Алёша Попович и Тугарин Змей. История Алёши - Ирина Эрхарт

в лесу Юлия не оставил. До сих пор от него больше шуму было, чем пользы.

– Так. И что же ты предлагаешь? – обернулся я на него.

– Ну, пусть первым пойдёт кто-нибудь постарше, поопытнее... – Юлий покосился на Тихона.

Чего это он, надумал дядькой моим жертвовать? Я посмотрел на коня сурово, и тот сразу:

– Что? Я просто забочусь об успехе кампании!

Я не собирался дальше его слушать. Запрыгнул на бревно и стал осторожно бочком по нему продвигаться, но едва назад не опрокинулся. Тогда лицом вперёд повернулся и пошёл, раскинув руки для равновесия. Так до середины добрался, но тут нога соскользнула, и я на бок завалился. К счастью, успел вовремя руками да ногами ствол обнять и дерево оседлать. Отряд мой позади только ахнул.

Теперь уж бояться было нечего. Я осторожно поднялся и в несколько больших шагов добрался до другого края.

– Ну, где вы там? – крикнул я, обернувшись на спутников. – Давайте сюда!

Следующей бабушка Любавина пошла. Неуклюже влезла на бревно и обернулась, чтобы руку внучке подать. Так они, потихоньку ноги переставляя, почти добрались до меня. Но тут Юлий голос подал:

– Стойте, почему все думают только о себе?

– Ну чего тебе, окаянный? – крикнула ему бабушка.

– Мне ничего. А вот о Моисее вы подумали?

– А при чём здесь Моисей?

– Интересные вы люди. Как он пройдёт по бревну? Он же осёл.

Моисей, мирно жевавший траву, вскинул уши. Вот это да! Неужто Юлий к своему четвероногому собрату вдруг сочувствием проникся?

– Я тоже боюсь по бревну идти, – пожаловалась Любава.

Бабка вздохнула, сплюнула и Любаву на руки подняла. Назад вернулась, усадила внучку Моисею на спину и, подхватив обоих, до меня дошла. Вот это женщина! И откуда только у русских баб такая сила?

Я помог Любаве с бревна спуститься и усадил на Моисея.

– Спасибо тебе, Алёшенька, – сказала она, взяв ослика за поводья. Бабушка её аж рот раскрыла от такой несправедливости. Но говорить ничего не стала, только вздохнула и плечами пожала.

Теперь настала очередь Тихона с Юлием по бревну идти. Но отчего-то они не спешили. Я видел, как дядька с конём что-то обсуждал, и вид у него был растерянный.

– Ну, что вы там, быстрее, – позвал я, махнув рукой.

– Сейчас, тут Тихон высоты боится, – отозвался Юлий.

– А ты когда пойдёшь – вниз не смотри, – крикнула Тихону бабка.

– Я не могу не смотреть. – Дядька руками развёл.

– О, я знаю, что нужно делать. Ты глаза закрой, – предложил Юлий.

– И то верно. – Тихон просиял, выправил майку из портков и натянул на голову.

Юлий вытолкнул дядьку на бревно. Тот руки вперёд выставил и вперёд пошёл. Внизу речка шумела.

– Давай, давай, Тихон, – крикнул я, чтоб дядюшку подбодрить.

– У тебя получится, – добавила Любава.

– Смелее! – не осталась в стороне бабушка.

– Так, молчите все. Командовать должен кто-то один, – крикнул Юлий и, цокая копытами, нагнал Тихона на бревне.

– Давай, давай, Тихон, у тебя получится, смелее.

Тут дядина нога соскользнула, и он сорвался с бревна. Но на счастье, верёвочка его креста нательного зацепилась за сук. На ней Тихон и повис, качаясь из стороны в сторону и со страху руками размахивая.

– Спокойно, Тихон, сейчас они тебя спасут, – пытался успокоить его Юлий, сам паникуя не меньше. Но сучок, на котором дядька повис, обломился, и Тихон полетел в реку.

– Ну Тихон... – только и успел горько произнести Юлий.

Дядька рухнул в расщелину и скрылся под водой.

– Ну, что вы на меня смотрите, – сказал Юлий. – Спасать его кто-нибудь будет?

Тут я опомнился и прыгнул за дядькой.

– Алёшенька! – услышал я сверху.

– Любава! – послышался следом бабкин голос.

Я рухнул в реку. На меня упала бабушка, а следом Любава с Моисеем. Речка оказалась глубиной курице по колено. Отмокая животом в воде, я увидел, как Тихон поднялся на ноги как ни в чём не бывало. Вытряхнул воду из ушей, поцеловал нательный крест и заправил под майку.

– Нечего меня спасать. Чай не утопну, – сказал он спокойно и, нас не дожидаясь, вдоль реки пошёл.

Глава 4

Пройдя ущелье, мы вышли на холм, за которым возвышалась скала, заслоняя солнце. От подножия наверх едва заметная тропа вела, петляя меж елей. На вершине стоял покосившийся, но крепкий с виду дом.

– Туда пойдём, – сказал я, глядя на него. – Нужно у добрых людей путь разведать.

– А вдруг не добрые, а совсем даже наоборот? – спросил Юлий, подозрительно прищурившись.

– Да что гадать-то? Нужно разузнать.

– Правильно. Нужно, чтобы кто-нибудь сходил в разведку, – согласился Юлий, но никуда подниматься не стал. Отошёл подальше и уселся под деревом, подперев голову копытом.

– Может быть, ты сам и сходишь? – недовольно сказал Тихон.

– Хорошо, но в чём же тут логика?

– Какая ещё логика? – переспросил дядька. Было видно, как у него кулаки зачесались. Коня он уже явно с трудом терпел.

– Вот темнота, – Юлий развёл копытами так, будто объяснял очевидное. – Всё очень просто. Алёша – богатырь. Он главный герой и погибнуть не может. Я его богатырский конь, – продолжил он, указав копытом себе на грудь. – Любава – невеста героя. Они должны пожениться и всё такое. – Краем глаза я заметил, как Любава покраснела и опустила голову, пряча лицо. – Моисея я не отдам, потому что он мне нравится. Вот и получается: либо ты, либо бабка.

От такой наглости старики аж рты раскрыли и пошли на Юлия, сжимая кулаки. Я не стал смотреть на то, как они коня уму-разуму учат. Но и мешать им тоже не стал – Юлий давно хорошую взбучку заслужил.

Я развернулся и спустился по холму к подножию скалы. Чтоб не тратить время, по тропе петляя, решил я напрямик идти. Подпрыгнул, за выступ уцепился, да так наверх и полез.

– Вертай взад! Вертай, тебе говорю! – крикнул Тихон мне вслед.

Но я не стал его слушать, больно высоко уже забрался. Скоро я перед домом стоял. Он оказался куда больше, чем мне снизу казалось. Одна только дверь на три моих роста вверх уходила. Я, поднатужившись,