Дело Рихарда Зорге - Ф. Дикин

Позднее сам Зорге говорил японским следователям, что «московский Центр прислал радиосообщение с выражением благодарной признательности. Это было совершенно необычно»[100].

Конечно, разведданные о готовящемся нападении Германии на Россию поступали к Сталину из множества различных источников, включая Прагу и британское правительство в Лондоне. Но его реакция на все эти сообщения по-прежнему остается темой для размышлений. Однако для Зорге и его группы дни и недели, последовавшие за германским нападением, имели огромное значение. Сама судьба России зависела от ближайших намерений японской политики, и лишь группа Зорге могла по-прежнему информировать Москву о развитии ситуации.

На следующий день после вторжения Германии в Россию — 23 июня — в радиосообщении, суммирующем разговоры среди высших чинов германского посольства, Зорге сообщал, что генерал Отт проинструктировал всех германских должностных лиц оказывать давление в пользу японской интервенции против Советского Союза. Военные источники в Японии считали, что она может вступить в войну против России в течение одного-двух месяцев, и японский министр иностранных дел Мацуока сказал Отту, что, несмотря на японо-советский Пакт о нейтралитете, Япония может напасть на Советский Союз. Однако германский военно-морской атташе адмирал Веннекер сказал Зорге, что этого никогда не случится, ибо интересы японского флота — на юге и более нигде. И Зорге согласился с таким объяснением.

27 июня было получено радиосообщение из московского Центра. «Поставьте нас в известность, какие решения были приняты японским правительством в отношении нашей страны и германо-советской войны. Также сообщите о передвижении войск в направлении нашей границы, (подписано) Организатор»[101].

Материал, собранный в последующие недели, чтобы ответить на эти вопросы, представлял собой выдающееся достижение в истории шпионажа.

Японские политические круги разделились в своем анализе русско-германской войны. Первая реакция руководителей японской армии была оптимистической. Одзаки писал: «Для начала мы хотели узнать, какого мнение японской армии о перспективах этой войны. Я постарался собрать данные на различных встречах, на которых мне довелось побывать, а также в ЮМЖД. Мои поиски указывали, что японское правительство и армия ожидали быстрого поражения России, за которым последует крах сталинского режима».

Об этом много говорили и в «группе завтраков», где большинство из приближенных Коноэ считали, что Россию ждет скорый разгром. Эксперты помоложе в офисах ЮМЖД были настроены куда более пессимистично. Сам Одзаки, основывая свой анализ на своем знании взглядов принца Коноэ и проверяя их в разговорах с Сайондзи, был с самого начала уверен, что Япония на север не пойдет.

«Вскоре после начала русско-германской войны я сказал Зорге, что Япония не намерена нападать на Россию. Коноэ сказал, что у Японии руки связаны китайским инцидентом. И поскольку он не знает, чем окончатся переговоры о Америкой, он не хочет войны с Россией».

2 июля 1941 года состоялось заседание Имперского собрания, на котором в присутствии императора были одобрены важные решения в отношении японской политики. Был принят новый план действий, составленный армией и флотом и предназначенный для координации действий обоих как на северном фронте, на сибирской границе, так и на южном фронте — в Китае и на Тихом океане. Если переговоры с Америкой закончатся неудачей, Япония пойдет войной на юг. По словам Одзаки, на Имперском собрании были приняты три важных решения:

«1. Японии следует добиваться удовлетворяющего ее решения китайской проблемы, но в то же время быть готовой к любому критическому развитию событий на севере и на юге, для чего провести всеобщую мобилизацию, которая должна дать возможность направить войска в обоих направлениях.

2. Японии следует оставаться нейтральной и по отношению к Германии, и по отношению к России.

3. Политика нейтралитета в отношении как Германии, так и России решена окончательно»[102].

Проконсультировавшись с Сайондзи, Одзаки доложил о своих изысканиях Зорге, добавив, что японское правительство ожидает краха Советского Союза, как он смог догадаться из разговоров с людьми, близкими к Коноэ. То, что и армия придерживается такого же мнения, видно было из докладов из ЮМЖД.

Где-то через неделю после собрания Отт получил от Мацуоки краткий отчет о его решениях. По словам последнего, Япония усилила военные приготовления на севере и будет готова «приступить к искоренению большевизма в районах, прилегающих к ее территории. В то же время онй продолжит активную экспансию на юг».

Германский посол интерпретировал это заявление таким образом, что истинные намерения Японии — мобилизация на севере и нападение на Сибирь при одновременной поддержке господствующей позиции на юге. Сравнив мнение Отта, выраженное в разговоре с ним, с отчетом Одзаки об Имперском собрании, Зорге склонился к версии последнего. «У меня сложилось впечатление, что Япония предпримет меры для защиты своих позиций на севере, не предпринимая в действительности нападения на Советский Союз, и что принято решение начать активные операции на юге, а именно — в Индокитае». 5 или 6 июля Одзаки заверил Зорге, что принято решение отправить в конце месяца экспедиционный корпус в Сайгон.

В этом смысле Зорге и радировал в Москву, добавив, что отчет Одзаки об Имперском собрании от 2 июля представляется более надежным.

Однако окончательная интерпретация японских намерений зависела от точного анализа японских мобилизационных планов, и потому все ресурсы группы были' теперь сконцентрированы на этом.

Предполагалось, что предупреждение, посланное Зорге заранее в Москву, сразу после Имперского собрания от 2 июля 1941 года, в котором говорилось о японских намерениях ударить на юг, на Тихий океан, сохраняя нейтралитет на сибирской границе, даст Сталину возможность перебазировать дивизии советской дальневосточной армии на западный фронт. Благодаря разведданным, полученным от Зорге, эти подкрепления и спасли Москву от немцев.

Самые последние данные говорят о том, что русское высшее командование отдало первый приказ о переброске военных формирований с Дальнего Востока 26 мая 1941 года, когда Шестнадцатая армия была переброшена с Транс-Байкальской магистрали на запад. В период между октябрем и ноябрем одиннадцать стрелковых дивизий также были переброшены на запад. Операция затронула более двухсот пятидесяти тысяч человек[103].

С другой стороны, официальные советские источники склонны игнорировать эти меры или минимизировать их историческое значение. Например, в одной советской работе подчеркивается важность этой стратегической переброски, если бы она была сделана, для ведения войны на западе, а также настоятельно подчеркиваются агрессивные намерения Японии, несмотря на ее явное решение двинуться на юг. Подобная русская интерпретация целей и намерений японской, армии, противоречит анализу, сделанному Зорге с помощью Одзаки, решений Имперского собрания от 2 июля, которые сформулированы так:

«1. Япония не вступит в войну против Советского Союза. Лишь когда война примет благоприятный, с японской точки зрения, оборот, она возьмется за оружие.

2. Пока это не достигнуто, Япония будет скрывать свои намерения, ведя дипломатические переговоры с Советским Союзом и под прикрытием этих переговоров будет секретно вооружаться против Советского Союза».

Советские аналитики скорее придерживаются мнения Отта, чем Зорге, и здесь, вероятно, сказались перехваты русскими германских сообщений из Токио или послевоенный захват ими германских дипломатических документов. В любом случае телеграммы Зорге на эту тему были так же проигнорированы, как и те, что предупреждали о первоначальном нападении Германии на Россию.

По-прежнему подчеркивая упорные враждебные намерения Японии по отношению к Советскому Союзу, те же советские историки цитируют показания японского генерала на устроенном после войны суде над атаманом Семеновым, лидером колонии «белых» русских в Маньчжурии, захваченного русскими в 1945 году после того, как он был долгое время ведущим агентом японской военной разведки и источником информации о советских боевых порядках на Дальнем Востоке.

Этот генерал Томинага утверждает, что японский оперативный план нападения на Советский Союз под кодовым названием «Кан-току-ен» был готов к середине 1941 года. «Мы убедились, что Советский Союз перебросит свои войска с Дальнего Востока на Западный фронт и таким образом Япония сможет захватить Дальний Восток без каких-либо значительных потерь». Этот оперативный план был в действительности готов к середине июля 1941 года, однако, как сообщают все достоверные источники, истинным стратегическим ходом была сосредоточенность Японии на Тихом океане, а Квантунская армия в Маньчжурии получила приказ занимать строго оборонительные позиции по всей сибирской границе.