Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, – сказал он.
– Дело было так, – Матильда улыбнулась. – В дом моих далеких предков пришли странники и принесли короб с зерном. Они попросили хозяев раздать всем горожанам по десять зернышек, а оставшиеся зерна посеять на заброшенном поле у сгоревшего дома.
Они строго-настрого наказали хозяевам никому про короб не рассказывать, никому его не показывать и не говорить никому о том, что они сюда приходили.
Если хозяева сделают все, как они велели, голод закончится. Если хоть что-то сделают не так, то падет на них огонь с небес, и город исчезнет с лица земли.
Странники ушли, а перепуганные до смерти люди побежали раздавать зерно.
На вопрос: «Где вы его взяли?».
Они отвечали: «Бог послал! Бог…».
Чем больше зерна они раздавали, тем больше его прибавлялось в коробе. Это заставило людей утвердиться в том, что странники – посланники небес, а короб – святыня, которую нужно бережно хранить и передавать по наследству. Так он попал в наш дом, в наш двадцать первый век.
– Может быть, вам его в музей нужно сдать? – спросил Павел.
– Может и нужно, но мне пока жалко с ним расставаться, – Матильда обняла короб. – Мне кажется, что он меня от зла оберегает, – усмехнулась. – Не подумайте, что я из ума выживаю. Я знаю, знаю, что вещи никого защитить не могут, просто мне приятно смотреть на предмет, который держали в руках посланники небес – ангелы. Мне хочется верить, что все это не сказка, а быль. Да вы сами, Павлуша, потрогайте короб. Он какой-то необыкновенный, теплый, живой, как березка, из коры которой его сделали. И как сделали – загляденье! Посмотрите, как скреплены стенки. А! И подумайте о том, что это делали люди в тринадцатом веке. Как они это делали? – он пожал плечами. – Вот и я про то. Сплошные загадки. А сколько еще тайн таит в себе наша земля, уму непостижимо.
– Вы правы, – сказал Павел. – Я тут в интернете порылся и нашел много интересного про берестяные свитки. Оказывается, первые свитки нашли в 1951 году.
– Их нашли раньше, – Матильда погладила короб, улыбнулась. – Просто вначале к берестяным свиткам относились, как к каракулям, оставленным безграмотными крестьянами. Никто всерьез не верил, что в грязи и сырости может сохраниться что-то дельное. А когда наконец-то поняли, что именно грязь и сырость спасли бересту, то с гордостью заявили о том, что не только египетские папирусы хранят тайны прошлого, но и у нас под слоем земли лежат берестяные послания!
Эти послания помогли понять, что не был наш русский народ темным и безграмотным. Они показали, что русский язык появился задолго до монголо-татарского нашествия, и дали понять, что даже мат, который сейчас становится языком всеобщего общения, не от татар пошел!
– Да-да, я об этом тоже читал, – обрадовался Павел. – И еще о том, что на Руси было два диалекта: один на северо-западе, на нем говорили в Новгороде, Пскове, Вологде, Архангельске и Перми. Второй – на юге. Он объединял Ростов, Суздаль, часть будущей Украины и центральную Россию. От слияния этих двух диалектов образовался русский литературный язык, на котором мы пишем.
– Вы, мой дорогой Павлуша, пишете на литературном языке, это верно. А вот остальная молодежь, по-моему, не только пишет, но и думает на сленге. И это очень-очень грустно, – она вздохнула, погладила короб. – А хотите я вам еще одну сказку расскажу?
– Хочу.
Они уселись на диван. Матильда налила чай в старинные с позолотой чашки из тончайшего фарфора, заговорила:
– Давным-давно в верховье Волги жил мальчик по имени Глеб. Он был серьезным не по годам. Дети бегут на реку купаться, а Глеб сидит в стороне и что-то на земле рисует. Подросли ребята, стали с девушками хороводы водить да через костер прыгать, а Глеб все в стороне сидит, не принимает участия в общем веселье.
Друзья поначалу на него обижались, а потом решили, пусть себе сидит и в землю смотрит. А он вдруг голову к небу поднял и улыбнулся.
– Что такое? – спросили Глеба друзья.
– Понял я, что мне нужно, – ответил он. – Я пойду в артель к золотых дел мастерам. Буду вместе с ними золото на сусальные листы раскатывать, купола церквей золотить.
Сказано, сделано. Приняли Глеба в артель. Работал он хорошо, и очень быстро стал одним из лучших мастеров. Но так же, как в детстве, людей сторонился, ни с кем близко не сходился, никому свою душу не раскрывал….
Слушая Матильду, Павел вспомнил, как в их первую встречу, представившись ему, она сказала:
– Меня хоть и зовут Мария Львовна, но львиного во мне ничего нет, – улыбнулась.
Улыбка у нее была очаровательной. Глаза светились, щеки чуть розовели, морщинки разглаживались, делая лицо Матильды еще привлекательней. На нее хотелось смотреть. Ее хотелось слушать. Она была из той редкой аристократической породы людей, с которых писали портреты художники девятнадцатого века. Павел гордился тем, что живет в одно время с Матильдой, что может сидеть рядом с ней на дореволюционном диване, пить чай из старинных чашек, чудом уцелевших в годы войны, слушать негромкий, чуть надтреснутый голос Матильды, и думать о том, что таких, как Матильда, не встретишь на улице. Они – историческая ценность, реликвия.
Павлу нравилось бывать в этом доме, где все-все пронизано духом вечности. Перешагнув через порог, Павел переносился в далекое прошлое, терялся во временных разломах, чтобы потом по-новому открывать для себя современность.
– Да вы не слушаете меня, Павлуша, – воскликнула Матильда. Нахмурилась.
– Слушаю, слушаю, Мария Львовна, не сердитесь, – он поцеловал ее руку. – Просто я замечтался, как ваш Глеб. Продолжайте, продолжайте, пожалуйста. Я не уйду, покуда вы мне сказку до конца не расскажете.
– Хитрец вы, Павлуша. Да еще какой хитрец, – покачала она головой и через паузу уже другим голосом, нежным. – Сказку обычным голосом сказывать нельзя. На то она и сказка – сказ… Итак, Глеб наш вырос и в артель устроился. Однажды на празднике подошла к нему девица-красавица и спросила:
– Почему ты такой невеселый да неразговорчивый, Глеб Сергеевич?
– Мысли мне покоя не дают, Настенька, – признался он.
– Может тебе надо ими с кем-то поделиться, чтобы тебе легче стало? – спросила она.
– Да не с кем мне делиться, – ответил Глеб. – Думка моя особенная, тайная. Не каждому ее открыть можно.
– А ты мне открой, – предложила Настенька. – Я твою тайну никому не перескажу, потому как люб ты мне, Глеб Сергеевич.
– И ты мне давно нравишься, Настенька, – признался он. – Ты поешь лучше всех. Сарафаны у тебя самые красивые и глаза у тебя, как небо – синие-синие, загляденье. Попросил бы я отца и матушку сватов в ваш дом послать, да не время еще. Вначале думка моя должна исполниться. Готова ты подождать, Настенька?
– Буду ждать столько, сколько потребуется, – ответила она.
Взял Глеб Настеньку за руку и к реке повел. Здесь на берегу и открыл он ей свою тайну.
– Мечтаю я, Настенька, сделать монету, которая бы счастье приносила. Хочется мне, чтобы в монете этой отражалась красота родного края, земли русской. Только не простая это задача. Никак не могу я решить, что отчеканить на счастливой монете.
– А ты сделай несколько монет, – предложила Настенька.
– Верно, – обрадовался Глеб. Обнял Настеньку. – Ой, спасибо тебе, душа моя, за добрые слова. Верно говорят: «ум хорошо, а два – лучше!» Один вопрос мы с тобой решили, а второй посложнее будет. Не знаю, сможешь ты мне помочь или нет.
– А ты открой мне свою тайну, вдруг она не такая сложная, как тебе кажется, – проговорила Настенька с улыбкой.
– Для того, чтобы монету сделать, нужно разрешение у государыни получить, – сказал Глеб. – А это, ох, как не просто. Спросит меня царица: «Что с казной станет, если каждый захочет свою монету чеканить?» А я не знаю, что ей ответить.
– А ты скажи, что монетки твои никакого вреда казне не причинят, потому что они талисманами станут. Люди их беречь будут, из рода в род передавать, как символ веры, надежды и любви к земле русской.
– Ай, да умница ты, Настенька, – похвалил ее Глеб. – Ну, слушай тогда третью загадку. Чтобы в Москву к государыне ехать, нужно хоть одну монетку сделать. А для этого особая форма нужна. Нужен искусный кузнец, который смог бы ее выковать. Но где такого мастера найти, я пока не знаю.
– Зато я знаю, – Настя рассмеялась. – Эта задачка самая простая, потому что кузнец, которого ты ищешь – мой родной брат Андрей. Его вторым Левшой зовут, потому что он собирается блоху подковывать. Только пока не может ее поймать. Думаю, он с радостью тебе поможет.
– Столько лет я счастье искал, а оно рядом было, дожидалось, когда я его замечу! – воскликнул Глеб. – Спасибо тебе, милая Настенька, ты меня самым счастливым человеком сделала.
На следующий день взялись Глеб с Андреем за работу. Старались изо всех сил, но никак не могли добиться нужных результатов. Монеты получались какими-то кривыми, некрасивыми. Прошло несколько месяцев, прежде чем решили они самую лучшую монету Настеньке показать. Посмотрела она на нее, покачала головой, сказала:
- Не люби женатого - Александр Гавриленко - Русская современная проза
- Моя струна - Валентина Коричина - Русская современная проза
- Тундровая болезнь (сборник) - Андрей Неклюдов - Русская современная проза
- Записки от старости. Ироническая проза - Владимир Данилушкин - Русская современная проза
- Бери и помни - Татьяна Булатова - Русская современная проза
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Если твоя душа отдыхает… рассказы, миниатюры, этюды, эссе, стихотворения в прозе - Лора Дан - Русская современная проза
- Дар нерукотворный (сборник) - Людмила Улицкая - Русская современная проза
- Приемный покой. Книга 1-1. Покой нам только снился - Геннадий Бурлаков - Русская современная проза