Такой, какой я есть - Андрей Владимирович Важенин

в 20:00 31 декабря 1937 года. Скупой язык допроса не передает, конечно, эмоции. Но прадед был, видимо, орешек еще тот.

Кстати, по рассказам бабушки, люди, которые донесли, написали эти бумаги, это были соседи, хорошие знакомые, даже друзья дома, что, к сожалению, неудивительно. Завистники и недоброжелатели. Допрос носил примерно такой характер. «Белоусов, вы агитировали против стахановского движения». — «Нет, не агитировал». «Свидетель такой-то показывает, что вы говорили, один жилы и надорвал…, а всей стране норму выработки повысили». Он ответил: «Ты погляди, что на самом деле произошло». Запись. Подпись. Следующий вопрос: «Вы агитировали против субботников». Он отвечал: «Нет, против субботников не агитировал». «Свидетель такой-то показывает, что вы говорили во время субботников, что «штурмовщиной занимаемся, все то, что в Челябинске при царе построено, стоит, а то, что на прошлом субботнике сговняли, развалилось». Ответ такой же: «Выйди на улицу — посмотри». Осудили в итоге прадеда на 10 лет за подготовку теракта на товарища Сталина. Поскольку он заявлял (тоже показания свидетеля, хорошего семейного знакомого), что «в России было три царя: одного кокнули, второй сам помер, третьего точно должны чпокнуть». Семен Васильевич умер за несколько месяцев до моего рождения. Я, к сожалению, его не помню и не мог помнить. С ним, может быть, какие-то беседы и могли бы быть, хотя, в общем, наверное, вряд ли. Вряд ли они были бы содержательными и мы смогли бы достигнуть полного взаимопонимания.

То, что касается прапрадеда по этой линии, я плохо представляю, что это был за человек и кто это. Увы, так.

По отцовской линии я хорошо, естественно, знал деда. Я знал достаточно смутно в детстве прадеда Кузьму, которого можно, наверное, считать основоположником медицинской линии нашей семьи, поскольку прадед Кузьма был призван в армию в 1914 году и воевал всю мировую войну санитаром на Западном фронте. Слава Богу, выжил, не покалечен был. А вся семья переехала из Центральной полосы России в нынешнюю Курганскую область в район села Кипель. И сейчас имеется место, где были мельница, дом, пруд. Но это переселенцы по линии Столыпинской реформы. Тоже, наверное, мало общего. Мы прожили абсолютно разные жизни в разных условиях. Преемственность поколений — дело, конечно, великое, но в нынешнем мире, очень динамично развитом, и притом, что каждое поколение проживает свою, очень отличную от предыдущего жизнь, у меня мало иллюзий относительно того, что что-то содержательное могло бы быть от моих встреч и бесед с моими прапрадедами. К сожалению, грустно, но вот так.

НВП. 31-я школа

Мне очень повезло, что после 4-го класса я, естественно, по идее родителей пришел в 31-ю физико-математическую школу. Это был 1969 год. А школа открылась только в 1965 году и создавалась по образцу физматшколы Новосибирского академгородка, где готовились будущие абитуриенты и студенты крупных технических и физико-математических вузов. Школа была абсолютно классная: это был отличный подбор учителей, очень интересный подбор учеников. Мы все практически пришли отличниками, и это было холодным ушатом на голову, будучи в общеобразовательной школе (я учился в 11-й школе, которая еще не была лицеем, а была просто добротной городской школой, располагалась в соседнем доме с домом, где я и мои друзья жили), а тут оказываешься среди равных. И еще большим холодным душем была первая контрольная по математике, когда большинство нас получили двойки, тройки — это было трагедией для нас, мальчиков, которые привыкли расценивать четверку как очень большую неудачу.

Я думаю, что разговор о моих одноклассниках еще в этой книге пойдет, там много было интересных ребят. Естественно, юность была прекрасна и полна приключениями и впечатлениями. Но мне сейчас хочется вспомнить 9-й класс, подполковника Цыганка — преподавателя по НВП. После 8-го класса наши классы значительно переформатировали. Значительная часть, примерно до трети ребят из физико-математических специализированных классов, были переведены в два общеобразовательных класса, и на их место пришли ребята из «Г» класса, которые остались на физматподготовке. Среди них пришел Саша Тысячный по кличке Комар, на которую он охотно откликался, потому что действительно был такой миниатюрный, французского, дартаньяновского типа парень, неглупый, где-то способный на провокацию. И вот одно из первых занятий по НВП, по патриотическому воспитанию. Цыганок был, наверное, очень неплохим человеком и хорошим офицером, но, придя в такую среду, про которую, может быть, немножко длинно рассказал, он сохранил те же самые приемы, которые использовал в беседе и с ребятами, которые пришли в армию после 10-го класса, и с несколько другой подготовкой, несколько из других сред интересов: там была намного более простая и малообразованная публика. И вот, говоря о подвигах во время войны, он обратился к Тысячному: «Скажи, Тысячный, ты бы мог, как Александр Матросов, закрыть своей грудью амбразуру?» Сашка, всегда шустрый и острый, очень смутился: «Я не знаю, я, конечно, очень уважаю Матросова и его подвиг, я понимаю настрой и все прочее, но я не уверен, хватило бы у меня духу и смелости, не струсил бы я в последний момент, если бы оказался в такой ситуации». Наш доблестный командир сказал: «Садись, Тысячный, три!» Тысячный спросил: «Извините, а почему три? Я же честно сказал». — «Ты должен был сказать: «Конечно, я абсолютно готов и полностью бы повторил подвиг Александра Матросова, если бы оказался на его месте». Сашка пытался спорить: «Но я же не уверен, смог бы я, хватило бы у меня духа и смелости». — «Нет, советский солдат должен всегда говорить, что он готов выполнить любой приказ и совершить любой подвиг!»

ГДР. Орган

Как, наверное, все челябинские помнят, в 1985 году здание на Алом поле, в котором был расположен планетарий, было передано под орган, который был сделан в ГДР, привезен к нам. И очень быстро вот это здание в центре города приобрело колорит, стало одним из символов города и стало пользоваться очень большой популярностью и любовью у челябинцев. Я сам неоднократно там бывал, это было интересно, в какой-то степени модно: орган — что-то западное, что-то свежее и необычное. Потом загремела перестройка, немного приоткрылись границы. В 1988 году я оказался в ГДР руководителем туристической группы медработников, совсем еще молодым пацаном, так уж получилось, и в плане культурного обмена мы приехали в городок на музыкальную фабрику, где был сделан наш орган. Они помнили и знали об этом. Делали прекрасные немецкие аккордеоны. Располагался этот городок в очень интересном месте. Это была реальная граница, но условная, потому что там не было ничего, кроме такого невысокого полосатого заборчика, где