Анна Лоуренс (СИ) - Рябченкова Марина

— Кто ваш любовник? — прямо спрашивает он.

— Протестую, — взвыл Джеферсон.

— Протест отклонен, — отрезал председательствующий. — Стоун, отвечайте на вопрос.

Смотрю председательствующему прямо в глаза — этот взгляд требует от меня ответа. Судьи в зеленых мантиях недоуменно переглядываются.

Председательствующий должен был принять протест, но не сделал этого. Он вытягивает из меня имя.

— Мистер Берч, если вы подозреваете меня в неподобающем поведении, предлагаю представить доказательства, аналогичные тем, что представил суду мистер Джеферсон, — подразумеваю я разоблачающие фотокарточки.

Уверена, взгляд у меня категоричен, прямого ответа адвокат Берч от меня не добьется. Он сам это понимает.

Айзек Берч обращается к судьям.

— Мною был выполнен запрос в банк Данфорд на раскрытие счета, с которого поступали средства на счет миссис Стоун, — выразительная пауза, и Берч поднимает со стола лист бумаги. — Но получил отказ ввиду банковской защиты привилегированных клиентов.

Берч передает доказательство на ознакомление.

— Это значит, — продолжил Берч, — человек, что принял на себя бремя расходов миссис Стоун, — влиятельное и состоятельное лицо, и этот человек не Томас Стоун.

В зале громко зашептались.

— Тишина, — раздался стук молотка, и публика притихла.

— Назовем отношения между этими людьми — дружба, — говорит Берч. — Прошу задуматься, что будет с этой женщиной, когда дружба с состоятельным и влиятельным лицом вдруг окончится. А это непременно случится! Что тогда будет с миссис Стоун?

Смерив судей и публику таинственным взглядом, мужчина продолжил:

— Следует быть реалистом, разведенной женщине найти мужчину, готового связать с ней свою жизнь, будет непросто, тем более после всего этого, — Берч взмахнул руками, подразумевая слушание и все, что на нем было сказано. — Эта женщина вернется к отцу и матери? Хорошо, если так, но что, если эти достойные люди не примут блудное дитя обратно под родительское крыло? Что тогда будет с Анной Стоун? А я скажу вам, эта женщина… — длинным и тонким пальцем указывает на меня, — пополнит ряды подопечных социальной службы!

В зале опять зашептались.

— Но есть другой путь! — уже мягче говорит Берч. — Можно сохранить брак и дать этим мужчине и женщине шанс на счастливую семейную жизнь. Томас Стоун готов к этому.

Айзек Берч опустился на место, объявив, что другими свидетелями к допросу не располагает.

Я тоже вернулась на место.

— Молодец, — тихонько похвалил меня Джеферсон.

Судьи зашевелились.

— Допрос свидетелей окончен. Суд вызывает за трибуну представителя социальной службы, — сказал председательствующий и ударил судейским молотком.

К трибуне вышел мужчина с важным видом и внимательным взглядом. Мужчина широкий и невысокий, с сильно выпяченной нижней губой. Коричневый клетчатый пиджак на нем выглядит очень старым, а еще он ему заметно мал.

Джеферсон тихо выругался.

Беру карандаш и на листе рисую символ — «?». Показываю Джеферсону и по его недовольному взгляду понимаю ответ — за трибуной не наш человек.

— Представьтесь.

— Итан Форс, — сказал мужчина шепелявым голосом. — Третий заместитель руководителя социальной службы.

— Представитель опеки Форс, — говорит председательствующий, — учитывая все, что вы видели и слышали по ходу слушания, каково будет ваше особое мнение?

— Социальная служба выступает за сохранность всякого брачного союза, — говорит Форс. — Во-первых, развод — явление ненормальное и опасное для морального облика общественности. Во-вторых, миссис Стоун может оказаться в приюте. В-третьих, я соглашусь с мистером Айзеком Берчем, считаю, эту семью еще можно спасти и органы социальной службы готовы оказать для этого поддержку.

Итан Форс призадумался.

— Впрочем, ввиду услышанного, добавлю…. — взглянув на меня, мужчина смачно причмокнул губами. Я нахмурилась. — Если миссис Стоун вернется под опеку своих родителей, что ж, это решение я мог бы поддержать.

Патрик заметно расслабился.

Мне до конца не понятны правила игры, но, судя по всему, мнение социальной службы способно сильно повлиять на исход моего дела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наступила тишина.

Председательствующий поблагодарил представителя социальной службы и предложил ему занять место в зале, напомнив ему, что до конца слушания его присутствие в зале необходимо.

Таким людям, как Итан Форс, не положены никакие вопросы. Никто не протестует, не называет такое мнение правым или нет и тем более не оспаривает.

Следом был вызван представитель религиозной общины.

Легким пружинистым шагом к трибуне вышел мужчина с гладко выбритым лицом и зачесанными набок седыми волосами. На нем светлый серый костюм и начищенные до блеска туфли.

То был священник южного церковного прихода, этот человек выступал гораздо дольше своего предшественника. Говорил о священных узах брака и их нерушимости, говорил даже о добре и зле. Священник явно увлекся выступлением, позабыв, что он находится не в церкви, но никто не мог прервать его и попросить перейти сразу к делу, поэтому все в зале терпеливо слушали сорокаминутную проповедь отца Габриэля и только в конце этой проповеди наконец прозвучало то самое особое мнение:

— Много греха в этом браке, но я верю, в нем же найдется искупление. Я не поддерживаю развод между супругами Стоун и предлагаю им свою помощь в том, чтобы найти прощение в их сердцах и обрести Бога.

Некогда лениво распластавшийся на своих местах судейский состав и участники слушания заерзали на местах, принимая рабочие позиции. За спиной публика делает то же самое.

Председательствующий поблагодарил отца Габриэля за уделенное суду время. Священнослужителю позволено покинуть зал, но он остался.

— Суд заслушал истца и ответчика, судом заслушаны все свидетели, а также приняты во внимание особые мнения органов социальной службы и религиозной общины. Теперь суд обращается к сторонам по делу. Вам есть, что добавить по существу? Истец?

— Нет, ваша честь, — ответил Джеферсон.

— Ответчик?

— Нет, ваша честь, — ответил Берч, а Томас отрицательно качнул головой.

— Суд объявляет часовой перерыв. Слушание возобновится в 16:20, — председательствующий ударил молотком. Судьи всем составом поднялись с мест и покинули зал суда в сопровождении конвортеров.

Позади зашевелилась публика.

Откуда-то издалека слышу обрывок фразы: «… она улыбается. Серьезный расчет…». И тут я осознала, что действительно улыбаюсь. Поднимаю взгляд к балкону, репортер ведет радиовещание с места судебного заседания.

Эти люди, там наверху, в работе, ведут записи и зарисовки. Молодой парень, юноша, вдруг отвлекся и, затаив дыхание, смотрит на меня, а я на него. Парень поспешно переворачивает страницу альбома и делает зарисовку моего образа: я, глядящая на него снизу вверх.

Возникло несколько фотовспышек.

Спустя полминуты молодой художник делает легкий благодарственный кивок. Опускаю подбородок и встречаюсь со взглядом Томаса — он задумчиво оценивает меня. С моего лица спадает спокойная улыбка, и Томас тут же уводит взгляд.

— Закончили? — уставился на меня Патрик. — Идемте.

Я поспешно поднялась и пошла за Джеферсоном.

— Куда мы идем? — на ходу спрашиваю я.

— Поесть и успокоить ваши нервы.

По лестнице поднимаемся в сопровождении конвортеров. Эти суровые и строгие лица не допускают к нам репортеров, что допущены к присутствию на слушании.

На третьем этаже, за закрытыми дверьми, Патрик оставил меня в помещении, предназначенном для отдыха участников слушания. В дальней стороне комнаты шведский стол.

Долго думать желудок не позволил. С болезненным урчанием подталкивает к столу с разными вкусностями, и я не отказала себе ни в чем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как только присела за стол, появились Томас и адвокат Берч. Адвокат на меня даже не взглянул, целенаправленно двинулся к столу, а Томас с каменным выражением лица подошел ко мне.

— Надеюсь, тебе понравилось в психушке… — склонившись ко мне, холодно проговорил Том, а я не свожу с него осторожного взгляда. — Если тот, кто спит с тобой, вздумает вытащить из нее снова, просто помни — единственная дорога ведет в Гринпарк, ко мне. Думай, Анна, где твоя жизнь будет меньше походить на ад.