Сила соблазна - Майя Родейл

Игра шла по-крупному. Дать им то, чего они просят, а потом спокойно наблюдать, как они воют от злости и разочарования. Пусть Марсден затаил злобу и хочет отомстить, но Найтли превратит суд в публичный спектакль. Поэтому, как бы ни устал Найтли после того, как проработал сутки, все-таки отправился не домой, а в «Галлоуэй». Свой клуб. Он хотел увидеть реакцию читателей. Хотел посмотреть, ради чего покинул прелестную женщину, лежавшую в его постели.

Он поедет к ней. Хотя еще не знал, что скажет. Какая ирония заключалась в том, что он, профессиональный мастер слова, не знал тех, которые годились для этого случая. Аннабел любила его. Он овладел ею.

Наверное, следовало бы сделать предложение… Но как насчет браков по любви и единокровных братьев, которые отказывались его признать? Как насчет давних надежд и планов и неминуемого ареста? Ведь его посадят в тюрьму. Особенно после того трюка, который он выкинул с новым выпуском.

Найтли пил кофе, листал страницы «Лондон уикли» и все чаще поглядывал на посетителей кофейни.

И с нескрываемым удовлетворением отметил, что большинство из них читают его газету. Некоторые смеялись. Некоторые хмурились, пытаясь понять, почему газета пестрит черными пятнами. А может, сознавали, что правительство пытается задушить свободную прессу.

Найтли напомнили, что идет не только его личная битва с Марсденом. И что «Лондон уикли» не просто его любимица, а газета, издаваемая для людей, с которыми он вырос: торговцев, ремесленников, актеров, адвокатов и владельцев магазинов. Для людей, с которыми он хотел общаться. Среднего класса. Сам он, как бы ни старался, никогда не будет принадлежать ни к аристократам, ни к простолюдинам.

Вскоре, как обычно, появились Драммонд и Гейдж и уселись за столик Найтли у окна. Выглядели они неважно, особенно Гейдж, возможно, после долгого вечера в театре и еще более долгой ночи на какой-то вечеринке полусвета. Найтли должен был признать, что эти вечеринки были куда менее чванливыми и, следовательно, куда более веселыми, чем светские балы.

Гейдж опустил голову на руки и застонал. От него исходил сильный запах перегара.

Драммонд взял газету и стал молча листать, пока не дошел до определенной страницы. Найтли почти с ужасом наблюдал за ним. Долгие часы, тщательная правка, остановленные и вновь пущенные станки, штат сотрудников на грани мятежа, и все в тот день, который он мог бы провести в постели с красивой любящей женщиной. А этот человек сразу перешел к колонке Дорогой Аннабел.

Настала очередь Найтли застонать.

— Дорогая Аннабел, — со вздохом сказал Драммонд. — Как идут ваши поиски любви?

Найтли потер небритую челюсть и развалился на стуле. Интересное зрелище…

Драммонд улыбнулся чему-то, написанному Аннабел, а потом рассмеялся. Найтли помнил, в каком раздражении правил эту статью. О чем там писалось? Не важно. Но читая статью, он испытывал смущение, смешанное с вожделением, и нежелание участвовать в происходившем.

— Что там смешного? — спросил он.

— Она потеряла сознание в его объятиях! — воскликнул Драммонд с нескрываемым весельем и стал читать:

«Из Мейфэра мне пришло несколько писем, написанных женским почерком, где советовалось изобразить обморок и упасть на руки определенного джентльмена. Мне дали понять, что этот трюк пробуждает в мужчинах рыцарские инстинкты… для начала. Но удовольствие держать в объятиях хорошенькую молодую особу должно также возбуждать их низшие инстинкты».

— Забавно, — пробормотал Гейдж, с трудом поднимая голову, но тут же вновь роняя на руки. Зеленый. Его приятель был положительно зеленым.

— Эта девушка… — покачал головой Драммонд, растянув губы в широкой улыбке. — Клянусь, что влюблен, хотя никогда не видел девчонку.

Найтли помрачнел, однако тут же взял себя в руки.

Аннабел принадлежит ему.

Единственным образом, который имеет значение.

Воспоминания о прошлой ночи обрушились на него, как волны на берег.

Аннабел в лунном свете, отчаянно цеплявшаяся за подоконник.

Он слышал фразу «оборвалось сердце» Но до этого момента не понимал ее. Он почти потерял Аннабел. Так скоро. Слишком скоро.

Аннабел в брюках, облегавших длинные стройные ноги. Позже она обвила его этими ногами, когда он был глубоко в ней.

Найтли закрыл глаза…

Аннабел без одежды. Ее кожа, о Господи, ее кожа была молочно-белой, чистой и такой мягкой. И нежный розовый румянец… повсюду. Ее губы, поцелуй, нерешительные прикосновения, ставшие более смелыми, когда он показал ей головокружительные вершины наслаждения.

Он все еще чувствовал ее, все еще ощущал вкус, все еще жаждал.

Легкие сжались, вытесняя воздух. И не из-за синеватой пелены табачного дыма.

Он по-прежнему желал ее, хотел, по-прежнему нуждался в большем. И все же… насколько сильно? Насколько безумно? Какую цену он готов заплатить за Аннабел в его постели?

— Низшие инстинкты. Господи, я бы с радостью показал ей… — хмыкнул Драммонд.

Не сообразив, что делает, Найтли перескочил через стол и схватил Драммонда за галстук.

По столу разлился кофе. На пол потекли коричневые ручейки. Фаянсовая кружка упала на пол и разлетелась вдребезги.

Физиономия Драммонда приобрела ярко-алый цвет.

— Вот это да! Некоторые не умеют пить, — пробормотал Гейдж, но никто его не слушал.

— Я настоятельно предлагаю тебе не договаривать, — посоветовал Найтли, не узнавая собственного голоса.

— Неужели? — прохрипел Драммонд, вложив в единственное слово изрядную долю сарказма. Найтли решил, что приятель еще имеет некоторую возможность дышать, и поэтому принялся скручивать ткань, пока Драммонд не начал стремительно синеть.

— В самом деле, — протянул Найтли и, отпустив Драммонда, уселся и махнул официанту, чтобы тот принес еще кофе.

— Ты и есть Болван, верно? — догадался Драммонд.

— Отцепись, — процедил Найтли. И зря. Это лишь побудило Драммонда на новые подвиги. Даже Гейдж поднял голову.

— И что ты испытывал, когда Дорогая Аннабел лишилась чувств в твоих объятиях? — поинтересовался Драммонд. — Пробудились ли твои низшие инстинкты?

Гейдж фыркнул, засмеялся, но тут же застонал.

— Это ты мне? — поинтересовался Найтли, вскинув бровь.

— Именно. Как же ты не замечал ее все эти годы?

Драммонд подпер голову рукой. Гейдж, потерпев поражение в борьбе с похмельем, почти улегся на стол.

— Что это с ним? — спросил Найтли, настороженно уставясь на изнемогавшего друга.

— У некоторых людей хватает ума заключать пари на то, чтобы посмотреть, может ли человек выпить за вечер бутылку бренди, — уничтожающе хмыкнул Драммонд.