Расследователь: Предложение крымского премьера - Андрей Константинов

— Ладно, не пыли…

Родион подошел к двери… приложил к ней ухо. Нервы были напряжены до предела. Он долго слушал тишину за дверью, потом кивнул Зайцу: пошли. Заец кивнул: пошли.

Родион повернул ключ в двери. Звук показался ему чудовищно громким. Еще десять минут назад дверь представлялась ему весьма ненадежной защитой. Теперь ему предстояло выйти из-за двери, а делать это страшно не хотелось. Дверь теперь казалась надежной, укрывающей его от стаи вооруженных убийц. Выходить не хотелось. Мелькнула мысль: к черту! К черту это все.

Можно же, в конце-то концов, вынудить этого Зайца — угрозами, пытками… не важно как — назвать адрес и вызвать сюда «Беркут». И сидеть здесь, за надежной дверью, пока не приедут бойцы группы захвата… Родион вытер пот со лба, обернулся к пленнику:

— Ты все понял? — Заец кивнул. — Ты понял, что теперь наша жизнь для тебя — высшая ценность? В Киеве уже знают, что нас захватил Заец Константин Григорьевич. И если что-то с нами случится — тебе жопа.

Заец снова кивнул. Родион повернул ключ второй раз, подождал секунду и рванул дверь — в коридоре было пусто. Удерживая Зайца за свободный конец ремня, как за собачий поводок, Родион вышел в коридор.

— Куда? — шепнул он, и Заец тоже шепотом ответил:

— Налево.

На улице было темно, косо летел мокрый снег. Бок о бок стояли «девятка», на которой приехали Обнорский с Кашириным, микроавтобус «ниссан» и темно-вишневый «лэндкрузер». Родя сунулся в «девятку», но она оказалась заперта.

— Где ключи? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Заец.

— … твою мать! — сказал Родя зло. Рванул дверцу «ниссана» — она оказалась открыта, в замке торчали ключи с брелоком в виде боксерской перчатки.

— Залезай, — скомандовал Каширин, помог пленнику забраться в машину, потом нагнулся и подпер обломком напильника колесо «лэндкрузера».

Родион включил стартер, и дизелек сразу затарахтел.

— Ворота! Где ворота? — спросил Каширин, обводя взглядом бетонный забор. Каждой клеточкой он ощущал чудовищное нервное напряжение.

— За углом, — ответил сквозь зубы Заец. Родя тронул «ниссан» и поехал вдоль корпуса. Протекторы печатали на снегу две четких дорожки. За углом действительно были ворота и маленькая будка возле них. Нетрезвый сторож вышел, покачиваясь, открыл ворота и по-военному отдал честь, приложив руку к «пустой голове».

Взревев движком, «ниссан» выскочил наружу. На повороте его занесло, заднее правое колесо едва не влетело в канаву. Но Родя топил газ, движок ревел, и микроавтобус летел по засыпанной снегом дороге. От нервов Родион забыл включить фары, забывал переключать передачи. На правой руке болтался наручник.

***

Николай посмотрел на часы, буркнул:

— Что-то действительно долго нет шефа. Пойду посмотрю.

Он встал, двинулся к двери. В этот момент зазвенел его мобильный. Николай поднес трубку к уху:

— Але.

— Слушай меня внимательно, Коля, — произнес голос Зайца. — План изменился.

— Да, шеф.

— План изменился. Немедленно освободи Араба. Верни все вещи, деньги, документы… ключи от машины… дай ключи от наручников.

— Я не понял, шеф.

— Не перебивай, — почти закричал Заец. — Немедленно освободи. — Он замолчал, потом произнес уже спокойней:

— Обстоятельства переменились, Коля… Ты понял меня?

— Да, — ответил Николай обескуражено.

— Пусть садится в свою «девятку» и по выезде из ворот едет направо… Понял?

— Да, пусть едет направо, — повторил Николай.

— А теперь дай-ка ему трубку… Я сам с ним поговорю.

***

Обнорский нашел «ниссан» метрах в трехстах. Микроавтобус стоял на обочине с выключенными фарами, возле него стоял Родион Каширин. Снег падал на его непокрытую голову.

***

К воротам завода Заец вернулся пешком, в мокром от снега пиджаке, со стянутыми ремнем руками. В распахнутых воротах стоял поддомкраченный «лэндкрузер», Леша Туз менял колесо.

Его встретили напряженные взгляды подчиненных. Заец чувствовал себя мерзко во всех отношениях: и в физическом — болела голова, и в психологическом… Он шел медленно, сознавая всю паскудность и унизительность ситуации. Сквозь косой штрих-пунктир летящего снега на него смотрели мрачные глаза подчиненных.

Он подошел, протянул Николаю руки: развяжи. Николай никак не отреагировал на слова Зайца — смотрел, курил, молчал.

— Развяжи, — сказал Заец.

— А надо ли, Костя? — ответил Николай.

…Когда Заец позвонил и приказал немедленно освободить Араба, Николай ничего не понял, но приказ выполнил… А чуть позже он понял все. Обнорский уехал, а Николай с бойцами спустились вниз. Обнаружили пустую «камеру», перепиленную спинку кровати, кровь на полу и окровавленную шапочку Зайца… Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что здесь произошло. Разумеется, они не знали деталей, но в целом картинка была ясна: Каширин каким-то образом сумел перепилить трубу спинки, освободился и неожиданно напал на Зайца. А потом заставил его отдать приказ на освобождение Араба. Ситуация была скверной. Очень скверной. Особенно для Николая. Именно он отвечал за провал. Его бойцы проворонили напильник, и эта маленькая оплошность позволила Каширину освободиться, что повлекло за собой цепочку последующих событий. Ситуация была вдвойне скверной потому, что Николай уже провалил предыдущую операцию, упустил Обнорского на Почтовой площади.

Николай Палыч Оськин — бывший майор милиции — отлично понимал, что две ошибки подряд, да еще в таком щекотливом деле, Хозяин ему не простит. Он решил перевести все стрелки на Зайца. Впрочем, сначала он хотел организовать погоню. Втроем (доктора оставили с Полиграф Полиграфычем) прыгнули в «лэндкрузер». В первую же секунду движения напильник, подпертый Родионом под колесо, пропорол шину, и к воротам джип подъехал на спущенном колесе. Пока «переобувались», стало ясно, что время упущено, что погоня бессмысленна.

Когда из косой штриховки снегопада вышел Заец, Николай Оськин мгновенно принял решение.

— Развяжи, — сказал Заец, протягивая руки.

— А надо ли, Костя? — ответил зам.

— Ты что это? — спросил Заец с угрожающими нотками в голосе.

Он отлично понимал, что ситуация непроста. Что операция провалена, и не просто провалена, а с непредсказуемыми последствиями. Кто-то должен за это ответить. Виноваты были все — Туз и Фомченко не осмотрели как следует помещение, Николай не проконтролировал, а Заец потерял бдительность и попал в капкан. Он, кстати, был виноват меньше всех, но после слов Николая Оськина стало ясно, что именно его, Зайца, готовят на роль козла отпущения.

— Ты что это? — строго, угрожающе произнес Заец.

— Залезай в машину, Костя, — буднично процедил Николай.

Заец посмотрел на Туза… на Фомченко… В их глазах было отторжение. Они были согласны с Николаем. Они, спасая себя, готовы были переложить всю вину на Зайца. Он понял, что если не переломит ситуацию сейчас, резко и решительно, то так все и будет. Он сделал шаг вперед, приблизился к Николаю вплотную и негромко сказал:

— Ты на кого тянешь?… Ты на кого тянешь, щегол?

Николай ударил его коленом в пах, схватил за мокрые лацканы пиджака и с силой швырнул лицом на машину.

— Осторожнее, — сказал Туз, — у меня тачка на домкрате.

Из сторожки таращил глаза испуганный сторож.

***

Вырвались. Вырвались — и это главное. Что там будет дальше. — не знает никто. Сейчас главное, что вырвались. «Девятка» мчалась по ночному шоссе, обгоняя редкие фуры, разрезая «дальним» светом интригу снегопада. Ехали молча — еще вибрировали нервы и время для слов еще не пришло…

Повзло наполнил рюмки коньяком. Обнорский посмотрел на густую янтарную жидкость и даже взял рюмку в руку, но потом поставил ее обратно.

— Х…ня все это, — сказал он. — Налей-ка, Коля, стакан.

Коля налил Андрею и Родиону по чайной кружке коньяку. Обнорский повертел кружку в руке, понюхал и выпил до дна, только ходил кадык на горле. Выдохнул.

— Мощно, — сказал Повзло, подвинул Обнорскому блюдце с нарезанным лимоном.

Андрей махнул рукой, закурил. Родион тоже выпил кружку до дна. После всех произошедших за последние часы событий это было, пожалуй, именно то, что нужно. Выпили, закурили и замолчали. Коля хотел поскорей услышать подробности, но мужиков не торопил. Знал — нужно дать им немножко отойти. Плыл по кухне сизый дым, за окном брезжил серенький рассвет.

— А пожрать у нас чего-нибудь есть? — спросил Родион.

— Есть маленько, — сказал Коля, — я щас сварганю… Я мигом. А вы расскажите, как вам удалось вырваться.

Обнорский вдавил сигарету в пепельницу и сказал:

— Как удалось вырваться? Повезло. Родька — молодец. В Питер вернемся — премия с торжественным вручением на общем построении. А вот как нам удалось влететь? Вот в чем вопрос.