Дженни ниоткуда: Ночные призраки (СИ) - Ветрова Полина

В себя она пришла в комнате Ирви. Она лежала на кровати, на зеленом, вышитом цветами, покрывале. Это было очень красивое покрывало. То есть красивым оно было раньше, пока на него не взгромоздили вылезшее из-под земли чудовище. Чудовище звали Дженни, одето оно было в пропитанные жидкой грязью лохмотья, так что и покрывалу тоже перепало. Лохмотья были на месте, грязь тоже. Никому не пришло в голову ее переодеть или помыть, пока она валялась в беспамятстве. Это хорошо, потому что гуманизм сейчас не совсем уместен. Гуманизм сейчас вызвал бы смущение.

Эрик, тоже так и не снявший свой изодранный грязный наряд и повязку из рукава, сидел рядом на краешке стула. Наверное, стеснялся, что пачкает мебель. По крайней мере, он не сбежал, и это тоже хорошо. Морко поступил проще, он уселся на пол и вытянул лишенную протеза конечность. Не слишком приятное зрелище. Это было не так хорошо, но тоже сойдет.

Макса не было видно. Но и в этом были свои положительные стороны. В общем, даже без контроля Дженни ситуация не ухудшилась. Все-таки этот мир не совсем безнадежен, и его можно оставлять без присмотра. Нечасто, конечно, но изредка, если есть уважительная причина. Например, если захотелось свалиться в беспамятстве, мир может какое-то время продержаться.

Ирви сидела рядом с Дженни на многострадальном покрывале и рассказывала короткую, но очень печальную историю города людей, в который вдруг превратился старый добрый Эверон:

— Нынче утром газету разносили не мальчишки, а взрослые мужчины. И они не брали денег, раздавали бесплатно. Собралась толпа, они швыряли целыми пачками газеты и орали: читайте все, вот правда! У них были здоровенные сумки, и они очень быстро пустели, но на смену являлись новые, а толпа росла и росла. Прямо у нас под окнами. Похоже, сегодня никто не отправился на службу. Весь город вывалил на улицы. И этих газет было очень, очень много.

— Желтой пакостью сейчас завалены все мостовые, — проворчал Морко. — Газета имеет великую власть над людьми!

— Толпа кричала, потом я услышала писк ратлеров. Мои-то окна выходят не на улицу, где было особенно шумно. А я сидела здесь, я смотрела и надеялась, что…

Ирви бросила быстрый взгляд на Эрика и тут же отвела глаза. Ясное дело, она смотрела, не появится ли в переулке ее тайный воздыхатель. Конечно, его там не было, и Ирви так и торчала у окна. Она продолжила:

— Двое ратлеров побежали по переулку, за ними гнались. Один успел сбежать, второму не повезло. Следом за этой погоней под моими окнами прошла толпа, они орали всякие глупости. Только тогда я сообразила, что происходит что-то важное и побежала к Кле. Оказалось, я многое пропустила. Мы заперлись, в заведение никого не впускают. В общем… Около полудня над городом поднялся дым. Гастон сказал, что это в ремесленном квартале, там, где мастерские гномов. Хвала богам, пошел дождь, и пожар не распространился. А я опять сидела у окна и…

Ирви снова поглядела на Эрика, тут же опустила голову… и встретилась взглядами с чудовищем.

— О, Дженни, ты пришла в себя!

— Привет. Кажется, я не пропустила ничего существенного?

— Мы как раз рассказали, что весь день провели под землей и не знаем новостей, — пояснил Морко, — вот Ирви нас просвещает насчет последних событий. Оказывается, в городе бунт.

— Я поняла, не нужно для меня снова рассказывать. Это все из-за «Молнии».

— Не совсем так, — вставил Эрик. — «Молния» подожгла те дровишки, которые уже были сложены и политы горючим маслом. Кто бы ни сделал эту газету, он знал, куда именно ткнуть факелом.

— Да, этот паренек знает толк в ложках, которыми мешают дерьмо, — поддакнул Морко. — Простите, дамы, кажется я выразился в слишком гоблинской манере. На самом деле я хотел сказать, он умеет зажечь. Немного нервничаю, когда моя нога бегает отдельно от меня.

Он пошевелил уродливым обрубком, торчащим из грязной штанины. Ирви успокоила:

— Гастон починит ваш протез, мистер Гучих, не беспокойтесь.

А Дженни закрыла глаза, и ей ужасно захотелось снова провалиться в беспамятство. Но, похоже, сто богов Эверона не разбрасываются милостями. Один раз выручили, избавили от необходимости объясняться, но второй раз этот номер не пройдет. Ну почему это всегда случается именно с ней?

Кто это знает толк в ложках для дерьма? Морко был слишком деликатен и не стал говорить этого прямо. Но он уже все понял! Крысиного Волка видел Гай, о крепости Саалх узнал Гай. Веспер бы его взял, что он еще мог узнать из болтовни Дженни? Кажется, достаточно много. Уволился из «Вечернего Эверона», написал, что ему выпал шанс… Хороший шанс, собственная газета и место на первой полосе.

— Кажется, я знаю, кто этот Громовержец, — неохотно произнесла она. — О, Трохомор, ну зачем он так? Зачем?

— Погоди, может это вовсе не он, — пробурчал Морко. — Мало ли этих писак?

А может, гоблин давно догадался? И все они давно догадались. И только она, как последняя дура… как последняя дура… до этого мига не понимала. Веспер забодай, как обидно…

— Я видела его после приема на Вулкане, — призналась Дженни. — Тогда подумала, что ошиблась, что просто кто-то похожий. Ведь было темно и шел дождь, несложно ошибиться. Но теперь-то все понятно. Это точно был он, Гай Сарам. Он и его новая газета — часть плана Истригсов. Жалко, что ты его тогда не зарезал, Морко Гучих!

— Нашелся бы другой, — пожал плечами гоблин. — Не переживай. Эверон — город людей, если ты понимаешь, о чем я. Подлецов и предателей здесь всегда больше, чем ножей.

Он подергал полу своего перепачканного сюртука, и под ней глухо брякнула сталь.

— Всякий раз, собираясь на дело, я думаю, что нужно бы взять побольше ножей, и всегда оказывается, что их недостаточно.

* * *

Морко собирался еще что-то сказать, но в дверь постучали. Это был очень деликатный и осторожный стук. Потом дверь медленно приоткрылась и заглянул усатый охранник, с которым Дженни уже познакомилась, когда впервые посетила этот дом в одиночку. Звали его Гастон, и Ирви упоминала, что он чинит сломанный протез. Он осмотрел комнату и остановил взгляд на Морко:

— Готово. Пойдем, примеришь?

Гоблин тяжело поднялся:

— Конечно. А то чувствую себя неловко. Неустойчиво.

И тут Дженни осенило: Ирви с Эриком нужно оставить наедине. Тогда у них не будет шанса отводить взгляды и старательно отмалчиваться. Она села в кровати на безнадежно испачканном покрывале. Все тело болит, но вроде бы никакие куски не отвалились. Значит, можно встать. Авось, и тогда ничего не отвалится.

— Морко, я тебе помогу. Идем!

Гоблин в самом деле нуждался в помощи, но вполне мог двигаться самостоятельно. Он даже попытался объяснить это Дженни, но никакие отговорки не помогли, она подставила плечо и решительно потянула зеленого из комнаты. Оказавшись за дверью, шепнула:

— Спокойно! Твое гоблинское достоинство не пострадает, я просто хочу, чтобы Ирви с Эриком объяснились без меня. Я их смущаю. Да, а где наш юный искатель приключений?

— Мальчик Максимилиан на кухне, — объяснил Гастон. — Мисс Сервейс велела его покормить, так он за столом заснул. Я бы мог помочь гоблину, вам не обязательно утруждаться.

— Обязательно, обязательно. Ни за что не упущу такой случай пообниматься с Морко Гучихом.

Гастон кивнул и пошел впереди. Следом за охранником они миновали коридор, спустились в зал. Морко был тяжелым и очень весомо наваливался на плечо Дженни. Гоблины — народ простой. Если она сказала, что поможет, значит, пусть помогает. Хотя на самом деле она не чувствовала тяжести, потому что мысли занимали поступки Гая Сарама. Как он мог так поступить? Письмо с голубой лентой… так мило извинился, обещал, что скоро появится… а сам хотел лишь одного, выведать тайны агентства. Ему нужен был источник информации, и он выбрал ее, Дженни. Потому что она — глупое чудовище. Потому что она не знает жизни, не чувствует обман. Она — очень глупое чудовище, вот и все.