Кладбищенский фантом - Анна Устинова

Я сверился с часами у себя на руке. Все правильно. Часы в коридоре не врали. С большой опаской я заглянул в гостиную и к немалому изумлению обнаружил обоих предков перед телевизором. Разборку вещей они явно не закончили. Это было совершенно не похоже на мою мать. Усесться перед телевизором, когда столько дел!

– Чего случилось? – спросил я у предков.

– Тише, – шикнул на меня отец. – Очень интересная передача.

– Там для тебя на плите все оставлено, – добавила мать. – Наверное, еще теплое. Иди и поешь.

Я тоже уставился на экран телевизора. С моей точки зрения, там ровно ничего интересного не происходило. Вокруг стола сидело несколько средних лет дядек, которые по очереди что-то вяло вещали об экологии города. Вот уж никогда раньше не замечал, чтобы мои предки так интересовались экологией. А уж чтобы мать не проследила, как и что я съем? Нет, я положительно не узнавал ее. Может, родители меня воспитывают? Я не вернулся к обеду, а они мне устроили что-то вроде бойкота?

Я побрел мыть руки. В ванной меня ждало неприятное открытие. Левый глаз заплыл. «Завтра будет хороший фингал», – не сомневался я. Бодрости это мне не прибавило. Если предки и без того объявили мне бойкот, то что же будет, когда они обнаружат следы моего знакомства с Витьком! Тем более матери завтра вести меня записывать в школу. Воображаю, как она будет счастлива.

Я вспомнил, что есть хороший способ борьбы с фингалами. Надо приложить к больному месту лед. Я пошел на кухню и открыл холодильник. Однако льда в морозильной камере не оказалось. Зато в нижнем отсеке нашлась отцовская банка с пивом. Вполне холодная.

Я приложил ее и, придерживая одной рукой, другой стал обедать. Предки на кухне так и не появились. Зато банка с пивом вскоре нагрелась. Тогда я поменял ее на банку с майонезом и стал есть консервированный компот. Когда я уже почти с ним справился, в кухне возник отец.

– Ты чего это? – взглянул он на банку, которую я по-прежнему прижимал к глазу.

«Ну вот. Началось», – пронеслось у меня в голове. А вслух я сказал:

– Да так. Упал неудачно.

Отодвинув от моего глаза банку, отец мельком глянул на плоды деятельности Витька, равнодушно произнес: «Завтра у тебя точно синяк будет», – и полез в холодильник за пивом.

У меня просто челюсть отвисла. Теперь я почти не сомневался: это новый метод воспитания. Раньше отец непременно позвал бы мать, и они, наперебой охая и ахая, принялись бы выговаривать мне, что так нельзя… Словом, каждый из вас наверняка сам знает, что в таких случаях говорят предки. А тут – никакой реакции.

Подкравшись на цыпочках к двери гостиной, я решил подслушать, что они скажут друг другу наедине по поводу моего синяка. Но предки вообще ничего не говорили. Я заглянул в комнату. Родители с прежним интересом смотрели бесконечную дискуссию по поводу экологии. Я даже обозлился. Подумаешь, опоздал к обеду. Тоже мне, преступление. Разве можно из-за подобных пустяков так обращаться с человеком. А если у меня и впрямь что-то с глазом серьезное?

Не успел я об этом подумать, как припухшее место сильно заныло. Мне стало еще обиднее. Можно сказать, человека побили, а они в свою экологию вперились и на меня ноль внимания. Какая подлость! Ну, и пожалуйста, как вы со мной, так и я.

Войдя к себе в комнату и затворив дверь, я плюхнулся на диван, взял пульт и начал переключать телевизор с программы на программу. Количество каналов меня обрадовало. На нашем старом доме стояла какая-то допотопная антенна, едва ловившая шесть основных каналов. А здесь ловились и дециметровые, и кабельные… Класс! Особенно учитывая, что теперь у меня свой личный телек.

Кстати, я мигом выяснил, что идиотская передача, которую с таким упоением смотрели родители, шла по какому-то местному кабельному каналу. Какая скучища. Я быстро переключился на НТВ, где показывали крутой боевик. Это вам не экология. Во всяком случае, мне понравилось. Всего за каких-нибудь пять минут герой расколошматил десять хороших машин, взорвал одно большое здание и укокошил кучу плохого народа. А под конец судьба, видимо, в награду за усердие послала ему чемодан с пачками долларов. На этом боевик, конечно же, кончился. Хотя мне лично очень интересно было бы посмотреть, что он сделает со всеми этими баксами.

Я еще немного попрыгал по каналам и по ходу дела заметил, что мужики-экологи все еще нудно треплются. Я встревожился: «Может, в нашем районе произошла какая-нибудь катастрофа? Или, к примеру, выяснилось, что наш дом построен на свалке радиоактивных отходов? Тогда понятно, почему предки так плотно въехали в передачу».

Однако мужики говорили совсем не о катастрофе и не о нашем доме. Их интересовала проблема очистки Яузы. Верней, проблема неочистки. Потому что все они по очереди убедительно доказывали: еще немного – и очистить ее уже никто не сможет. Это, конечно, впечатляло, но не настолько, чтобы забыть о собственном сыне. Тем более Яуза течет совсем на другом конце города.

Я пустился в новое путешествие по каналам и через некоторое время, к полной для себя неожиданности, заснул. Проснулся я от того, что меня тряс за плечо отец.

– Ты ужинать будешь?

Но я никак не мог проснуться. Да и отец не особенно настаивал на ужине. Он сказал:

– Тогда разденься, разбери постель и ложись как следует. А то завтра рано вставать.

Я с удовольствием последовал его совету и немедленно провалился в глубокий сон.

Второй раз я проснулся глубокой ночью. За окном слышался вой. Сон мигом слетел с меня. Вой не стихал. Это на кладбище, сообразил я. Ну, естественно. Там ведь новый покойник. Князь Серебряный. А собаки часто на свежих могилах воют.

Не успел я об этом подумать, как к воющей собаке присоединилась вторая, потом еще одна и еще. И вот уже всю округу оглашал кошмарный леденящий душу хор.

Глава III

СОТРЯСЕНИЕ МОЗГА?

Старуха в черном испепеляла меня пронзительным взглядом. Рука ее с черной клюкой пробиралась все дальше и дальше. Еще чуть-чуть, и она зацепит меня рукоятью. Надо было бежать, но я не мог двинуться с места. Меня будто парализовало, и я лишь в отчаянии разевал рот, однако крика не получалось.

Рукоять клюки уже коснулась моей рубашки. Старуха по-волчьи взвыла. Вот оно, значит, что – пронеслось у меня в голове. Выходит, это совсем не собаки, а она.

Вой нарастал. Старуха потянула клюку на себя. Я вдруг сообразил, что ей надо. Она затаскивала меня в склеп Князя Серебряного. Я вновь попытался крикнуть, но старая ведьма, резким движением затянув меня в склеп, сомкнула костлявые пальцы на моем горле.

Отчаянье придало мне сил, я оттолкнул ее в сторону, и у меня вдруг прорезался голос.

– А-а! – заорал я и проснулся.

В комнате было светло. Рядом с кроватью валялась подушка. Она-то меня и душила. Я накрыл ею голову, чтобы не слышать хорового собачьего воя на кладбище. Сердце бешено колотилось, надо же такому присниться! А с другой стороны, хорошо, что не наяву.

Глубоко вдохнув и выдохнув, я начал нашаривать тапочки. В это время оглушительно зазвонил будильник. Я от неожиданности взвился на постели. Все-таки после просмотра ночных кошмаров становишься очень нервным.

– Федя, подъем! – окончательно привел меня в чувство голос матери. – Отец уже умылся. Теперь твоя очередь.

Я пошлепал в ванную комнату. Из кухни тянуло запахом кофе. Заперевшись в ванной, я первым делом принялся изучать фингал. Единственное утешение, что могло быть и хуже.

Умывшись, я прокрался на цыпочках в спальню родителей и отыскал на туалетном столике матери тональный крем. Это было именно то, что требовалось. Сейчас слегка подгримируемся, и порядок, подумал я.

Сказано – сделано. Мне показалось, что лицо стало выглядеть гораздо лучше. Если особенно не присматриваться, то и не заметишь.

– Федор! – окликнули меня из кухни. – Чего копаешься?

Я пошел завтракать, но едва занялся булочкой, как мать уставилась на меня и тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросила:

– Что это у тебя под глазом?

– Да так, ничего.

– Ничего? – переспросила мать.

Развернув мою физиономию к себе, она послюнила палец и принялась тереть фингал.

– Больно, – попытался вырваться я.

– А говоришь, ничего, – сурово глядела мне прямо в глаза мать. – Игорь, – повернулась она к отцу, – у Феди фингал.

– Бывает, – спокойно отреагировал предок.

– Как ты можешь так говорить! – заверещала мать. – Мне ведь его сегодня идти записывать в школу! С таким украшением!

Отец перегнулся через стол и внимательно оглядел мой глаз.

– Да это, можно сказать, даже и не фингал, – вынес вердикт он.

– Как не фингал? – возмутилась мать.

– Ну, почти не фингал, – смягчил формулировку предок. – Я думал, хуже будет. А это можно замазать.

– Ах, значит, тебе было известно про его фингал, и ты молчал? – напустилась на него мать. – Вместе, значит, от меня все скрываете! А я еще думала, чего ты, Федор, так вчера рано улегся спать.