Оулд и садо-мазо - Алексей Винокуров

Вася. Смотри на себя! Сейчас ты умрешь? Видишь? Пиши! Пиши!!!

Художник хрипит. Раздается стук в дверь. Становится темно.

Действие второе

Сцена четвертая

Художник ходит по дому, надев на себя картину. Смотрит в зеркало. Пишет свой автопортрет, высовывает язык, таращит глаза.

Жена. Ты что пишешь?

Художник. Автопортрет, что же еще!

Жена. А зачем язык высунул?

Художник. Так надо. В этом идея.

Жена. Какая идея?

Художник. Высокая. (Понизив голос.) Это он так придумал.

Жена вздыхает, смотрит на картину, стоящую у стены.

Жена. А это что?

Художник. Не видишь – на кол сажают. Извращенным образом.

Жена. Что за гадость такая, зачем?

Художник. Он сказал писать.

Жена. Федя, дорогой, зачем нам это?

Художник. Зачем…

Тяжелая пауза. Художник внезапно свирепеет.

Художник. Затем, что он за это платит! Денег хочешь? В ресторан ходить хочешь? На метро будешь ездить или на машине? За границу, в Париж, хочешь поехать? Это (показывает на цепочку) у тебя откуда?

Жена. Он подарил.

Художник. И ты взяла?!

Жена. А что делать?

Художник. Выброси! Выброси эту дрянь! (Срывает и топчет цепочку.) Не могу! Не могу больше! Еще одно такое – и удавлюсь! Птичек хочу рисовать! Мышек! На худой конец – баб голых! Это – не могу! Душа не позволяет…

Жена. Правильно, Феденька. Хватит. Жили раньше – и теперь проживем. Бросим это все. В деревню поедем. Там козы, коровы – проживем. Зайцев ловить будем, шапки из них шить, шубы. Проживем!

Художник. Да, проживем… (После паузы.) В церковь ходил. К отцу Никодиму. Все ему рассказал. Грех на мне, говорю.

Жена. А он?

Художник. Епитимью наложил. Строгую. Не пиши больше, говорит, не тешь диавола.

Жена. Ну?

Художник. Что – ну? Епитимья епитимьей, а есть то что-то надо… Пришел опять к нему. Грешен, говорю, отче. Денег ему дал.

Жена. Ну?

Художник. Ничего, говорит. Все от Бога. Молись – и пиши, что хочешь во славу Божию.

Жена. Боюсь я, Федя. Боюсь, душа твоя изойдет.

Художник. Куда это она изойдет?

Жена. Кто ее знает… Куда душа исходит? В ад, наверное.

Художник. Замолчи! Замолчи, старая…

Подходит к картине, гладит ее рукой.

Художник. Автопортрет. Если я такой, какая же душа моя? Как она страдает?

Жена. Выброси ее, Феденька. Не могу я на нее смотреть.

Художник. Приснилось мне сегодня, будто я в жука превратился. Огромный такой жук, сильный. Навозный. Катит впереди себя шарик. А это и не шарик вовсе, а вся наша земля. И все на ней – люди, птицы, звери, леса всякие, поля и угодья. А я ее качу впереди себя, как шарик. И все в этот навоз впечатывается – и люди, и звери, и даже звезды. Все в нем застряло. И дух такой стоит – не приведи Господи. Умереть можно, какой дух. И всей этой дрянью я заведую. Качу шарик вперед. Остановиться нельзя. Остановлюсь – все людишки разбегутся, ищи их потом по всей вселенной. Иду, плачу, шарик впереди себя качу. И вдруг тормозит меня кто-то…

Жена. Кто тормозит?

Художник. Не знаю. Кто-то. И говорит: «Все, дело сделано. Полезай теперь сам в этот шарик». И понимаю я, что если полезу, тут мне и конец. Не хочу лезть. А меня никто уже не спрашивает, хватают за шкирку и толкают внутрь. А дышать невозможно, тьма непроглядная, чувствую – умру сейчас.

Жена. Ну, и что?

Художник. И умер. Совсем. Лежат мои кости, обдувает их космический ветер. Лежал так сто лет, двести, тысячу. Как вдруг пришел кто-то. «Вставай, говорит, во имя Отца и Сына и Святаго духа. Хватит лежать, время пришло».

Жена. А ты?

Художник. А я пытаюсь встать, но не могу. Все кругом встали, а я лежу. И начал я кричать от ужаса. Кричу, кричу – а никто меня не слышит.

Жена. И что?

Художник. И ничего.

Жена. Страшный сон какой.

Художник. Да, страшно. А если сон в руку? (Смотрит на картину). Все он, сатана! Из-за него все… Он жизнь мою поломал. Ну, так я же тебя употчую!

Распалившись, хватает шило, бьет в картину.

Художник. На! На, получи! Подохни, гад! Умри, дьявол!

Стук в дверь.

Художник. Это он!

Жена. Я открою…

Художник. Нет! Постучит и уйдет…

Стучат, не переставая.

Жена. Он не уйдет. Надо сказать ему… Сказать: мы больше не хотим.

Художник. Нет!

Жена. Не бойся! Лучше сейчас сказать, потом поздно будет.

Идет открывать. Вваливается Вася. Он прикрывает окровавленный глаз.

Художник. Что с тобой?

Вася. Ничего. Упал. Разбил глаз. Сейчас пройдет. (Валится на стул. Показывает свободной рукой на портрет). Я ее забираю.

Художник. Она не готова.

Вася. Ничего.

Жена толкает художника.

Художник. Я хотел вам сказать… Я больше не буду…

Вася. Тихо-тихо-тихо!

Сует ему пачку долларов.

Жена. Мы больше не будем.

Вася. Само собой. Это вам.

Протягивает сережки.

Жена. Мне не надо.

Вася. Надо. Они брильянтовые. Где у вас бинт?

Жена. На кухне.

Вася уходит.

Жена. Видел? Глаз в крови…

Художник. Ну, и что?

Жена. Ничего. (Показывает на картину.) Сначала ты этому глаз дырявишь, потом он приходит, весь в крови.

Художник. Ты что, дура? Понимаешь, что говоришь?

Жена. Я правду говорю.

Художник смотрит на жену, на портрет, снова на жену.

Художник. Дура! Здесь левый глаз, а у него правый… Что пугаешь?!

Жена. Я не пугаю. Я что вижу, то и говорю.

Художник. Вот то-то и оно! Акын ты. А нынче времена акынов прошли. Нужно воображение гения.

Жена. Вот ты и вообрази. Ты бьешь в картину, а у него из глаза кровь течет. Не веришь? Ударь во второй глаз!

Художник. Ты что? Очумела?

Жена. Дай сюда! (Отбирает шило.) Если боишься, я сама сделаю.

Художник. Не смей! Он убьет нас…

Жена. Уйди! (Тихо.) Мы сами его первые убьем.

Целится в глаз портрету. Резкий стук в дверь. Жена вскрикивает, роняет шило.

Художник. Кого еще Бог принес?

Идет открывать. Возвращается обратно пятясь. С ним в комнату заходит молодая красивая женщина, одетая, впрочем, очень прилично.

Художник. Чему обязан?

Настя. Меня зовут Настя.

Художник (жене, мрачно). Слышала? Настя ее зовут. Что дальше-то будет, а?

Жена. Кто вам нужен?

Настя. Василий.

Художник (жене). Василий нужен. А нас как будто бы уже и нету. Нами, видишь, никто не интересуется.

Жена (Насте). Его здесь нет.

Настя. Я видела, как он только что вошел в эту дверь.

Художник. Следила!

Настя. Я случайно увидела.

Художник. Случайно! Что-то она не договаривает… Смотри, как бы он тебя не убил.

Настя. Я не боюсь.

Художник. А я боюсь. Мне в моем доме только милиции не хватало. Иди давай отсюда к чертовой матери!

Настя. Я никуда не пойду, пока не увижу его.

Появляется Вася с забинтованной головой. К несчастью, он видит Настю слишком поздно и уже не может убежать. Тогда он поворачивается к ней забинтованной стороной, надеясь, что она его не узнает.

Настя (Васе). Здравствуй, Вася!

Вася. Какой Вася? Не понимай. Я иностранец… Купиль картин. Не понимай!

Настя. Не дури, Вася! Я тебя узнала…

Вася. Я есть иностранный англичан. Подданный ее величества королевы Елизаветы.

Настя (перебивает). Я уже думала: не увижу тебя никогда.

Вася. Я вас не знайт…

Настя берет его голову в руки и целует долгим поцелуем.

Художник (жене). Видала? Что творят, негодяи? У меня в доме…

Жена. Это любовь.

Художник. Любовь! Какая любовь? Ты посмотри на них, это чистый секс. Это разврат. Это же… кролики настоящие. Они прямо сейчас тут размножаться начнут. (Насте.) Прекратите хулиганство! Прекратите немедленно!