Алёша Попович и Тугарин Змей. История Алёши - Ирина Эрхарт

что под Баюн-горой. А как войско тугаринское туда войдёт, то мы ловушку нашу камнем-то и прикроем! – Я ударил пальцем по листу, проткнув его насквозь, и рассмеялся, гордясь своей смекалкой. Тихон захихикал вслед за мной.

– Так ведь а золото мы как обратно из пещеры заберём? – крикнула Любавина бабка.

– Золото? Так это... – Я почесал в затылке. Об этом мы как-то не подумали. Я покосился на Тихона, но тот только плечами пожал.

Но тут на помощь пришла Любава, умница моя.

– А давайте подождём, пока там басурмане с голоду сдохнут, – звонко крикнула она. Народ ахнул. Любава, похоже, спохватилась, что не пристало девице такие слова говорить, смущённо потупилась и добавила тише: – Ну или ослабнут.

Мысль была хороша. Я даже рассмеялся от радости и от облегчения. Да и люди ростовские сразу оживились. Кто-то принялся в ладоши хлопать, кто-то родных обнимать. В воздух шапки полетели.

Да и у меня на душе спокойно стало. Ну и что, что не мог я с тугарами силой сравниться? Ум и хитрость порой острее меча бывают.

После совета мы немедля принялись план наш в действие приводить. Народ ростовский по домам разбежался, золото из закромов да из сундуков доставать. Никто добро своё не прятал. У кого что было, на площадь начисто снесли и в кучу сложили. Чего там только не было: серёжки да браслеты, червонцы да утварь старинная. Бабка Любавина даже зуб свой единственный золотой в кучу бросила. А отец мой, поп, церковный колокол со звонницы снял. В него мы весь оброк и сложили – для удобства, значит.

Мужики ростовские, кто покрепче, колокол окружили, крякнули, подняли на плечи да понесли его к горе. Бабы с детьми следом поплелись. Тихон впереди шёл, руководил и дорогу указывал. А я первым налегке шагал, как настоящему герою и полагается.

Отец мой по пути у тропинки указатель поставил: на дощечке рисунок с золотом. Это чтоб Тугарин сразу в пещеру шёл и город не тревожил.

Тропинка скоро кончилась, и мы пошли по подъёму пологому, что вёл к Баюн-горе. Гора та была невелика, с трёх мужчин высотой. А у подножия её вход в пещеру зиял. Туда нам и предстояло золото ростовское прятать и басурман подлых заманивать.

Когда народ внутрь вошёл, чтобы оброк на место положить, я отправился подходящий камень искать. Нашёлся он быстро. Круглый, в два моих роста высотой, ровно как вход в пещеру. Поднатужившись, я его на обрыв над пещерой прикатил.

Тем временем люди ростовские как раз наружу вышли. Они на меня с камнем посмотрели, покричали одобрительно да, пританцовывая, обратно в город отправились. Я их с горы взглядом проводил – благо, отсюда весь Ростов как на ладони виден был. Только дядька мой с ними не пошёл, а рядом со мной уселся. Остались мы с ним вдвоём Тугарина дожидаться. А люди в церкви собрались, чтобы нашествие орды переждать да помолиться за успех нашего дела.

Вечер быстро пролетел, и наступила ночь тёмная, полнолунная. Дядька на камне растянулся и задремал. Решил и я поспать, чтобы время скоротать и к утру сил набраться. Уселся, к камню спиной прислонившись, да так вскоре и заснул.

* * *

Разбудил меня Тихон, с камня рухнувший, да дрожь скалы подо мной.

– Пожаловало племя басурманское, – сказал дядька, сжимая кулаки.

Я ахнул и забрался на камень, чтобы рассмотреть получше.

По тропе скакали басурмане. Те, что впереди ехали, самого Тугарина в паланкине несли. Он был огромен, высок и широкоплеч. Чёрные как смоль волосы и усы до самой груди свисали. А за спиной Тугарина торчали рукояти двух сабель.

Там, где войско проходило, свет дневной мерк и на небо туча чёрная набегала. А под копытами их лошадей земля дрожала на версту вокруг. Тугары встали у указателя с золотом, помедлили мгновение и прямиком к горе направились.

– Иго чёрное. Недолго им пировать осталось, – сказал я злорадно. – Сейчас отведают силушки богатырской!

Тугары скоро до пещеры добрались и внутрь зашли. Я спрыгнул и в камень руками упёрся. Тихон тоже в стороне не остался, и принялись мы вдвоём толкать. Но как ни тужились, камень, который я намедни один катил, даже вдвоём мы сдвинуть не могли. Неужто тугар испугались да от страха ослабли? Я уж и спиной упирался, и плечом, но безуспешно.

Тут я переживать начал. Неужто весь план наш псу под хвост пойдёт? Но вдруг я заметил, как с нашей стороны под камень букашка заползла и лапками упёрлась. Истину говорят: когда дело правое делаешь – сама природа-матушка помогает. Камень сразу поддался и с обрыва вниз рухнул. Я выглянул из-за края. Камень так надёжно пещеру запечатал, что ни щёлочки басурманам не осталось.

Тихон довольно руки потирал.

– Ага, отведали силушки богатырской! – обрадовался я и от большого чувства ногой топнул. Но не вспомнил я тогда про удаль свою богатырскую. Гора под моим сапогом затряслась, камень сдвинулся и вниз по склону покатился. Прямиком к городу! Басурмане с гиканьем повалили наружу, но нам с Тихоном было уже не до них.

Мы бросились камень догонять, но куда нам! Тот запрыгал по холмам: высоко взлетал и с огромной силой вниз обрушивался. Мы с Тихоном встали как вкопанные. Разинув рот, мы смотрели, как камень падает на городские ворота и снова взлетает. Один за другим он смял избы, сараи и колодцы и наконец рухнул на церковь. Я похолодел. Там же весь люд ростовский собрался! Неужели я своими руками народ свой погубил? Я припустил к городу, и Тихон за мной.

Но тут камень треснул и разлетелся на мелкие камушки, открывая целёхонькую церковь. Двери церковные распахнулись, и вышел мой отец, стуча половником о таз заместо колокола. За ним остальной народ наружу повалил, и все как один ахнули.

Да, тяжёлая картина им открылась. От домов одни обломки остались. А ворота городские, которые мы только после тугар на место поставили, вовсе в щепки разнесло.

Мы с Тихоном как раз успели до церкви добежать. Все взгляды на нас обратились. А нам и сказать было нечего.

– Да на кол их посадить! – крикнул кто-то из толпы.

Мы с Тихоном ахнули.

* * *

С уходом Тугарина небо прояснилось, но на душе у меня было пасмурно. Губить нас с Тихоном не стали – всё же намерения у нас были добрые. Но бока намяли знатно. И у реки