Рерих - Максим Дубаев

23 ноября 1920 года во время его лекции, на которой присутствовали Николай Константинович и Елена Ивановна, неожиданно сидевший рядом с Тагором на эстраде импресарио откинулся на спинку стула и громко захрапел на весь зал. Тагор, не зная что делать, с грустью посмотрел на спящего, но кто-то из публики без церемоний громко окликнул и разбудил его.

Открывшаяся в Нью-Йорке выставка становилась все популярней, она просто приковывала к себе внимание публики. Елена Ивановна 12 января 1921 года писала об успехе сыну:

«Выставка продолжает привлекать толпы. В субботу было около 1500 человек. Но продаж больше не слышно. Застой продолжается. Никто ничего не продает. Все удивляются, что у нас продано 2 вещи. Куплено: дворец Голицына „Хованщина“ и терем Садко с видом на Псков»[234].

Между тем в Манхэттене, на 54-й улице (Manhattan, West 54 Street), в большом доме был арендован второй этаж, где и разместилась новая Школа Объединенных искусств, возглавляемая Лихтманами. Сначала все бралось в долг — от картин времени Ренессанса, которые предоставили известные галереи Нью-Йорка, до роялей Steinway, которые позднее были выкуплены школой. Николай Константинович пригласил плотников и маляров из русских эмигрантов, которые отремонтировали и обустроили школу с любовью. Этаж был разделен на несколько студий, приемную и большую залу, где поместились у окна два рояля. По стенам поставили стулья, а в центре расположился стол для заседаний.

Само здание тоже представляло собой нечто необычное, это был дом Греческой церкви. Николай Константинович с Морисом Лихтманом сначала хотели арендовать помещение в «Отеле Художников», где совсем недавно, в фешенебельном номере, жили Рерихи. Но жизнь подсказала иное решение.

«Случайно по дороге, — вспоминал Николай Константинович, — задерживаемся и, благодаря этой случайности, при входе в подземную железную дорогу к нам бросается греческий художник с неожиданным возгласом:

— Уже три месяца ищу вас — не нужна ли вам большая мастерская?

— Конечно, нужна, где она?

— В доме Греческой церкви, на 54-й улице.

— Хорошо, завтра же пойдем осмотреть ее.

— Нет, невозможно, не могу больше держать ее. Если хотите видеть, идемте сейчас же.

И вот, вместо „Отеля Художников“, мы сидим у отца Лазариса, настоятеля Греческого собора, который уверяет меня, что я духовное лицо. Тут же решаем снять помещение, и под крестом Греческого собора полагается начало давно задуманному Институту объединенных искусств. Мастерская большая, но всего одна комната.

Говорят нам: „Неужели вы можете мечтать иметь Институт объединенных искусств в одной студии?“

…Итак, раздаются первые фортепианные этюды и реализуются мечты о живописных, вокальных и скульптурных классах. Скоро студию пришлось разделить на три помещения, и сама жизнь поддержала идею объединения…»[235]

Постановка прокофьевской оперы «Любовь к трем апельсинам» откладывалась. В Чикаго шла опера Римского-Корсакова «Снегурочка» в декорациях Н. К. Рериха. В феврале 1922 года перед самым отъездом из Нью-Йорка Сергей Прокофьев писал Николаю Константиновичу об опере «Любовь к трем апельсинам»:

«Дорогой Николай Константинович, хотел забежать к Вам вчера вечером, чтобы обнять перед отъездом, но ввалилась ко мне какая-то предпринимательница, интересующаяся Апельсинами, задушила душевные порывы. Ваши рукописи со мной в каюте; с удовольствием жду того момента, когда спокойно смогу подумать над ними, а затем поговорить с Дягилевым. Целую Вас крепко. С. Прокофьев».

К сожалению, в силу многих причин ни в Америке, ни в Европе С. С. Прокофьеву и Н. К. Рериху так и не удалось вместе поработать над этой оперой.

ВЕНЕЦ МИРА

В 1922 году старший сын Н. К. Рериха Юрий отправился в Париж, чтобы продолжить образование в Сорбонне, а Святослав уехал учиться в Гарвардский университет.

Вначале Юрий не хотел уезжать в Европу, однако такая поездка была необходима для претворения в жизнь планов Николая Константиновича. Елена Ивановна писала Юрию в Париж 28 октября 1922 года:

«Милый мой мальчик, не забудь свое поручение у Манциарли. Помни, что ты должен высоко держать наше имя. Она сейчас проникнута восторженным поклонением папе и видит в нем будущего лидера, а потому удержи ее в этом понимании. Это очень важно, ибо ты знаешь, что в Адьяре мы ничего не найдем…»

Чтобы понять, в чем же заключалось это «поручение», вспомним об одном создателе духовного учения — Кришнамурти. Родился Джидду Кришнамурти в 1896 году в Индии. Именно Кришну, сына индийского брахмана, руководители Теософского общества избрали проводником Мирового Учителя (Лорда Майтрейи), несмотря на то, что Анни Безант, глава Теософского общества, и провозглашала некогда в Америке: «Мы ищем Его, который должен прийти на сей раз на Западе, а не на Востоке, как две тысячи лет тому назад явился Христос». Кришну и его младшего брата Нитью теософы забрали у отца и занялись их воспитанием и обучением. Главным для посвящения было, конечно, изучение английского языка, для того чтобы будущий мессия мог общаться с главой Общества — Анни Безант.

По окончании первого этапа обучения в 1911 году была основана новая теософская организация — Международный Орден «Звезды Востока», во главе которого встал 15-летний Кришнамурти. Руководители Теософского общества Анни Безант и Чарлз Вебстер Ледбитер были объявлены покровителями нового Ордена, ставившего своей целью приготовить мировое сообщество к приходу Великого Учителя. Отец Кришнамурти, брахман Нарианья, доверил опеку над своими детьми Анни Безант, но неожиданно распространился слух о том, что Чарлз Ледбитер имеет с мальчиками противоестественную связь. Нарианья всеми силами пытался изолировать своих детей от Ч. В. Ледбитера.

Дело в том, что в 1906 году Чарлз Ледбитер оказался в центре сексуального скандала, произошедшего в Теософском обществе. С 1900 года Ледбитер ездил по Америке, Канаде и Австралии с теософскими лекциями. Во время своих проповедей он особое внимание уделял мальчикам-подросткам, родители не придавали этому значения, так как Ледбитер считался хорошим воспитателем и наставником. Но однажды двое мальчиков из Чикаго признались своим родителям, что Чарлз Ледбитер учит их неприличным манипуляциям. Об этом стало известно руководству Теософского общества, от Ледбитера потребовали объяснений, однако он, ничего не сказав в свое оправдание, подал прошение об отставке. Президент Теософского общества полковник Олкотт под напором многих членов Общества, после некоторого колебания, принял эту отставку. В Лондоне был даже созван специальный совет, посвященный этому скандалу. До смерти полковника Ледбитер жил в Англии, но после того как в июне 1907 года президентом была избранна Анни Безант, он был восстановлен в членстве и вернулся в Теософское общество. Преодолеть предубежденное отношение к Ледбитеру было очень трудно. На восстановление Чарлза в должности Безант потратила целый год. Только в феврале 1909 года он смог переехать в штаб-квартиру Теософского общества в Индии в Адьяр и заняться, наконец, поисками среди мальчиков подходящей кандидатуры для воплощения нового мессии.

Отец Кришнамурти, узнав эту историю, стал беспокоиться за своих сыновей и потребовал, чтобы Безант оградила их от влияния Ледбитера. Просьбы Нарианьи во внимание не были приняты, а товарищи по Обществу своими советами и рассказами только усиливали негодование отца, теперь требовавшего вернуть ему детей. В январе 1912 года он послал Анни Безант письмо, в котором угрожал судебным разбирательством. Мальчиков пришлось тайно увозить опять из Индии в Европу. Безант объявила, что уезжает из Бомбея 10 февраля, но корабль отплыл в Европу еще 3 февраля. Судебное дело было все же открыто. Вначале оно было проиграно Теософским обществом, и только английский Высший совет признал права Анни Безант в опеке над мальчиками. К тому времени Кришнамурти исполнилось уже 18 лет.

После всех судебных скандалов и ставшей достоянием гласности «мессианской» роли Кришнамурти ни один известный английский колледж не принимал мальчиков в число учеников, оставалось только одно — сразу поступать в Лондонский университет. Вступительные экзамены Кришнамурти проваливал несколько раз подряд. После очередной неудачи он попросил Анни Безант разрешить ему изучать французский язык в Париже.

Здесь Кришнамурти познакомился с Ирмой Владимировной де Манциарли, русской теософкой, жившей в Париже со своим мужем французом и дочерьми — Марсель (Мар) и Иоландой (Ио). Кришнамурти особенно привязался к старшей дочери де Манциарли — Марсель, которой было тогда 19 лет. Она до конца жизни будет следовать за Кришнамурти и всеми силами поддерживать его учение.

Ирма Владимировна де Манциарли, известная в теософских кругах как переводчица «Бхагавадгиты», была хорошо знакома с Рабиндранатом Тагором, Шри Ауробиндо и многими другими известными индусами. Она вступила в Орден «Звезды Востока» (организованный для Кришнамурти) и привела в него своих дочерей, где стала одним из постоянных авторов журнала «Вестник Звезды» («Herald of the Star»), издаваемого Орденом.