Мертвец Его Величества Том 3 (СИ) - Оришин Вадим Александрович Postulans

Вернулся в кабинет я после рассвета. Рассчитывал немного посидеть с бумагами и документами, пока народ просыпается и раскачивается. Всё же вливание сотен людей для нас пока несколько напряжно и требует приложения определённых административных усилий, и, хотя механизм управления всё лучше справлялся с автономной работой и всё меньше требовал моего надзора, в критических ситуациях следовало держать руку на пульсе.

И в этот момент в кабинет зашла Алиса, причём даже моей урезанной эмпатии хватило, чтобы понять: девушку тревожат мрачные мысли.

— Арантир, мы можем поговорить? — спросила девушка.

Жестом предлагаю сесть, пытаясь понять, что могло произойти. Может что-нибудь с сестрой? Последний раз, когда я этим делом интересовался… Давненько это было… Всё было в порядке. Её муж проявил здравомыслие и в сомнительные авантюры не влез, по сей день сохраняя свои владения в относительном порядке.

— Арантир, скажи, у тебя с Тайрой что-то есть?

Минуту я тупил, пытаясь понять суть вопроса. Это в моём родном русском фраза «у тебя с ней что-то есть?» контекстуальная, имеет конкретный смысл и относительно мягкую форму вопроса. В здешнем языке намёк и контекст ещё не вытеснил смысл самого вопроса, и фраза звучала скорее как «у тебя с ней имеются личные дела?», или как-то так. Причём под «личными» могут подразумеваться абсолютно любые контакты, вплоть до самых безобидных, типа поделился яблоком. И даже когда я контекст всё-таки считал, то подумал, что ошибся, ибо… Эм… Я же лич!

— Я бы мог ответить на этот вопрос прямо, сказав: нет, между мной и Тайрой ничего нет. Но как тебе подобный вопрос вообще пришёл в голову?

— Ну… — Алиса смутилась, хотя, похоже, всё ещё не осознаёт, что и у кого спросила.

Нет, надо выразительно: ЧТО и у КОГО спросила. Вот так.

— Вы стали очень близки в последнее время, — тихо молвила моя жена.

Фраза вызвала у меня некоторый диссонанс. Я прокрутил в голове все наши разговоры с момента, как Тайра поменяла роль пленницы на роль советника. И ничего такого не увидел.

— У нас абсолютно рабочие отношения. Я не помню ни одного момента, в котором было нечто большее.

Алиса снова смутилась, а затем вывалила на меня некий субстрат интеллектуальной деятельности, обильно сдобренный эмоциями и чувственными ощущениями. Со слов Алисы выходило, что в наших сугубо рабочих разговорах, если читать между строк, мы с Тайрой успели признаться друг другу в любви, несколько раз платонически заняться сексом и спланировать, где будут учиться наши будущие дети. Мой насквозь мужской ум от таких логических протуберанцев плющило и заворачивало в ленту Мёбиуса. С моей точки зрения, вводные данные и сделанные из полученных фактов далекоидущие выводы не то чтобы не стыковались между собой, а вообще находились в разных плоскостях бытия, концептуально не способные сосуществовать в границах одной наблюдаемой вселенной. С точки зрения Алисы, видимо, если я речью выразил какую-то мысль, и Тайра с этой мыслью согласилась, то мы уже по меньшей мере готовы разделить ложе.

— Алиса, — остановил я поток обличительных доводов. — Мне нужно ещё раз напомнить, что я — лич? Фактически мертвец.

— Это не так важно, — пожала плечами молодая женщина. — Чувствовать эмоции это тебе не мешает.

Мысленно бью ладонью по лицу.

— Как раз наоборот, очень мешает. Ты знаешь, что такое — эмоции?

Алиса слегка зависла от такого вопроса.

— Эм, да. Знаю.

Отрицательно качаю головой.

— Нет, ты их испытываешь и думаешь, что знаешь. Ты знаешь о Старших Богах? Безмолвных?

Алиса медленно кивнула.

— И о Вечном Творящем тоже знаешь?

Снова кивок.

— И о том, что именно он создал не только жизнь, но и позволил существовать таким вещам, как огонь, например?

Кивок, уже не такой уверенный.

— Горения, Алиса, это химическая реакция. Если ты возьмёшь муку и смешаешь её с сырым яйцом, получишь тесто, которое уже нельзя разделить обратно…

Настала моя очередь насиловать собеседнику мозги, объясняя концепцию химической реакции, а затем донося удивительный факт — живое тело работает благодаря именно таким реакциям. Алиса понимала с трудом и скрипом, но точно так же я десяток минут назад силился понять, как она сделала невероятные выводы из несуществующих фактов.

— Такие же реакции происходят в голове. Страх, счастье, грусть, за эмоции отвечают определённые химические соединения. За симпатию, любовь и остальной букет, который вместе даёт такое понятие, как любовь, отвечают тоже химические элементы. А у меня в голове даже мозга ещё нет. Настоящие эмоции мне недоступны. Совсем. Только некое подобие, симуляция. Там, где ты будешь плакать от радости, я лишь удовлетворённо кивну, довольный результатом, и пойду дальше. Моя симпатия к вам, моим советникам, опирается не на личную эмоциональную симпатию, а на осознанный выбор разума. По этой причине никаких симпатий и всего того, о чём ты здесь говорила, в моём отношении невозможно.

На этом отпустил загруженную по самые уши жену. Слышала бы это Тайра, от души бы посмеялась, наверное. Но я разбалтывать такие разговоры не собираюсь.

Глава 45

Серая Цитадель оправдывала своё название полностью. Во-первых, это действительно была цитадель, построенная одним из кланов подземного народа. Каскад крепостей, встроенных прямо в гору, делал крепость практически неприступной. Любой, кто видел цитадель, признавал, что для её взятия придётся пролить очень много крови. Учитывая, что защитниками цитадели по большей части были мертвецы, кровь проливать предстояло атакующим. Во-вторых, цвет. Магия защиты и укрепления стен, добытая тенями цитадели, шпионами и разведчиками, давала стойкий серый цвет, не меняющийся от погоды и прочих явлений.

Некроманты стали хозяевами Цитадели семьдесят лет назад. Довольно немного, и имей место классический захват власти с попыткой привести всех окрестных дворян к присяге, некроманты получили бы массу проблем с нелояльным населением и постоянное противодействие этих самых аристократов. Вопрос был решён радикально — аристократов обратили нежитью, на землях ставились управляющие, проходившие постоянные проверки. Просто и эффективно. Все эти игры в происхождение, аристократию, иерархию и прочее некромантам Цитадели казались блажью, наследием Тёмных веков. В Цитадели считали, что власть принадлежит магам. Маги одарены силой, а искусство магии требует ума и воли, значит — маги априори лучше простых людей. А аристократ, простой человек или крестьянин — какая разница?

В Цитадели, конечно же, обитали не только маги смерти, но остальные не так охотно принимали правильные взгляды на мир и жизнь. Что до простых смертных… Совет Цитадели низвёл их практически до рабов. Всё, что требовалось от смертных — обеспечивать самих себя. Удел их — рано или поздно стать материалом для некромантии, либо послужить для иных магических манипуляций. При этом маги Цитадели установили — состояние здоровья и интеллект человека при жизни никак не влияет на качество поднятой нежити. А значит, и тратить ресурсы на смертных нет необходимости. Живут и воспроизводят себя — этого более чем достаточно. Даже с дисциплиной не было проблем, любое преступление имело одно наказание — превращение в нежить. Страх обеспечивал нужный порядок.

Глупцами маги Цитадели не были, в самой цитадели рабов не держали. До определённого момента выращиванием пищи для магов занимались сами маги, ученики и те, кто не отличался большой силой. Это не было повинностью или наказанием, эта работа не считалась грязной или позорной, ни в коем случае! Молодые ученики обеспечивали безопасность Цитадели, гарантировали, что пища, поступающая на столы, будет качественной и выращенной со всей тщательностью. Ученики ели за одним столом со всеми, разницы в статусе между учениками и старшими магами не было. Ученики — это будущие старшие маги, только и всего. Поэтому общность Цитадели была прочна, небольшое замкнутое общество обеспечивало своих членов всем необходимым. Как насущными вещами, так и возможностью творить магию! Армия, защищавшая Цитадель, состояла из мертвецов, поддерживаемых самими магами. Желающие попробовать стены на зуб находились, но никто пока не достиг в этом деле заметного результата.