Пешка королевы - Мария Николаевна Сакрытина

ними?

У нуклийского мага такой вопрос даже не возник бы – убить, и дело с концом. Но я не нуклийский маг.

– Где принцесса? – повторил шаман с расстановкой, и боль стала яростнее. Теперь она напоминала боль, которую я чувствовал каждый раз, когда пытался разобрать высокий нуклийский в очередном домашнем задании Байена.

Самое смешное – мой ответ шаману ничего бы не дал. Поэтому я не стал строить из себя героя.

– В Нуклии. Ссорится с братом.

Наступила тишина. Шаман смотрел на меня, и лорд тоже. И гвардейцы. Как же я стал популярен, да к тому же за столь короткий срок! Может, и не нужно ничего менять?

– Что он несет? – первым не выдержал Войт.

– Правду, – отозвался шаман, глядя на меня с не меньшей растерянностью. – Правду, я чувствую.

Ну еще бы. Я рассматривал Рая, пытаясь разгадать рисунок заклинания. Вот узлы, так, а где же под этой паутиной центр?

Шаман с лордом переглянулись, и я не смог не рассмеяться при виде их замешательства. Все это было бы забавно, если бы не Рай. Стоило быть сдержанным, и, может, тогда Войт не предложил бы:

– Пытай мальчишку, это его друг. Он расскажет, что это за Нуклий.

Я дернулся, но смог лишь пошевелить рукой. Все это время я работал с заклинанием Рая, а не со своими «путами». А, похоже, стоило.

А шаман уже поворачивался к Раю.

У меня екнуло сердце. Видит бог, я бы все им рассказал – лишь бы дали время освободиться. И в ноги бы упал, если бы было нужно, и умолял бы.

Не пришлось. Ни я, ни шаман ничего не успели.

Из воздуха – то есть из портала, разумеется, – рядом со мной возник Криденс.

Немая сцена на этот раз не затянулась.

Криденс ждать не стал. Любезничать тоже – шаман схватился за горло, хрипя и царапая шею ногтями. Он пытался освободиться от невидимой хватки, рвал на себе одежду. На паркетный пол со звоном посыпались пуговицы – в моде нынче были высокие воротники.

– Не надо, – прохрипел я.

Только тогда Криденс обернулся. Гвардейцев он как будто не заметил, ошеломленного лорда и заколдованного Рая тоже: люди – что на них смотреть?

Его взгляд уперся в меня.

Я вздрогнул. Все его разговоры о мести, для которой придет время после его освобождения, сразу всплыли в моей памяти.

И вот Криденс пришел мстить.

Честно говоря, момент был шикарный. Я в путах не успел бы даже создать щит, подвеска Шериады, похоже, не работает – она даже сейчас не нагрелась. Я был совершенно беззащитен у его ног. Пожелай он, и печать легла бы, наверное, сразу – не пришлось бы ждать от двух дней до недели. Я уже представил, как это будет, когда Криденс вдруг спросил:

– Этот волшебник тебе докучает?

Я в недоумении смотрел на него.

Криденс говорил по-нуклийски, поэтому понял его только я. И если гвардейцам и Раю было все равно, то лорд Войт привык, чтобы его замечали.

– Что здесь творится?! – сердито воскликнул он. – Ты кто так…

Криденс заставил его онеметь, даже не повернувшись, не произнеся ни слова, ни сделав и жеста. Лорд открывал и закрывал рот – прямо как рыба в аквариуме принцессы Элизабет. И не мог произнести ни звука.

«Хорошее заклинание, надо будет научиться, – думал я, глядя на Войта. – Некоторым аристократом не мешало бы полюбить тишину».

– Элвин?

Я перевел взгляд на Криденса. В голове было пусто, если не считать боли. Ее обычно сравнивают с молоточками, но эту я бы назвал кувалдой.

– Просто хочу понять, на тебе лежит его заклинание потому что ты позволил? – с обычной для себя высокомерной ленцой поинтересовался Ворон.

Я мотнул головой – и очень зря: боль в висках сделалась еще яростнее.

– То есть он на тебя напал? – Криденс посмотрел на кашлявшего шамана. – Ясно.

Стоит, наверное, уточнить: когда нуклийскому магу в подобной ситуации «ясно», кто-то обязательно упадет на пол со сломанной шеей. Шаман упал рядом со мной, и я испуганно дернулся, но Криденс понял это по-своему.

– Да, знаю, ты бы и сам справился. Но ты же не любишь убивать, так что позволь уж мне сделать всю работу за тебя, я не против.

Я до крови прикусил губу, готовясь к печати. Но Криденс, пожав плечами, отколол от камзола шамана брошь в виде серебряного паука, бросил ее на пол, и паук ожил. Черный, мерзкий, резво перебирая лапами, он бросился ко мне.

Криденс его раздавил – так быстро, что я даже испугаться не успел.

Не дававшая мне двигаться «паутина» тут же исчезла.

Я посмотрел на Криденса – тот ответил недоуменным взглядом. Как будто спрашивая: «Что? Еще помощь нужна?»

Тут, неестественно глубоко вздохнув, упал на пол Рай. Моментально забыв про Криденса, я кинулся к нему. Про такое дыхание нам рассказывали и на уроках целительства, и на боевой магии – оно означало, что сердце бьется в агонии, а человек на самом деле не дышит. В половине случаев для спасения требовалась сердечно-легочная реанимация («До прихода нормальных целителей, – не обольщайтесь, сами не вытащите», – говорил наставник). А в другой половине – снять проклятие. Не знаю, что сложнее.

К счастью, я не потерял голову – спасибо Арлиссу. Тренировки там суровые, но в таких случаях помогают. На груди Рая плел паутину еще один паук – и от страха я его просто сжег. Криденс хмыкнул за моей спиной, зато Рай задышал нормально. Он даже пришел в себя, открыл глаза – и тут же, свернувшись калачиком, застонал от боли.

Я беспомощно замер рядом. Проклятия же больше нет, тогда в чем дело?

– Вот что бывает, если неправильно наложить ментальное заклинание, – заметил Криденс, опускаясь на колени. – Подвинься-ка.

– Не трогай! – Я чудом не создал атакующее проклятие. Любое, потому что в тот момент у меня какая-то гадость вертелась в голове, и похуже удушения. Я был в ужасе.

Криденс смотрел на меня. Ему полагалось хотя бы вспылить или тоже напасть. Но он лишь очень спокойно – как говорят с человеком в шоке – объяснил:

– Тогда он умрет. Ты ведь не знаешь, что делать, не так ли?

Даже помогая, Криденс объяснит, какой ты неуч и недотепа, и при желании он справится и одним взглядом – даже говорить ему будет необязательно.

А я, наверное, сошел с ума, потому что посторонился и позволил ему положить руки на голову Рая.

В это время лорд Войт с интересом изучал тело шамана, особое внимание уделяя