Кукловод - Валерий Вайнин

Свое гнетущее настроение, навеянное то ли унылым видом вокзала, то ли не менее тоскливыми разговорами прошедшего дня, Фабул решил развеять снаружи. Все-таки под открытым небом, полным звезд, было не так тоскливо. Сергей, которому тоже не спалось, составил генералу компанию. Рендал заявил, что по непонятной причине поезда с юга задерживаются и до утра скорых на Москву не будет, так что времени для прогулки было предостаточно. Фабул сразу направился вдоль путей за станцию, туда, где начинался небольшой лесок да стояли невысокие домики. По дороге Сергей тяжко вздохнул:

– Я вам очень завидую! Вы так много совершили за свою жизнь, помогли стольким хорошим людям… Да что там, спасли целую страну!

– Ну да, этакие герои в блестящей броне? – Фабул невесело улыбнулся. – Понимаешь, я бы сделал очень многое, чтобы за нас все эти геройства совершил кто-то другой.

– Кто-то другой?! – Сергей не поверил своим ушам. – А как же слава, почет, уважение?

– Это – для людей недалеких. Мне славы не нужно, как не хочется вновь закрывать глаза павшим на поле боя друзьям, смотреть, как умирают тысячи самых лучших… Знаешь, как выглядело поле боя, на котором была остановлена армия Последнего Дня? Такой чудовищной картины я не видел даже в Бездне, где, впрочем, тоже пейзажи не для слабонервных.

Фабул остановился и закрыл глаза, прислонившись головой к бетонному забору. Тревоги последних дней на какое-то время отодвинули на задворки сознания мысль о том, почему он здесь. Генерал вспомнил картину Толтинхеймской резни и застонал сквозь сжатые зубы.

Чудовищный вопль с возвышенности, где стоял Полночный Слуга, казалось, донесся до границ обитаемых земель. Фабул в тот момент как раз отбил атаку Черного Стража, повергнув слугу иномирового зла себе под ноги. Обернувшись на звук, генерал увидел, что на том месте, где располагалась ставка врага, набухала капля мрака, более черная, чем самая темная ночь. Холодея, он понял, что это такое. Кто или, вернее, ЧТО открыло врата из-за пределов мира на поле Толтинхейма. Непроглядная тьма аватара Неназываемого втягивала в себя души тех несчастных, что оказались поблизости, увеличиваясь в размерах с каждой погашенной искрой жизни. Алчная утроба не разбирала между друзьями и врагами, ее мглистые щупальца протянулись через поле, пожиная чудовищный урожай смерти. Прикосновения бесплотного мрака не просто убивали тело, они пожирали душу – всю и без остатка, обрекая на невообразимое посмертие, полное нескончаемой пытки. Плоть истаивала, вены взрывались фонтанами закипающей черным огнем крови, а обнажившиеся кости, вместо того чтобы упасть на землю, оставались стоять, заполняя поле битвы восставшими легионами нежити. Многоголосый вой ужаса пронесся по округе. Чудовищная сеча, только что кипевшая от горизонта до горизонта, остановилась Смертельные враги, которые мгновение назад с остервенением резали друг другу глотки, внезапно опустили мечи, ятаганы, топоры, а то и просто когтистые лапы, уставившись на Неназываемого. Казалось, все кончено. Фабул поднял свой меч, готовясь принять последний бой с врагом, страшнее которого не было со времен сотворения мира… Если бы не слуга Отца Света, который пожертвовал своей бессмертной душой ради того, чтобы остановить Неназываемого, то Одерон стал бы еще одним из погибших миров… Неужели снова?

Фабул постоял, опершись лбом на прохладный бетон, несколько секунд, стараясь отогнать от себя кошмарное видение. На этот раз они не имеют права не только проиграть, но даже позволить повторить весь этот ужас. Генерал тряхнул головой и посмотрел на встревоженного Сергея. Отвечая на невысказанный вопрос парня, генерал сказал:

– Все в порядке, просто вспомнил сражение в таких деталях, которые лучше обсуждать при ярком свете дня, а не на ночь глядя. Во избежание.

Во избежание чего нельзя говорить о битве, Фабул пояснять не стал. В неловком молчании Фабул и Сергей достигли границы станции. Судя по всему, она располагалась в стороне от ближайшего города, так что ни машин, ни людей на пустынной улочке прилегающего поселка не было видно, даже собаки почему-то не брехали, лишь изредка откуда-то доносилось испуганное повизгивание. Именно странное поведение местных псин насторожило Фабула. Посреди дороги в ярдах пятидесяти от них стоял раздетый до пояса человек. Не будучи знакомым с обычаями этих земель, генерал мог бы проигнорировать незнакомца, но боевое чутье опытного воина заставило фабула шагнуть вперед, прикрывая собой Сергея, и достать из припрятанных ножен свой клинок. Казалось, ну чем может угрожать паре крепких людей в мире, лишенном магии, полуголый человек? И все же… Взгляд у странного путника был нехороший. Нечеловеческий взгляд, холодея подумал генерал, принимая боевую стойку.

Глава 10

Умбра звала меня. Она звала меня уже несколько дней, но только сегодня призыв стал особенно ощутимым, и я с предвкушением понял, что время пришло. Сегодняшний день, а вернее ночь, будет днем метаморфозы. Новообращенные метаморфы и те, кто отрицает Умбру, страшатся этого дня, а я, наоборот, с тоской жду, когда же придет долгожданный зов. Утром, вставая на опостылевшую работу, я понял, что сегодня мне предстоит длинная ночь: ночь превращения, ночь наслаждения, ночь Охоты. Да-да, именно Охоты с большой буквы. Кто не испытал этой болезненной, но в то же время необычайно прекрасной трансформы, не сможет меня понять. Впрочем, разве простым обывателям дано понять? Те, кто не несет на себе печати Умбры, вообще не в состоянии даже запомнить того, что они увидят во время моего превращения. Умбра изгладит память обо мне, предложив взамен правдоподобное объяснение всему, что не укладывается в привычное представление об окружающем мире. Человек на твоих глазах превратился в нечто сверхъестественное? Не-е-ет, это только показалось, игра света и тени. Маг сотворил заклятие стеклянной метели? Это всего-то посыпались стекла со здания напротив. Упырь выпил досуха кровь твоего лучшего друга, пока ты стоял в ступоре, и сбежал, напуганный приближением позитивщика? Это был всего лишь маньяк. Именно маньяк с во-о-от таким тесаком. А как же могло быть иначе? Кто может голыми руками оставить на шее друга такие чудовищные раны? Иногда я просто жалею Слепцов. Очень подходящее имя для тех, кто не способен увидеть Умбру. Мы – это Зрящие, те, кто может видеть «То, что за порогом». Нас чрезвычайно мало, нас трудно отличить от Слепцов, особенно сложно, если Зрящий не является существом Умбры, как я, а всего лишь одаренный смертный. Маг, к примеру, или друид.

Именно магов я не хотел бы повстречать во время моей ночной Охоты. Некоторые из них, узнав о своих способностях, возомнили себя «защитниками мира» и стали позитивщиками. Они тоже выходят на охоту по ночам, но охотятся на таких, как я. Наивные! Защищают Слепцов, как будто они нуждаются в защите… Слепцов необходимо, в первую очередь, защищать от самих себя. Сегодня по дороге на работу видел, как в подворотне пара заплывших от водки алкашей мутузила собутыльника. Били зло, жестоко, стараясь сделать как можно больнее своей уже не сопротивляющейся жертве. Чем он провинился? Обделил при разливе водки? Обманул с деньгами? Скорее всего, просто вспомнились старые обиды. Разве стоит таких защищать? Наоборот, я помогаю обществу, очищаю ночные улицы от всякой швали: бомжей, пьяни, шпаны, проституток. Я не злодей, я всего лишь санитар города. Как волк – санитар леса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});