Наблюдая за гончаром, или Жизнь полна подарков - Венера Гизатулина

Меня иногда тянет к осмыслению тогдашней криминальной обстановки в стране. Криминал есть всегда и везде, но то, что было в послевоенном СССР, в таких жестоких формах и масштабах, наверное, выходило за рамки обычного. Так мне кажется.

Это было одной из главных характерных черт послевоенного времени. Тысячи, а, может, и миллионы людей, особенно детского возраста, были оторваны от своих корней и, как перекати-поле, скитались по стране в поисках лучшей доли. Самым доступным способом заработать на хлеб было воровство. В какой-то степени и меня это коснулось, не могло пройти мимо.

Приехав в лохмотьях в Самарканд, отца я дома снова не застал. Он опять лежал в больнице.

От мачехи я узнал, что маму мою освободили, она забрала Вилию из детдома и увезла её, и теперь они живут в Таджикистане, на железнодорожной станции Ханака в Сталинабадской области.

Ехать к ним я уже не имел ни средств, ни времени и вернулся в Чирчик. Нескоро нам придётся свидеться. Только через несколько лет, когда я, уже служа на флоте, получу отпуск, я смогу съездить к ним.

В ремесленном училище я проучился два года, и после его окончания в 1950 году меня, естественно, отправили работать на электрохимкомбинат.

Мне было 16 лет, и по закону мне не позволялось работать на вредном производстве, поэтому меня зачислили не в технологический цех, а в цех КИПиА, где централизованно ремонтировали приборы из всех цехов комбината.

Зачислить-то зачислили, но всё равно вскоре меня отправили в основной технологический цех, цех №1, который производил аммиак. Отправили обслуживать тамошние приборы.

Аммиак – это и завершённый химический продукт, и в то же время сырьё для других цехов комбината, где из него делали другую продукцию: азотную кислоту, аммиачную селитру, карбамид…

На заводе приняли меня очень хорошо, и я был счастлив. А в цехе КИПиА меня все звали не иначе, как Рустамчик. Давно я не видел такой ласки. Наверное, с тех пор, как жизнь разлучила меня с моими дедушкой и бабушкой.

В ремесленном училище я как будто бы закончил пятый и шестой классы средней школы. Или мне так просто написали, что я их закончил – там у них даже программы такой не было. Предполагалось, что в ремесленное училище поступают люди после седьмого класса как минимум.

И вот теперь, оказавшись на передовом химическом предприятии, я задумался – стыдно это, пожалуй, среди такого умного коллектива оказаться с образованием шестилетней школы. Частично придуманным, к тому же. Поэтому, работая на электрохимкомбинате, я поступил в вечернюю школу и до армии успел закончить седьмой и восьмой классы.

После этого меня призвали в армию.

Начальник цеха Евсей Аронович Соколовский на пятиминутке перед коллективом цеха напутствовал меня хорошими словами, пожелал мне хорошей службы и возвращения после армии в родной цех. Многие выступили и тоже поддержали меня. Мне было очень приятно.

Два года я проработал на заводе. За это время я узнал завод, как дом свой родной, – в разных цехах поработал. И в КИПиА, и в синтезе аммиака, и в конверсии метана, в компрессии и в цехе №5 – производстве азотной кислоты.

Электрохимкомбинат, на котором я начал свою трудовую деятельность после окончания ремесленного училища, на всю жизнь привязал меня к себе. Отсюда я ушёл в армию, а после армии вернулся снова.

Потом ещё несколько лет перерыва было, когда я в институт дневной уходил учиться, и после института, когда мы с женой завербовались на секретный завод в Сибири. И всё – больше перерывов не было.

7

На службу я попал на Балтийский флот.

Бравый морячок Рустам Гизатулин.

Везли нас на службу в далёкую Эстонию в товарных вагонах. Везли долго, с частыми и длительными остановками на совсем маленьких станциях и полустанках. Погода стояла тёплая. Даже когда мы выехали из Средней Азии в Россию, всё равно было тепло. На стоянках высыпали из теплушек и гоняли в футбол. В вагоне, где ехал я, в основном были ребята из Чирчикского химико-технологического техникума. Там я познакомился с Валерой Воронцовым и Николаем Павловичем Гороховым – так, по имени-отчеству, его величали одногруппники по техникуму. Почему-то их призвали в армию, не дав закончить учёбу. Мы очень подружились втроём, пока ехали до места, и пока были в учебном отряде. А потом нас распределили по разным кораблям, и пути наши разошлись. Воронцов навсегда исчез из нашего поля зрения, видимо, он после армии в Чирчик не вернулся.

А с Колей Гороховым мы встретимся после армии и будем вместе работать всё на том же нашем родном химзаводе. Всю жизнь будем вместе работать, до самой преждевременной кончины Коли. Я был главным энергетиком уже не электрохимкомбината, а производственного объединения «Электрохимпром», а Горохов у меня был энергетиком в разных цехах. И однажды я послал его в командировку на Кубу на два года. Да, в те времена, когда выезд за границу был чуть ли не равнозначен полёту в космос, я мог посылать своих специалистов за рубеж, в социалистические страны для строительства и эксплуатации там таких же, как наш, заводов… Сам я выезжать не мог – невыездной был из-за допуска к секретным сведениям, а посылать специалистов со своего предприятия мог. В конце своей жизни Николай Горохов был энергетиком одного из самых больших производств нашего объединения – капролактама.

Второй слева я, Рустам.

В то время во флоте срочная служба была пять лет. Я со службы писал письма в родной цех, рассказывал о своём житье-бытье в армии. Евсей Аронович на пятиминутках перед началом рабочего дня зачитывал мои письма всему коллективу. Почему я им писал? Видимо, потому, что цех стал моим родным домом, таким, какого у меня не было раньше. И всю мою службу во флоте я не терял связи со своим трудовым коллективом.

После окончания учебного отряда меня сначала направили на эсминец «Статный», но вскоре отозвали обратно на «Вихрь», корабль, приписанный к учебному отряду, где я начинал свою службу. Причиной тому было следующее. Пока был в учебном отряде, я как специалист-электрик помогал офицерам делать учебные пособия для политзанятий. В частности, я делал огромный макет карты Советского Союза с обозначением лампочками городов и регионов, где были расположены значимые промышленные объекты. Например, в Новокузнецке шахты обозначались лампочками одного цвета, а электромашиностроительные заводы – лампочками другого.

Пригодился мой опыт работы в цехе контрольно-измерительных приборов. Это и определило характер моей службы.

Вышедшая из тюрьмы мама снова в банковской сфере пригодилась. Теперь уже в Сталинабаде. Эту фотографию она мне морячку на Балтику прислала.

Мне вообще служба нравилась. Советский Союз хорошо кормил своих военных моряков. Во всяком случае, так показалось мне. У нас на корабле практически всегда в свободном доступе стояли бочки с квашеной капустой, с солёными огурцами и помидорами. Жизнь стала сытной и свободной! Рай да и только! К тому же за время службы мне удалось закончить экстерном девятый и десятый классы вечерней школы и получить аттестат зрелости.

Прослужил я не все пять лет, а только три с половиной. А потом в Сталинабаде заболела моя мама, и в часть пришло письмо из какой-то военной инспекции с распоряжением демобилизовать меня, так как я был единственным кормильцем. В общем-то я немного не дослужил до полного срока, если учесть, что как раз в то время срок службы в морфлоте сократили с пяти до четырёх лет.

Демобилизовавшись, я сразу отправился в Таджикистан, в Гиссарский район, где жили моя мама и сестрёнка.

Маму, несмотря на её недавнее уголовное прошлое, на работе ценили. Здесь она на курсах повышения квалификации при министерстве финансов, староста группы. 1953 г.

Побыл я у них очень недолго и вернулся в Чирчик. Оставаться в Гиссаре мне не было смысла, а в Чирчике была какая-то перспектива. На родном заводе я, возможно, получу со временем квартиру и смогу перевезти к себе маму с сестрёнкой.

Пришёл я в свой родной цех на химкомбинате и рассказал Соколовскому о нашей семейной ситуации. Евсей Аронович выслушал меня и пошёл по инстанциям. Был в завкоме, был в парткоме и даже до директора комбината дошёл. Директором тогда был Леонид Аркадьевич Костандов, который через десять лет станет министром химической промышленности СССР и пробудет в этой должности целых пятнадцать лет, пока его не назначат заместителем председателя Совета министров СССР.

Старания Соколовского не пропали даром – мне почти сразу дали квартиру, точнее, отдельную комнату в заводском общежитии по улице Менделеева. Эта улица начиналась прямо от площади, где были заводоуправление и центральная проходная. А напротив общежития располагалась пожарная часть комбината.