Четвертая экспедиция (сборник) - Юрий Ампилов

И вдруг среди этой тишины зазвучал марш «Прощание славянки», прервав ее невеселые мысли. И Саша совсем неожиданно подумала о другом – об этой песне, впервые пытаясь вслушаться в ее слова. Ведь больше 100 лет назад под нее на русско-японскую войну девушки провожали своих парней, дети отцов, а жены мужей. Потом другие поколения под эти же звуки отправляли на ратный бой своих мужчин в Первую мировую и Великую Отечественную. И наверняка среди этих людей были ее далекие прародители, которых она никогда не видела. Их давно нет в живых, но Саша именно сейчас слышит этот марш, который со слезами и болью расставания слушали они. Он будто связал их далекие друг от друга поколения и заставил вернуться к жизни.

Но как же коротка эта жизнь! Она вспомнила о тех же ощущениях мысленной связи с давно ушедшими людьми, когда была на Чуфут-Кале. Ведь на фоне вечности, к которой Саша прикоснулась через эту романтическую науку – геологию, ее жизнь короче мига. А все геологи дружат с вечностью по сути своей профессии. И свой краткий миг, отпущенный судьбой, обязательно надо прожить по-человечески. Как говорил классик: «Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Иначе, зачем было появляться на этом свете, который давно существовал до тебя и будет существовать после тебя? Но как же построить свою жизнь, в которой так много сложных ситуаций и испытаний, и что нужно для того, чтобы преодолеть их?

Ответов Саша не знала. Но она решила, что для начала надо больше слушать свой разум, а не доверяться безоглядно чувствам и эмоциям. И с мужчинами следует вести себя крайне осторожно. Большинство из них просто опасно. У них совсем другая логика, которую понять до конца не суждено. Однако умная женщина всегда должна найти выход из трудного положения и ключ к пониманию сложных жизненных проблем, чтобы научиться разрешать их. И Саша должна стать такой. А пока надо набираться этого ума и рассчитывать только на себя. Да еще у нее есть друг Мишка, на которого можно положиться и который ее не предаст. В общем, надо жить дальше, какой бы безысходной и безрадостной ни казалась нынешняя ситуация.

...Это была уже не та беззаботная и веселая девчонка, а совсем другая и совсем взрослая Саша...

– Надька, Ленка, подъем! – крикнула она, расталкивая девчонок. – Хватит дрыхнуть, солнце уже высоко. Нас ждут великие дела.

– Саш, ты чего? Взбрендила? – спросила Ленка, мгновенно раскрыв свои заспанные глаза после таких слов, от которых сон тут же, как рукой сняло.

– Пожалуй, да, – ответила Саша серьезно, – но шанс на излечение, надеюсь, остался...

Взрослая жизнь начиналась совсем непросто...

Славкины рассказы

Есть у меня старый друг Славка Бочкарь. Дружим мы еще с детства, унаследовав дружбу наших родителей. Наши мамы работали вместе, и мы семьями отмечали все праздники, к которым часто присоединялись и другие соседи и знакомые. Со Славкой мы ходили в одну группу детского сада, а потом и в школу; вместе росли и помаленьку хулиганили, как и положено провинциальным пацанам. Было это в маленьком районном городке Щигры, что в глубинке Курской области. Потом незадолго до окончания школы наши пути разошлись вслед за переездом родителей по разным городам. Но, несмотря на это, мы как-то держали в поле зрения друг друга, хотя не виделись годами. А в последнее время, хоть и живем в разных городах, стали время от времени встречаться. То он заглянет в столицу, то я по пути на ежегодную конференцию «Геомодель», проводимую в сентябре в Геленджике, сделаю незапланированную остановку в Краснодаре специально для того, чтобы лишний раз посидеть со Славкой за чашкой чая. Как-то разговорившись, мы в очередной раз вспоминали то лихолетье 90-х, когда в один миг пришла в упадок вся наша промышленность, причем во всех отраслях разом. По большому счету она не поднялась до сих пор, несмотря на бравые телевизионные репортажи со «строек капитализма». Правда, в период очередного кризиса и эти бравады затихли, сменившись уверениями руководства страны, что у других еще хуже, что, впрочем, далеко не так.

– Юрец, – обратился ко мне Славка, – раз ты взялся за перо, тебе неплохо было бы написать нечто вроде романа о том, как мы, жившие раньше в одной стране, теперь оказались в совершенно другой и прорисовать характеры и метаморфозы в жизни простых людей в этот период.

– Слав, да ты что, – ответил я, – у нас работы каждый день невпроворот. Жить по-человечески не успеваешь и даже отоспаться по выходным, одна работа да работа.

– Но ты же эти заметки да рассказы пишешь, – резонно ответил он, – так лучше бы за серьезное дело взялся.

– Слава, у меня такой способ отдыха. Когда я пишу что-то не очень обязывающее, моя нервная система отдыхает от ежедневного напряжения. А если я вместо этого буду смотреть «ящик», как многие, то напрягусь еще больше от той бестолковщины, которая там идет. Для меня изложить что-то на бумаге равносильно тому, как для другого к батюшке на исповедь сходить. После этого временно чувствуешь душевное облегчение.

– Но кто-то же должен правдиво написать об этом времени, – ответил Слава. – Ведь ничего путного мне пока об этом не попадалось.

– Для таких вещей есть профессиональные писатели, которые этим себе на хлеб зарабатывают, – был мой следующий аргумент.

– Да, но они все изобразят со своей колокольни. И вряд ли литератор сможет показать это время таким, каким его видели и чувствовали такие «технари», как мы с тобой. А разве сможет даже хороший писака перевоплотиться в работяг на промысле, которые изо дня в день добывали нефть и газ, за счет чего кормилась вся страна?

Разве он мог видеть изнутри, что происходило в такой компании, как «Газпром», который был становым хребтом России в те годы?

– Слав, мне это не по зубам. Это все слишком серьезно, чтобы заниматься такой проблемой на любительском уровне в качестве хобби.

– Но ты все же подумай, – настоятельно повторил он.

– Ладно, если до пенсии доживу, подумаю над твоим предложением, – отшутился я. – Но тогда ты будешь у меня одним из главных героев, который, работая в тундре с газовиками, вытащил страну из «болота».

– Считай, что договорились, – ответил Славка.

– Тогда расскажи мне несколько историй о своих промысловых буднях – я хотя бы сделаю какие-то наброски. А то ведь потом забуду все.

– Ну давай, пиши, писатель, – ответил он...

Вряд ли когда-нибудь дело дойдет до романа, на который толкает меня мой старый друг, но несколько Славкиных историй заслуживают того, чтобы их рассказать Вам, дорогой читатель. Но сначала несколько слов о самом герое – Вячеславе Федоровиче Бочкаре.

Славка в школе был прекрасным математиком, пожалуй, даже первым в нашей параллели из четырех классов. А отец его, дядя Федя, как мы его тогда звали, был талантливым инженером-самородком. Потом, окончив заочно ВЗПИ, он возглавил Специальное конструкторское бюро при Щигровском заводе геологоразведочного оборудования. Но даже не это главное. У дяди Феди был старенький «Москвич-401», наверное, в то время единственный личный автомобиль на весь наш городок. На нем мы очень часто выезжали в лес по грибы. Недавно мне попалась старая фотография, на которой нас в лесу было 11 человек. Из них, правда, шестеро были детьми. Каким-то образом этот «Москвич» доставлял в лес такую ораву за один раз. Конечно, все сидели друг у друга на коленях, а ноги и руки чуть ли не из окон торчали. И этот автомобиль с завидной регулярностью после очередного происшествия на тогдашнем бездорожье многократно оказывался в полностью разобранном виде у дяди Феди в гараже. А потом снова как новенький колесил по окрестным грунтовым дорогам. Асфальтовых, считай, тогда и не было вовсе. Так что Славка, можно сказать, вырос среди этих «железяк» и был просто обречен на то, чтобы стать инженером. Он и стал им, да еще каким: настоящим и талантливым, унаследовав способности и смекалку своего отца, дяди Феди. Однажды, оказавшись на конференции в Ухте в 1985 году, я на одной из главных площадей перед горкомом партии увидел его портрет с надписью «Лучший рационализатор Коми АССР». Тогда нам с ним еще не было и 30 лет.

Славка, отработав после «политеха» на севере 15 лет на газовом промысле, переехал в Краснодар, где построил себе великолепный трехэтажный дом и вместе с женой Аней воспитывает трех дочерей: Настю, Олю и Женю. С момента возвращения его на Большую землю и возобновились наши личные встречи.

А теперь несколько историй от настоящего российского инженера Славки Бочкаря.

Губернаторский холод

Многие сравнивают первую половину 90-х годов с послевоенной разрухой. Пожалуй, сравнение никудышнее. После войны народ-победитель жил надеждами на скорое счастье и благополучие и трудился не покладая рук. А в девяностых миллионы благополучных ранее семей вмиг стали нищими, потеряв работу и доход, особенно в малых городах, где остановившееся единственное предприятие сразу делало безработным весь город. И такая беспросветная перспектива явно не лучшим образом отражалась на настроении и душевном спокойствии людей. Сходство только одно: фабрики и заводы лежали в руинах. Но после войны это было результатом бомбежек и эвакуации всей промышленности за Урал, а в девяностые – результатом недальновидной и бесчестной приватизации, после которой заводы достались «на халяву» нечистым на руку дельцам. Эти ушлые ребята были не в состоянии наладить и перепрофилировать производство под новые условия – их куриных мозгов все равно не хватило бы. Да и не собирались они этого делать. Главная их задача – «хапнуть» и «свалить». Другими словами, приватизировать почти «задарма» успешное в прошлом предприятие, пользуясь близостью к сильным мира сего, продать на металлолом станки и оборудование, а в одном-двух освободившихся цехах устроить склады под импортный товар. Остальное же попытаться перепродать дальше. Так и стояли по всей стране пустые цеха с выбитыми стеклами, по которым гулял ветер. Не обошла сия доля и относительно благополучный ранее европейский Север России.