Дженни ниоткуда: Ночные призраки (СИ) - Ветрова Полина

— Это еще кто?

— Это был последний из Сынов Гианзы, он совершил обряд и сделал меня вот таким, каким видишь. Теперь я его ученик.

Дженни передернуло.

— И ты съел сердце?

— Это не обязательно. Обряд заключается в том, что я получаю Волос Гианзы и отдаю ей половину себя. После этого могу пользоваться силой черных ягод. Это такие…

— Я знаю, что это. Они растут на Фирийских островах.

— Да. Обычный человек от них умирает в конвульсиях, а Сын Гианзы получает силу. Я прошел этот обряд. У Морнолька и раньше был ученик, только сбежал от него, избавился от Волоса, и стал служить Грегилу Вестокену.

— Винс.

— Да, его звали Винсент, и я с ним был хорошо знаком. Это он пытал меня в Башне Безумия. В общем, Морнольку нужен был новый ученик, он взял меня.

— А что такое Волос Гианзы?

— На вид это просто волос. Его зашивают под кожу на лице, после этого ты всегда улыбаешься улыбкой Гианзы. Пока Волос с тобой, ты можешь пользоваться силой черных ягод. И обязан служить, исполнять волю наставника. Но Винс от Волоса избавился, просто вырезал его. Правда, добрым человеком от этого он не стал, так и остался злобным уродом со шрамом через всю морду. И часть силы сохранил. Поэтому, когда я согласился на предложение Ингвара, то знал, кем стану.

— Ты стал убивать лордов. Зачем ты оставил знак Черной Руки?

Эрик поднял голову и ухмыльнулся. Теперь он улыбался обеими половинами лица, одной нормально, другой — как Пожиратель. Дженни стало больно глядеть на эту картину, и она невольно отодвинулась. Они так и сидели в грязи, но ни сил, ни желания подняться не было ни у кого.

— Черная Рука получился случайно, — объяснил брат. — Я же попал на виллу через дымоход, как трубочист. С меня сажа сыпалась. Я решил раздеться, иначе слишком много следов бы осталось. Представляешь горы сажи по всему дому? Я скинул одежду, оперся рукой о стену, когда вылезал из брюк. Остался отпечаток. А потом… хе-хе… потом я почитал, что пишут газеты о Черной Руке и начал делать эти знаки уже нарочно. Это их пугало. Веспер свидетель, я был счастлив, когда видел, как они трясутся. И пусть боятся, это правильно. Я приду за всеми, я заберу каждого, одного за другим, одного за другим. Я убью их всех. Ни один Повелитель Огня не заслуживает жизни.

— А слуги?

— Винс, и Толстый Роджер, и Гловер…

— Это слуги Вестокенов?

— Точно. Они все… ты не представляешь, какие у них были морды. Скучные, вот какие. Как равнодушно они меня били, резали или прижигали, — половина улыбки пропала, теперь правая сторона лица Эрика стала жесткой, как камень. — Я бы еще мог понять, если бы они меня ненавидели. Но нет, они просто причиняли мне как можно больше боли, потому что такая работа. Им велел хозяин, и они старались. Вестокен все ждал, что во мне проснется огненный дар, у него хотя бы была причина… А слуги… Это не люди, это бездушные твари. Все слуги тоже умрут. Они не лучше лордов, они даже хуже, если хочешь знать. Все умрут, все. Один за другим. Медленно.

— Эрик…

— Я не спешу, я все сделаю медленно. Чтобы у них было время бояться.

Он приподнялся и сжал кулаки. Изодранная рубаха на груди распахнулась, и в зеленом свете плесени Дженни разглядела шрамы. Они теснились, пролегали параллельными полосами, наползали один на другой, складывались в страшный узор. Похоже, Эрик совсем оправился после схватки с Крысиным Волком. Он снова сделался быстрым, так что за его движениями стало не уследить. Подавшись к Дженни, он страстно выдохнул:

— Я убью всех. Ни один Повелитель Огня не должен жить!

— Эрик, а я?

Брат тряхнул головой, его горячий порыв пошел на убыль, и он уставился на Дженни, приходя в себя и силясь понять, о чем она говорит.

— Я ведь тоже одна из них. Я Истригс по матери. Ведь родителей не выбирают, правда?

Правда, не выбирают. Наверное, их подсовывает Хогорт, бог случайных совпадений. Ну и еще Трохомор, бог запутанных дорог.

* * *

— Братьев тоже не выбирают, их любят такими, какие есть, — добавила Дженни. — Эрик, остановись. Пожалуйста, избавься от всего этого, а? Ведь если у Винса получилось, то и ты тоже можешь?

Эрик молча глядел на нее, и от этого молчания стало страшно. Потом он чуть подвинулся, и это движение снова вышло молниеносным. Только что он был рядом, дышал чуть ли не в ухо, и вот уже в двух шагах от Дженни.

— Беда в том, что мне незачем останавливаться, — задумчиво произнес он. — Я ведь уже не тот мальчик, которого ты знала. У того вся жизнь была впереди, тысячи миль дорог, сотни веселых девчонок, славная семья, годы счастья. А у Сына Гианзы — только сила. Вместо всего, что хочет человек, вместо всех радостей жизни — умение убивать. Я же сказал, что от меня осталась только половина, вторую я отдал Гианзе. Если избавлюсь от богини, половина души так и останется пустой. Но зато у меня есть цель, отомстить Повелителям Огня и их псам. А ты не из них, потому что твоей отец Хозяин Льда. Мне проще думать, что ты такая, как Ингвар, а не одна из Истригсов.

— Неправда, — буркнула Дженни. Она считала, что брат неправ, только не могла найти слов, чтобы переспорить. Ей и раньше-то редко удавалось его переубедить. — Все, что ты говоришь, неправда.

— Почему же? У меня осталась только половина души, и она хочет мести. Я хочу убивать, и я могу это делать.

— А вот и нет. Еще ты можешь спасать и защищать. Ведь ты же защитил Ирви, когда на нее напали грабители.

Эрик улегся на спину, прямо в грязь, заложил руки за голову и уставился в потолок пещеры, усеянный пятнами светящейся плесени.

— Ирви, — задумчиво произнес он. — Значит, ее зовут Ирви. Когда я ее увидел, то в самом деле подумал, что, может быть, рядом с ней я смог бы… она же не такая, как остальные, верно? Она особенная, в ней что-то есть. Ирви… Может быть, она бы и могла что-то изменить. Только я ей не нужен. Зачем ей человек с половиной души? Она заслуживает целого.

Дженни глядела на брата и пыталась придумать, что бы сказать об Ирви… но нужные слова никак не желали приходить. Однако главное, что Эрик больше не убегает от нее. Может, она и сможет придумать, как его переубедить. А если не сможет она, то Ирви точно сумеет.

Додумать эту мысль она не успела, потому что Морко завозился и стал пытаться встать. Комья земли осыпались, и он тяжело перевернулся.

— Морко, ты как?

Гоблин откашлялся и торжественно произнес:

— Я получил ценный опыт. Насколько я знаю, ни один из гоблинов моего поколения не дрался с ужасом Саалха. Мне все будут завидовать.

— Ты цел?

Она подбежала к гоблину и помогла приподняться. Тот пошарил среди камешков и комьев грязи, нащупал свой нож и сунул под полу.

— Пока не знаю, — признался он. — Единственное, что могу сказать, я жив. И рад, что ты тоже жива. А где наш юный герой, отважный исследователь подземелий Максимилиан?

— Макс успел сбежать. Я попросила Шейса, чтобы нашел его.

— Шейса? О, так это ходячее недоразумение тоже выжило? — он уставился на Эрика. — И это, конечно, твой брат. А вон там дохлый Волк? Надо бы посмотреть на него. Я же теперь живая легенда, мне придется тысячу раз рассказывать о Волке во всех подробностях.

Морко, кряхтя, поднялся, сделал шаг и едва не свалился. Отстранил Дженни, которая бросилась на помощь, и заявил:

— Ничего страшного. Просто мой протез сломался. Он не так прочен, как я. А я крепок, как сталь. Я дрался с Крысиным Волком!

Эрик хмыкнул, слушая эту похвальбу. Он снова улыбался обеими половинами лица. В подземном ходе рассыпалась дробь легких шагов.

— Нашел, нашел! — пропищал Бешеный, влетая в пещеру. — Маленький человек живой, живой. Только не хочет идти сюда.

— Почему не хочет? — удивилась Дженни. — Ты ему сказал, что чудище убито?

— Сказал, сказал, сказал! — Бешеный подпрыгнул на месте. Возможно, на него снова накатил приступ безумия, и он таким образом гасил лишнюю энергию. — Он не хочет. Он нашел выход, он забрался в ливневую канализацию, он сидит под решеткой, там свет сверху, там видно небо. Он не уйдет, не уйдет, не уйдет, не уйдет. В темноту — нет. Там свет. Там видно небо сквозь решетку.