Ленинский. Неизбежность бури. - Василий Александрович Бурцев

похоже, не врут. Прием! – Ответом был треск и шумы. – Не слышу тебя.

Вдруг в этот момент Зорин, наблюдавший за обстановкой на развалинах, резко пригнулся, скрываясь за подоконником, после чего метнулся к сталкеру, выхватывая из его рук гарнитуру рации. Ничего не объяснив шокированным напарникам, он, щелкнув тумблером, отключил связь. Движением ладони указал, что нужно опуститься на пол, после чего зашептал:

– Димон, ты когда на связь вышел, они все почти одновременно остановились и закрутили головами. По ходу, прослушивают эфир. Нельзя больше говорить, по крайней мере здесь.

– Я толком ничего не успел передать Сереге, – взволновался Филатов.

– Надо возвращаться. Отойдем подальше – свяжемся с ними. Нужно снова пообщаться с янки. Подробнее расспросить и подумать, как быть дальше, – и, уже обращаясь к Жмыреву, добавил: – Жека, тебе нужно будет остаться здесь. Забаррикадируйся понадежнее и наблюдай за этими, – Зорин кивнул за окно. – На связь выходи только в крайнем случае, по изменению обстановки. Понял?

– Понял! – кивнул Евгений.

– Тогда с богом.

Оставив напарнику свой продуктовый паек, одну из фляг с водой, запасные фильтры, оружие и боеприпасы, Зорин взял его автомат и запасные магазины. Рация у сталкера была своя. Отпустив последние инструкции и пожелав товарищу удачи, Зорин и Филатов, распределив между собой оставшийся скарб, накинули исхудавшие мешки на спины и отправились в обратный путь.

Край оранжевого диска показался из-за горизонта, окрасив серые кудри низких облаков в нежные тона. Рассвет и закат были теми самыми отрезками времени в сутках, когда ночные хищники после охоты зарывались в норы для отдыха, а дневные твари еще на нее не вышли, и наоборот. В это время было относительно безопасно. Так что можно было пройти поверхностью в нужное место за короткое время.

Глава 15

Дозиметр изредка потрескивал, оповещая людей о нормальном фоне. Поэтому конвоиры стянули противогазы, полной грудью вдохнув сырой и затхлый воздух помещения.

Помещение, выбранное для заключения диверсантов под стражу, располагалось в дальнем углу цокольного этажа. Вдоль стен, из-под которых в местах осыпавшейся цементной отделки выглядывали нестройные ряды красного кирпича, на высоких деревянных стеллажах теснилось различное оборудование и разноразмерные коробки с запчастями неизвестного назначения. Ранее, скорее всего, это была так называемая «каптерка» или что-то подобное, в которой запасливый завхоз собирал все то, что может и не пригодиться, но и выбросить тоже жалко.

Весь этот хлам выглядел настолько древним, что годился разве что в музейные экспонаты. Чего только стоил ламповый монитор персонального компьютера, черный кинескоп которого был заключен в белый металлический корпус. Плюсом к монитору стоял и зиял окостеневшими внутренностями похожий на экспонат палеонтологического музея системный блок. В запыленных картонных коробках и деревянных ящиках запасливой рукой хозяина каптерки нашли свой покой скрутки различных проводов, лампы, системные платы и прочее оборудование, использовавшееся в работе телецентра. В одном из углов стопкой уложены стеклянные трубки колотых или просто отработавших свой ресурс люминесцентных ламп. Под потолком на длинном проводе, перекрученном разноцветной изолентой, свисал плафон в форме диска, патрон которого скалился осколками лопнувшей лампочки Ильича. Ее останки в глубоком ковре из пыли и грязи, покрывавших бетонный пол, в свете фонаря блестели, словно россыпи алмазов.

У противоположной от входа стены стоял массивный деревянный стол с тремя выдвижными ящиками с левой стороны, пространство вокруг которого усыпано листами пожелтевшей бумаги, стопками журналов и газет. Под столом деревянный табурет. На столешнице стояла покрытая слоем пыли бутылка из-под водки, потускневший стеклянными стенками граненый стакан и опрокинутая настольная лампа. В небольшом блюдце рядом с ними чернела засохшая черно-зеленая плесень. Стену над столом украшал потускневший и лопнувший глянцем плакат с изображением красивой девушки, застывшей на фоне тропического рая в откровенной позе. Вокруг плаката прямо на гвозди, вбитые в стену, насажены грамоты за профессиональные достижения, а также потускневший треугольный вымпел какого-то спортивного клуба. В стороне от стола на одном из стеллажей расположилась видеодвойка, от которой тянулся черный антенный провод и исчезал где-то за верхними полками. Тут и там пол заставлен крупногабаритными предметами, не поместившимися на полках.

Миллер, будто молодой Ди Каприо, работающий на «Оскар», старательно изображал из себя потерявшего сознание человека, в то время как его напарник наблюдал за конвоирами. Химия, введенная в организм, работала на полную катушку и привела диверсантов в относительную норму. Оставленные на охрану конвоиры не представляют угрозу, за одним исключением: в руках конвоиров оружие, а руки задержанных в браслетах. Хотя сами по себе браслеты тоже не проблема, они давно уже были расстегнуты и держались на руках только для видимости.

Итак, конвоиры.

Умка, как называл молчаливую девушку громила, была рождена явно после катастрофы. Ее худое лицо обтянуто бледной кожей с почти бесцветными голубыми глазами. Общевойсковой защитный костюм висел на ней как на вешалке. Какую-то форму девочке придавала лишь надетая поверх байкерская «черепаха». Молодой сталкер, кем она себя, вероятно, воображала, бродила между стеллажами и рассматривала находившиеся на них предметы, подсвечивая себе фонарем. Свое оружие совершенно беспечно девушка уложила на согнутую в локте руку. Вторая рука то шарила по стеллажам, щупая понравившиеся предметы, то возвращалась на спусковую скобу, как бы невзначай поглаживая ее. Хотя это могло быть нервное. Во взгляде девушки одновременно угадывался интерес и тоска. О чем она думала сейчас, рассматривая эти загадочные артефакты прошлого?

Танкист, этот громила, калач тертый, видно невооруженным взглядом. Могучий, в байкерской «черепахе» и обвешанный оружием, он выглядел словно древний самурайский воин. Бдительный, он не сводил с пленников полного ненависти взгляда, а мысли его угадать было несложно. Бугай явно не брал напарницу в расчет в качестве силовой поддержки, рассчитывая только на себя. Скрестив ноги, он разместился прямо на полу подле стеллажа напротив пленников, недвусмысленно направив ствол автомата, уложенный на коленях, в их сторону. М-да, такого нахрапом не возьмешь – вмажет длинной очередью от бедра, и привет. С такого расстояния промахнуться сложно.

Однако убивать конвоиров или погибнуть самим в планы диверсантов не входило. Нависшая всеобщая угроза предполагала другие действия для всех людей. Для начала надо объединиться. А как это сделать, если нет доверия? Да это и понятно. Нужно обезоружить конвоиров и попробовать поговорить еще раз.

Случай представился скоро.

Девушка закончила осматривать дальние стеллажи в левой части помещения и направилась в другую сторону. Взгляд ее был отсутствующим, мечтательным, погруженным в свои мысли.

План созрел сам собой.

Как только девушка, беспечно шагая мимо пленников, оказалась на линии огня, Миллер рывком поднялся с места и в одно мгновение оказался рядом. Сталкерша от неожиданности дернулась в сторону, одновременно пытаясь вскинуть оружие, но было