон смотрит на меня, я – на него, раньше мне хватало минуты, чтобы под этим взглядом начать ледяную кристаллизацию, но сейчас, видимо, мои температурные режимы несколько изменились. Поэтому я спокойно выдерживаю его холод, и наши гляделки продолжаются.

Чтобы потом очень резко закончиться.

Торн выходит за дверь, вместо него появляется мергхандар. Я замечаю в мисках нетронутую еду и хмурюсь.

– Опять тебя кормить? Ну что ты как маленький.

Показываю на корм.

Верраж не двигается с места, только когда я приближаюсь к месту кормления, следует за мной.

– Ешь.

Драконенок осторожно опускает голову, но тут же ее поднимает.

– Я никуда не уйду. Ешь.

Раздается хруст. Гринни с любопытством следит за кормежкой, а потом буквально влезает между Верражем и миской и хватает его корм. Этот кусок – размером с ее голову, тем не менее она гордо волочет его по полу, после чего укладывается у окна и принимается грызть с видом победительницы. Д-добыча!

Мергхандара снова сменяет Торн, и я поворачиваюсь.

– Кровать поставят сюда. Временно, – говорит он. – Ты не можешь постоянно жить в зверинце.

– Почему? – интересуюсь я.

– Лаура, хватит.

– Что – хватит? Я всего лишь задала вопрос.

– Ты бессовестно пользуешься своим положением.

– А ты бессовестно пользуешься властью. Мне кажется, сейчас мы впервые на равных условиях.

Прежде чем Торн успевает ответить, я говорю:

– Мне нужно увидеться с отцом. Пусть по видеосвязи, но это важно. Я хочу с ним поговорить о матери.

– Ты сможешь увидеться с ним лицом к лицу. Твоя семья вернулась в Ферверн.

От неожиданности я не сразу нахожусь что ответить, а потом приносят кровать. С помощью специальных контуров аэропереноски разворачивают прямо над полом – так, чтобы она прошла в дверь целиком, после устанавливают у противоположной стены, напротив матраса Верража. Следом за мергхандарами приходят горничные, которые ее застилают.

Здороваются, с опаской косятся на Верража, но драконенок сидит смирно и наблюдает, Гринни – тоже. Для них это все в новинку, только когда слишком длинный край простыни падает на пол и виари пытается цапнуть ее зубами, Торн командует:

– Сидеть, – и виаренок прирастает к месту.

До тех пор пока горничные не заканчивают и не исчезают за дверью.

– Свободна, – говорит он Гринни, касается кнопки включения встроенного камина и поворачивается ко мне. – В душ тебе все равно придется идти в другую комнату. Здесь еще не установили сантехнику. Пока будешь в ванной, все прогреется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я киваю:

– Хорошо.

– Довольна?

– Ты сегодня об этом уже спрашивал. И да, ответ снова положительный.

Я направляюсь к дверям, но Торн меня останавливает. Просто шагает наперерез, и мне, чтобы не влететь в мощную драконью грудь, приходится резко сбавить скорость.

– Мы еще не закончили, Лаура. Нам нужно обсудить вопрос наставничества.

От этого взгляда – совершенно непохожего на тот, что был некоторое время назад, более глубокого, сильного, яростного – начинает покалывать подушечки пальцев. Не знаю, как его чувствует Льдинка, но я его чувствую на двести пятьдесят процентов. Раньше такого не было.

– Для меня это уже вопрос решенный, – пожимаю плечами.

Торн приподнимает брови.

– Я хочу в наставники Ардена.

– Нет.

Это звучит резко, холодно и жестко.

– Это единственный человек, – я смотрю ему в глаза, – из твоего окружения, которому я доверяю. К тому же он врач, и, насколько мне известно, хороший.

– Ему не доверяю я.

Кажется, мы плавно подошли к тому, почему Арден оказался в тюрьме.

– Почему?

– Это не важно. Достаточно того, что ты услышала, Лаура.

– Мне – нет. Мне нужны причины, чтобы не доверять кому-то. Чтобы понять, почему я не могу попросить этого человека… прости, иртхана себе в наставники. Причины, Торн, а не ответы в стиле: «Моя ледяная драконья задница так изволит». В противном случае я могу решить, что мы вернулись к тому, от чего ушли, и что нам наплевать на наши договоренности. Надеюсь, что это не так.

Вряд ли камину под силу справиться с тем, как резко холодает в комнате.

– Ты играешь с огнем.

– Скорее со льдом. А ты говоришь, как киношный злодей.

Собиравшийся продолжать Торн на мгновение замолкает, зато я больше молчать не намерена.

– Когда я была в Рагране, Арден был единственным, кто говорил со мной нормально. Единственным, кто не имел каких-то скрытых мотивов и не рычал на меня так, что мне грозило родить прямо сейчас. Он рассказал мне обо всем, что меня ждет. Честно. К сожалению, я его не послушала. Арден просил меня вернуться в Ферверн, говорил, что только здесь я буду в безопасности. Именно поэтому я хочу в наставники его, Торн. Потому что ему я верю. И считаю, что Льдинка будет в безопасности только с ним. Как я уже сказала, безопасность моей дочери – превыше всего. Поэтому, если у тебя есть аргументы, по которым мне не стоит ему доверять, я внимательно слушаю.

Нас тоже внимательно слушают. Двое. Две пары глаз уставились на нас – Гринни и Верраж сидят бок о бок и сопят. Даже не представляю, сколько им придется так сидеть, а мне так стоять, но ничего. Я терпеливая.

Подожду.

Зрачки Торна едва уловимо подергиваются, заостряясь кверху и книзу, но звериными так и не становятся. Наконец он произносит:

– Арден в тюрьме.

– Я знаю.

Когда я просила в его наставники, я не задумывалась о том, что буду говорить. Но вот что удивительно – слова приходят сами собой.

– Откуда? – Голос Торна становится еще холоднее.

«От дракона», – хочется сказать мне. Вместо этого я отвечаю:

– Мне звонил отец Эллегрин Рэгстерн. Просил передать, что его дочь очень встревожена по этому поводу и что я должна сделать все, что от меня зависит, чтобы заставить тебя передумать. Именно тогда я тебя набрала, Торн.

– Ты звонила мне, чтобы просить за него?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да.

Его зрачки все-таки вытягиваются в вертикаль, и в этот момент Гринни с Верражем пригибаются к полу, а у меня по коже прокатывается пламя. Знакомое пламя, только с утроенной силой, и что-то с не менее яростной силой отзывается на это пламя внутри.