Полукровка. Крест обретенный - Андрей Константинов

Жора присвистнул и, прищурившись, всмотрелся в лицо Габузова.

— Самвел Тер-Петросян?

Сергей Эдуардович кивнул.

— Ну ты даешь! Личность известнейшая! Богатейший старик, миллионер, если не миллиардер! Соки «Фюмэ», слыхал?… Не слыхал? Странно, вся Европа завалена. И не только соки… Лично я с ним не знаком, но все говорят о нем только уважительно. Кремень, скала, старой закалки человек… Твоя баба у них что — в прислугах?

— Во-первых, не баба, а женщина, а во-вторых, не в прислугах, а в гостях. Вроде как родственница.

Жора присвистнул еще раз.

— Однако! И почему при таком круге знакомств вы, мусью, не летите бизнес-классом?

— Мы, в общем-то, незнакомы…

Жора вновь внимательно оглядел Габузова — его небритую, помятую физиономию, не слишком презентабельный гардероб.

— М-да… Боюсь, что без рекомендательных писем, тебе, Серега, к Тер Петросянам и на пушечный выстрел…

— Прорвемся как-нибудь. Ты мне лучше скажи, не было ли в последние дни каких-то скандалов, связанных с семейством Тер-Петросянов?

— А я почем знаю? Хотя, погоди, это ж такое семейство… Короче, они всегда под прицелом прессы, всякие там папарацци, мамарацци. Так что, если бы что-то случилось, обязательно раструбили на всю Грецию. А я, пока в аэропорту парился, от нечего делать все греческие газеты, что были, пролистал. Ни строчки про Тер-Петросянов. Значит, надо так думать, ничего такого, как говорится, места быть не имело. А тебе зачем?

— Да так, есть кое-какие опасения…

— Какие, если не секрет?

— Да так… личного свойства.

Габузов решил, что откровенничать с пусть и симпатичным, но малознакомым человеком неразумно.

— Ага, дело ясное, что дело темное. — Жора широко улыбнулся, показывая, что ничуть не уязвлен недоверием, и вновь протянул фляжку. — Добиваем?

— Спасибо, мне хватит.

— Как знаешь.

Двумя мощными выхлебами Жора опустошил фляжку, отдышался.

— Нормальный ход! Заходим на посадку, стало быть, имеем реальные предпосылки добавить до нужной кондиции…

— А может, ну ее, эту кондицию?

— Обижаешь! А отвальная? Мне завтра с утреца в море, так что имею право с земляком посидеть по-человечески… А армяне твои подождут, ничего с ними до завтра не сделается. И с бабой твоей тоже.

— Она не моя и не баба.

— А кто ж она тогда?

— Она — Женщина!..

* * *

На землю Эллады Габузов ступил успокоенным, благостным и слегка поддатым. Главное — он, похоже, не опоздал, и с Самсут пока ничего не случилось. Жора с возгласом «Жди меня — и я вернусь!» быстренько проскочил паспортный контроль через будочку «Для граждан ЕС». А вот Сергей застрял капитально — здесь очень долго пропускали многочисленное арабское семейство. Пришлось даже специально вызывать контролера-женщину, дабы многочисленные жены высокомерного, как верблюд, главы семейства, смогли открыть перед ней лица, спрятанные под паранджой, для сличения с паспортными фотографиями.

«Оно и к лучшему, — с некоторым облегчением подумал Габузов. — Устанет ждать матросик, да и отчалит без меня. Ой, не время сейчас в загул пускаться…»

В зале прибытия Жоры не было. Сергей вышел из здания через стеклянную дверь и его мгновенно обдало тропической жарой, особенно ощутимой после кондиционированной прохлады аэропорта.

«Ну, и куда теперь? — слегка подрастерялся Габузов. — До города, похоже, изрядно, надо бы узнать, где тут остановка. Должен же здесь ходить хоть какой-нибудь автобус…»

Он двинулся вдоль пандуса, полукружьем описывающего залитую солнцем площадь. Где-то впереди, за стеклянной будкой-холодильником, маячила желтая табличка с прописной буквой «А». Под табличкой не было никого, из чего Сергей заключил, что автобус — если это и вправду была автобусная остановка — будет не скоро.

Он остановился возле холодильника, забитого всевозможными, особо лакомыми в такую жару, прохладительными напитками, растерянно осмотрелся в поисках продавца — и краешком глаза заметил, как возле выхода из зала прибытия лихо притормозило желтое, сверкающее мытыми стеклами такси. Из распахнутой задней дверцы выпрыгнул легко опознаваемый моряк Жора, в руке у которого была зажата внушительных размеров бутылка. Сергей сиганул за стеклянный ящик и присел, наблюдая из своего ненадежного укрытия за действиями одесско-афинского Эдди Мэрфи. Оглядевшись по сторонам, Жора исчез в здании аэропорта, и только тогда Габузов позволил себе выпрямиться.

В мозгу мгновенно ожило воспоминание, как еще в студенческие времена он провожал в рейс Севу Гонашека — одноклассника, подавшегося после армии на «килькин флот». Начали они тогда скромно, примерно с полудюжины пива в «Жигулях». А потом было «Застолье» с хересом, вслед за ним «Баку», где друзья выглушили три бутылки шампанского, а четвертую вылили на голову какому-то хмырю, который Севе жутко не понравился. Затем — драка, милиция, протокол, докладная в деканат… Студенту Габузову влепили строгача по комсомольской линии и пропечатали в стенгазете. Ему еще повезло — случись эта история несколько месяцев спустя, после появления на свет знаменитого антиалкогольного указа, вышибли бы из университета несмотря на круглые пятерки…

— Еще три минуты — и он меня выследит, — пробормотал Габузов, отмахиваясь от воспоминаний. — Пора делать ноги…

Он вышел на край тротуара и поднял руку. Тут же, словно ниоткуда, к нему лихо подкатил фиолетово-зеленый таксомотор. Небритый водитель несколько цыганского вида проворно выскочил из машины и, подобострастно улыбаясь щербатым ртом, подхватил сумку Габузова и погрузил ее в багажник.

— Хайре! — блеснул познаниями Сергей Эдуардович, усаживаясь на заднее сиденье, и замолк. Наспех заученные фразы из разговорника куда-то мгновенно улетучились, едва дело дошло до практики.

Неновый «Опель», рыкнув мотором, сорвался с места.

— Keine Problemen! — заверил водитель. — Ich spreche Deutsch, Englisch…

— Английский, — радостно кивнул Габузов и «заспикал». — Мне в отель, пожалуйста.

— «Хилтон»? «Холидей Инн»?

— Чего-нибудь подешевле, пожалуйста.

— Очень подешевле? — без тени ехидства поинтересовался водитель.

— Ну да…

Сергей не знал, сколько дней ему придется проторчать в Афинах, так что перспектива остаться в чужой стране без гроша, протратившись на гостиницу, его не очень радовала.

— Из приличных есть «Элизия», «Посейдон». Двенадцать тысяч драхм за номер с кондиционером.

— А если без?

— Десять тысяч.

«Десять тысяч… — лихорадочно прикидывал Габузов. — Много это или мало?…»

В разговорнике о курсе местной валюты ничего не сообщалось, а в аэропорту подобного рода информация ему на глаза не попалась.

— А в долларах это сколько?

— Сорок-пятьдесят, в зависимости от того, где менять. Лучше в банке, в гостиницах курс невыгодный.

«Многовато, — решил Сергей и, немного помявшись, спросил:

— А еще дешевле? Типа…

Он едва не ляпнул про «Collective farmers’ house» (Дом колхозника), но вовремя сообразил, что едва ли будет понят в здешних палестинах, и тут же поправился:

— …типа молодежного общежития.

Замолчав, Габузов поймал в зеркале заднего вида изучающий взгляд водителя.

— Есть одно местечко получше, частный пансион, — чуть понизив голос, ответил наконец шофер. — Отличные комнаты по пять тысяч драхм. Но владелец — мой друг, и с вас будет полцены.

«Примерно десять долларов, — прикинул Габузов. — Воображаю, что за дыра! Да ладно, хрен с ними, с удобствами, нам, рожденным в СССР, к бытовым трудностям не привыкать».

— Это в Пирее, около порта, до центра далековато, сорок минут автобусом, сорок минут автобусом.

— Вези! — Сергей Эдуардович откинулся на спинку сиденья и предался созерцанию пейзажа.

Созерцать особо было нечего: двух-трехэтажные бетонные коробки с антеннами и нагревательными баками на плоских крышах, стройплощадки за бетонными заборами, вывески, большей частью на фанерке, кусках картона, тряпочках. Впрочем попадались и вполне солидные рекламные щиты, и каждый второй — на тему «Кока-колы» и «Макдональдс». «Почти как у нас теперь», — вздохнул Сергей Эдуардович и прикрыл глаза, приготовившись к долгой поездке…

* * *

Доехали, однако, быстро. Домик, возле которого остановилось такси, стоял на тенистой, обсаженной апельсиновыми деревьями, мощеной улочке, и выглядел вполне пристойно, если не сказать живописно — стены крупной каменной кладки, узкие стрельчатые окна с голубыми ставенками, розовые кусты по сторонам от входа.

Водитель достал из багажника габузовскую сумку, перекинул через плечо и бодрым шагом направился к дверям пансиона. Сергей еле поспевал за ним.

Пока глаза его привыкали к полумраку холла, водитель устремился к стойке, из-за которой выскочил лысоватый мужчина в черном костюме. Они обнялись, облобызались и принялись быстро, эмоционально тараторить по-гречески, оживленно жестикулируя и то и дело показывая на остановившегося в легкой растерянности Габузова.