Король гнева - Ана Хуанг

лету перед свадьбой.

Моя улыбка исчезла, а мышцы напряглись от напоминания.

Я отвернулся от Вивиан, чтобы посмотреть на нетерпеливое выражение лица Сеселии.

— Да, — сказал я, мой тон был отрывистым. — Все свадьбы Руссо проходили на вилле Серафина с восемнадцатого века.

Мой многократный прадед построил виллу и назвал ее в честь своей жены. Моя семья ведет свои корни с Сицилии, но позже они переехали в Венецию и сколотили состояние на торговле роскошным текстилем. К тому времени, когда торговый бум в Венеции закончился, они достаточно разнообразили свою деятельность, чтобы сохранить свои богатства, которые они использовали для приобретения недвижимости по всей Европе.

Теперь, спустя столетия, мои современные родственники были разбросаны по всему миру — Нью-Йорк, Рим, Швейцария, Париж, — но вилла Серафина оставалась самым любимым из всех семейных поместий. Я бы предпочёл утопиться в Средиземном море, чем омрачать его фарсом свадьбы.

Мой гнев вырвался обратно.

— Замечательно! — Сеселия сияла. — О, я так рада, что скоро ты станешь частью нашей семьи. Вы с Вивиан — идеальная пара. Вы знаете, она говорит на шести языках, играет на пианино и скрипке, и...

— Извините. — Я отодвинул свой стул, прервав Сеселию на полуслове. Ножки заскрежетали по полу с удовлетворительно резким скрипом. — Природа зовет.

Тишина воцарилась после моей шокирующей грубости.

Я не стал дожидаться, пока кто-нибудь заговорит, и вышел, оставив в столовой взбешенного Фрэнсиса, взволнованную Сеселию и покрасневшую Вивиан.

Мой гнев оставался беспокойным ожогом под кожей, но он остывал с каждым шагом, отдаляющим меня от них.

В прошлом я немедленно мстил тем, кто переходил мне дорогу. К черту месть — блюдо, которое лучше подавать холодным; мой девиз всегда был: бей быстро, бей сильно и бей верно.

Мир двигался слишком быстро, чтобы я не соответствовал его темпу. Разобравшись с проблемой достаточно жестко, чтобы гарантировать отсутствие проблем в будущем, и пошел дальше.

Разрешение ситуации с Лау, с другой стороны, требовало терпения. Это была незнакомая мне добродетель, и она тянулась за мной, как плохо сидящий костюм.

Эхо моих шагов стихло, когда мраморные полы уступили место коврам. Я посетил достаточно особняков с похожей планировкой, чтобы догадаться, где находится уборная, но я обошел ее стороной, предпочтя массивную дверь из красного дерева в конце коридора.

Повернув ручку, я обнаружил кабинет, стилизованный под английскую библиотеку. Деревянные панели, мягкая кожаная мебель, лесные зеленые акценты.

Внутреннее святилище Фрэнсиса.

По крайней мере, он не был чрезмерно украшен золотом, как весь остальной дом. Мои глаза начали кровоточить от этого зрелища.

Я оставил дверь открытой и прошёл к столу, не торопясь. Если у Фрэнсиса были проблемы с тем, что я рыскаю по его кабинету, он мог бы встретиться со мной лицом к лицу.

Он был не настолько глуп, чтобы оставить фотографии валяться за незапертой дверью, когда знал, что я буду здесь сегодня вечером. Даже если бы они были здесь, у него были бы резервные копии, спрятанные в другом месте.

Я устроился в его кресле, достал кубинскую сигару из коробки в его ящике и прикурил ее, осматривая комнату. Мой гнев уступил место расчету.

Темный экран компьютера манил меня, но я оставил взлом Кристиану, который уже разыскивал цифровые копии фотографий.

Я перешёл к фотографии Фрэнсиса и его семьи в Хэмптоне в рамке. Исследования показали мне, что у них был летний дом в Бриджхэмптоне, и я готов был поспорить на мой недавно приобретенный Ренуар, что он хранит там по крайней мере одну улику.

Где еще...

— Что ты делаешь?

Дым от моей сигары заслонил лицо Вивиан, но ее неодобрение прозвучало громко и ясно.

Это было быстро. Я ожидал, что пройдет еще по крайней мере пять минут, прежде чем ее родители заставят ее прийти за мной.

— Наслаждаюсь перекуром. — Я сделал еще одну ленивую затяжку.

Я не притрагивался к сигаретам, но иногда баловался Cohiba. По крайней мере, у Фрэнсиса был хороший вкус в табаке.

— В кабинете моего отца?

— Очевидно. — Темное удовлетворение наполнило мою грудь, когда дым растворился, открыв хмурый взгляд Вивиан.

Наконец-то. Хоть какая—то видимая эмоция.

Я уже начал думать, что застрял с роботом на всю оставшуюся часть нашей нелепой помолвки.

Она пересекла комнату, вырвала сигару из моей руки и опустила ее в полупустой стакан с водой на столе, не сводя с меня глаз.

— Я понимаю, что вы, вероятно, привыкли делать все, что вам заблагорассудится, но это крайне невежливо — улизнуть во время званого ужина и курить в кабинете хозяина. — Ее изящные черты лица напряглись. — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам в столовой. Ваша еда остывает.

— Это моя проблема, а не ваша. — Я откинулся назад. — Почему бы вам не присоединиться ко мне на перерыв? Обещаю, это будет приятнее, чем выжимание рук твоей матери по поводу цветочных композиций.

— Судя по нашему общению, я в этом сомневаюсь, — огрызнулась она.

Я смотрел, как она глубоко вдохнула и выдохнула одним длинным, контролируемым выдохом.

— Я не понимаю, почему вы здесь, — сказала Вивиан, ее голос стал спокойнее. — Ты явно недоволен нашим соглашением, тебе не нужны ни деньги, ни связь с моей семьей, и ты можешь иметь любую женщину, какую захочешь.

— Могу ли я? — пробурчал я. — А что, если я захочу тебя?

Ее пальцы сжались в свободные кулаки.

— Ты не хочешь.

— Ты слишком мало себе доверяешь. — Я встал и обошел вокруг стола, пока не оказался достаточно близко, чтобы видеть пульс, трепещущий на ее шее. Насколько быстрее он будет биться, если я намотаю ее волосы на кулак и оттяну ее голову назад? Если бы я целовал ее до синяков во рту и задирал юбку, пока она не стала бы умолять меня трахнуть ее?

Тепло пробежало по моему паху.

Мне не хотелось трахать ее, но она была такой чопорной и правильной, что умоляла о разврате.

Тишина была оглушительной, когда я поднял руку и провел большим пальцем по ее нижней губе. Дыхание Вивиан участилось, но она не отстранилась.

Она смотрела на меня полными непокорности глазами, а я не спеша исследовал пышные изгибы ее рта. Он был полным, мягким и тревожно соблазнительным по сравнению с чопорной формальностью остальной ее внешности.

— Вы красивая женщина, — сказал я лениво. — Возможно, я увидел вас на каком-то мероприятии и был так очарован,