Рерих - Максим Дубаев

«Сегодня утром Николай Константинович мне рассказал, — записала Зинаида Лихтман 11 ноября 1924 года, — что он уже внушил идею бюджета Логвану [Луису Хоршу] и Поруме [Нетти Хорш], и они в восторге от этого, а затем сказал им, что расходы по „Алатасу“ — это приход для „Белухи“. Ведь всем известно, что иностранцы хотят вывезти из Сибири горы золота, а потом на награбленные деньги там же богадельню построить. Ну а мы затеваем благодаря „Алатасу“ настоящий кооператив, ибо печатаем книги на двух языках и переписываемся с русскими писателями, живущими в России. Днем у нас было собрание с адвокатом, он длинно читал устав „Алатаса“, и выяснилось, что каждый получает по 60 акций, передавая их на хранение Логвану [Луису Хоршу], за что и получает расписку. Час продолжалось подписывание бумаг, затем все было объявлено Тарухану…»[254]

В 1928 году Николай Константинович убеждал своих сотрудников, что, несмотря ни на что, надо сохранять с Г. Д. Гребенщиковым «лучшие отношения». Зинаида Лихтман записала слова Н. К. Рериха: «Тарухан, теперь работающий для себя, но, безусловно, талантливый, может быть полезен к 1936 году на Алтае, когда начнется „Белуха“. А что он ищет свою выгоду, то все придут для личной выгоды»[255].

Николай Константинович закрывал глаза на то, что большинство книг, вышедших в издательстве «Алатас», принадлежали самому Г. Д. Гребенщикову, но среди сотрудников это вызывало бурные обсуждения.

«…мы спросили:

— А что, если Тарухан предложит новое издание „Чураевых“?

Николай Константинович ответил:

— Нет, эта книга должна теперь быть редкой».

Несмотря на разговоры, Г. Д. Гребенщиков настоял на переиздании первой книги своего романа-эпопеи «Чураевы». Было решено «принимать его таким, каков он есть, и считаться с его средой».

Николай Константинович часто повторял своим сотрудникам:

«Сибиряк всегда рад не работать, получив за это деньги, а если не удается, просит благословения. С ним надо жить, беря его приветливостью, ибо от него нужны указания на места в Сибири. Принимать его легко, жалования не прибавлять, если потребует, спросить: „А как расход ляжет на „Алатас““? В крайнем случае согласиться на печатание еще одного тома „Чураевых“. Наре [жене Гребенщикова] жалования пока не прибавлять. Если Тарухан предложит что-нибудь невозможное, сказать — это не подходит и прекратить на этом спокойно»[256].

Созданная Г. Д. Гребенщиковым русская община «Чураевка» должна была послужить основой для развития корпорации «Белуха». Идеи общинного строительства, провозглашаемые Гребенщиковым и Рерихом, эхом отозвались даже в далеком китайском городе Харбине. Здесь организовали литературное объединение «Молодая чураевка» при Христианском союзе молодых людей. Ее руководителем стал поэт-эмигрант Алексей Грызов-Ачаир. Потом создали кружок Сибирской молодежи, а затем А. А. Грызов-Ачаир преобразовал его в общину «Молодая чураевка».

В 1927 году Г. Д. Гребенщиков писал своему другу и соратнику в далекий Харбин:

«Дорогой Алексей Алексеевич!

Получил ваше письмо от 23 августа 1927 г. с прекрасной вестью о вашем решении учредить „Молодую Чураевку“ на Сунгари. Это для меня уже сама радость в действенном ее свершении. Очень хорошо, что вы прежде всего решили твердо установить основную цель вашей общины. Что касается моих советов, то, если они могут вам помочь, я дам их вам со всей охотою.

По-моему, основная цель должна быть самой далекой и прекрасной настолько, чтобы казалась почти недостижимой. Так оно и будет: чем выше вы будете идти, тем еще выше вам захочется. Конкретная, начальная цель должна быть — Общее Благо, в чем бы оно ни проявлялось. Пусть каждый принесет в Общину все лучшее, что он может в смысле отвлеченных идей или искусства, но каждый должен проникнуться сознанием необходимости труда, часто самого тяжелого. Избравши основную цель, решайте так, чтобы после начала дела не колебаться и не отступать, ибо сомнения и колебания губительны.

При начале организации, да и всегда, бойтесь многоречия и многоречивых и старайтесь использовать каждый час времени для практического, фактического созидания. Никогда не надо связывать работу неподвижными постановлениями. Ваш аппарат должен быть гибким и подвижным, как всякое торговое предприятие. Не бойтесь быть хорошими, суровыми дельцами. Рука ваша должна быть твердой, и требования к себе и к другим суровы и определенны… Пожалуйста, нигде ни в какой чужой стране не чувствуйте себя эмигрантами, но чувствуйте везде необходимыми людьми, твердою походкою идущими к высокой цели. И когда так идете — во всякой стране, всякому народу вы делаете лишь добро. И когда так будете творить вашу Общину, у вас все больше будут расти силы, а с ними и возможности».

Еще в первом письме, которое Г. Д. Гребенщиков отправил из Америки в Харбин, он рассказывал о создании своего Сибирского скита «Чураевка» в штате Коннектикут: «Милые друзья!

Не отвечал на ваши письма так долго не только потому, что было некогда, но и потому, что не хотел вас огорчать всей здешней правдой. Уж очень тяжела Америка первые три года даже для тех, кто имеет в ней лучших друзей и удачу. Но после трех лет упорного труда, терпения и всевозможных испытаний могу сказать: Америка все еще строится и потому является страной действительно неограниченных возможностей. Впрочем, всякий здесь по-своему находит путь ко благу, да и благо понимается разнообразно… Помню, была Страстная Суббота, 18 апреля 1925 года, когда я стал твердою ногой на кусок дикой, но теплой земли в штате Коннектикут. Да, это было: не чувство собственности, а чувство твердого шага и независимости пережил я в тот час. „Вот здесь, наконец, сколочу из простых досок прочный и большой письменный стол, и буду писать упрямо, независимо и долго“. А в полдень на Пасхе, в сетке мягкого весеннего дождя, среди березок, выбрал полянку для хижины. Забивая первый колышек, помню, обратился к Востоку и вместо молитвы крепко подумал:

— Да будет здесь, в Америке, Сибирский скит!

Знал, что именно отсюда укочую на Алтай, на котором пора строить что-нибудь огромное, из яшмы и гранита — на многие века»[257].

7 сентября 1927 года Г. Д. Гребенщиков писал в Харбин «Кружку Сибирской молодежи» о развитии всемирной общины «Чураевки», в которой переплелись идеи буддизма с идеями христианства:

«И опять, являясь следствием ваших действий, бросаются в глаза стихи того же Михаила Барташева „В Буддийском храме“, где с чувством, присущим широкой и глубокой мысли истинного христианина, автор вдумчиво изображает лик благословенного Гаутамы, который дал миру такое учение, которое вместе с учением Христа являет высочайшую ступень человеческого духа и действия в обыденной жизни. Настал час для всех народов зорко осмотреться вокруг, и в глубь веков, и в будущее и понять, что теперь уже немыслимы узкорелигиозные и узконационалистические перегородки на нашей планете, где только одно радио соединяет нас в одну братскую трудовую семью.

И так радостно, что в вашей среде, в числе всего лишь 18 или 20 юных тружеников света устами самого младшего члена вашей общины (назовем благоговейно это слово с большой буквы: Община, и запомним до поры до времени), устами 15-летней Галины Ко-вой произносятся слова о Сибири как о родине, прекраснее которой нет на свете… Как единый монолит, должны объединиться наши действия, пусть разные по форме, но одинаковые по силе устремления к великому Будущему — это действия к практической борьбе (запомните, не к работе только, но именно к борьбе) за право творить свою новую, великую, всемирную Сибирь. И как прекрасно складываются мысли вашего руководителя Алексея Алексеевича Грызова-Ачаира о „всемирной сибирской связи“, о всемировой Чураевке. Это ничего, что мы пока не можем работать с вами вместе, здесь или в Сибири, но зато с удвоенной силой будем работать вдали друг от друга, зная, что рано или поздно встретимся на радостно цветущей и единой ниве — на работе для построения новой, светлой Родины, Страны Великого Будущего. Ибо то, что кажется невозможным сегодня, станет неизбежным завтра…»[258]

Много позже, когда Н. К. Рерих окажется в Маньчжурии, эта дружба с русскими эмигрантами очень поможет ему в далеком китайском городе Харбине, в начале Второй Американской Центрально-Азиатской экспедиции.

Концессии на Алтае в конечном счете были получены. Но до 1930 года Николай Константинович так и не сумел осуществить свой грандиозный план, еще 6 июля 1929 года стало известно, что Н. К. Рерих утратил права на концессии. Своим сотрудникам Николай Константинович объяснял неудачу корпорации «Белуха» довольно просто — не было достаточного количества людей.

Дело в том, что Советское правительство посчитало нецелесообразным продлевать контракт на концессии. На письмо, посланное Н. К. Рерихом, после долгих согласований 12 февраля 1930 года пришел официальный ответ, что переговоры можно возобновить, но теперь посредником будет созданная в Америке торговая Советско-Американская корпорация «Амторг». Причем переговоры предлагалось вести открыто. Для Рериха такое афиширование отношений с Советской Россией в момент выдачи английских виз для поездки в Индию и оформления в собственность земли в Кулу было подобно грому среди ясного неба, тем более что Николай Константинович уже подал документы на получение американского гражданства, и по неясным причинам ответ задерживался в недрах бюрократической машины.