Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления - Тарик Али

выглядели предсказуемо.

Военная стратегия КПК, которую многие официальные историки часто недооценивают, сыграла не менее важную роль, чем Великий поход, в сохранении остатков разгромленных частей вооруженной партии, которые через два года будут действовать в унисон под единым военно-политическим руководством, сражаясь с японцами и пользуясь всеми выгодами перемирия, согласованного с Гоминьданом.

В 1941 г. в Токио император готовился принять окончательное решение, которое определит будущее его собственной страны, а также Китая. В японских политических и военных элитах существовали острые разногласия по вопросу о том, пришло ли время начинать войну с Соединенными Штатами. Армия хотела, чтобы дипломатии был поставлен предельный срок. Американские санкции против Японии вызывали аллергию даже у тех, кто не хотел расширения конфликта, но премьер-министр Коноэ, по конституции бывший единственным советником Хирохито, выступал против начала еще одной войны. Однако милитаристы упорствовали.

Используя работы нового поколения японских историков, а также дворцовые документы, мемуары и дневники адъютантов и камергеров, Герберт Бикс в подробностях описывает личное участие императора в планировании операции в Пёрл-Харборе. С начала ноября 1941 г. Хирохито вел напряженные дискуссии со своим высшим командованием, расспрашивал начальников штаба о мельчайших деталях во время ежедневных совещаний и, словно одержимый, бесконечно оттачивал окончательную формулировку рескрипта о войне. Утром 8 декабря в 2 часа 30 минут по токийскому времени он получил первые донесения об атаке, а затем присутствовал на перетекающих одно в другое совещаниях. Его военно-морской адъютант Дзё Эйитиро записал в своем дневнике: «Весь день император носил военно-морскую униформу и, казалось, пребывал в превосходном настроении».

Один из обнаруженных Биксом документов содержал дословный пересказ сказанного на ключевой имперской конференции 5 сентября, где речь вновь зашла о взглядах китайского военного философа середины VI в. до н. э. Сунь-цзы:

АДМИРАЛ НАГАНО: С разрешения Вашего Величества я хотел бы сделать заявление.

ИМПЕРАТОР: Продолжайте.

НАГАНО: У размещенных там войск нет 100-процентной вероятности победы… Сунь-цзы говорит, что в войне между государствами, обладающими равными силами, очень сложно предсказать, на чьей стороне будет победа. Предположим, однако, что вот есть больной человек и мы оставляем его в одиночестве. Разумеется, он умрет. Но если диагноз врача обещает 70-процентную вероятность выздоровления в случае, если пациент будет прооперирован, не думаете ли вы, что нужно попробовать хирургический метод? И если после операции пациент все равно умрет, можно будет сказать, что так было суждено. Это именно та ситуация, в которой мы сегодня находимся.

ИМПЕРАТОР: Хорошо, я понимаю. (Когда он отвечал, его настроение улучшилось.)

КОНОЭ: Мне внести изменения в завтрашнюю повестку? Как бы вы хотели, чтобы я поступил?

ИМПЕРАТОР: Не нужно ничего менять.

Получив от премьер-министра напоминание о том, что уже поздно отменять решение или медлить с ним, Хирохито отказался. На следующий день, когда Императорская конференция продолжилась, главным пунктом повестки дня было окончательное определение времени удара. Из документов, подготовленных для императора генералом Сугиямой, ясно следовало, что одолеть Соединенные Штаты военным путем невозможно, и поэтому трудно было прогнозировать сроки окончания войны. Борьба, скорее всего, затянется. Первым шагом должен был стать сокрушительный удар по Британской империи в Южной и Юго-Восточной Азии, который, по сути, выведет Великобританию из войны. Это «произведет огромные изменения в американском общественном мнении», что будет означать, что «благоприятный исход войны не обязательно недостижим».

Сугияма и верховное командование согласовали план, успех которого зависел от захвата британских, французских и голландских колоний в Южной и Юго-Восточной Азии как по стратегическим, так и по экономическим причинам. В то же время они намеревались «сотрудничать с Германией и Италией в деле разрушения единства Соединенных Штатов и Великобритании». Это поставит Японию в неуязвимую позицию, поскольку «мы установим связь Европы и Азии, направляя ситуацию к собственной выгоде». В случае успеха «у нас появится надежда выйти из войны по крайней мере вровень с Соединенными Штатами»{120}.

На третий день конференции Хирохито выразил серьезную обеспокоенность по поводу того, что Советский Союз может предпринять атаку с севера, и указал на то, что вести войну на трех направлениях будет крайне трудно. Его генералы поспешили обнадежить его по этому вопросу. Зима была уже близко, и, помимо всех прочих соображений, Красная армия была не настолько сумасшедшей, чтобы отправить свои дивизии сражаться в глубоком снегу.

Тем временем дипломатические контакты с США продолжались. Принц Коноэ сигнализировал Вашингтону, что он готов встретиться с президентом Рузвельтом на борту корабля в нейтральных водах для экстренного саммита, чтобы урегулировать все важнейшие спорные вопросы. Хирохито дал согласие на переговоры, обозначив крайним сроком для них начало октября. Он процитировал своим начальникам штаба знаменитую танка[144], написанную императором Мэйдзи, в которой выражалось беспокойство накануне начала Русско-японской войны 1905 г.: «По всем четырем морям все люди – братья. / В таком мире почему бушуют волны, ревут ветры?»

Выслушав его, начальники штаба изобразили смирение и пообещали дать миру еще один шанс. Хирохито все же разрешил им проводить мобилизацию для наступления на южном направлении, но ему требовались гарантии. Он спросил начальника Генерального штаба: «Но если переговоры Коноэ и Рузвельта пройдут хорошо, вы ведь остановитесь, не так ли» Ответ: «Разумеется, Ваше Величество, мы остановимся». Мало кто рассчитывал на то, что США согласятся на переговоры. Они и не согласились. Главный сторонник и стратег новой войны адмирал Ямамото навестил Коноэ несколькими днями позже и постарался успокоить его: «Я не скажу за армию, но, пока вы пытаетесь наладить дипломатические отношения [с Соединенными Штатами], вам не нужно беспокоиться о военно-морском флоте. Грядущая война будет продолжительной и грязной, и я не собираюсь праздно сидеть на флагманском корабле, пренебрегая своим долгом».

Оба все еще полагали, что встреча с Рузвельтом возможна, и Коноэ спросил, что ему делать, если атака произойдет прямо посреди переговоров. Ямамото посоветовал прибегнуть к обману: «Если переговоры на море ни к чему не приведут, не принимайте вызывающую позу. Просто вставайте из-за стола – пусть все остается в состоянии неопределенности. А флот вступит в дело, пока вы находитесь на пути домой».

Коноэ, уверенный в том, что жребий брошен, через четыре дня подал в отставку. Если раньше он был весьма благосклонен к немцам и защищал державы «оси», то теперь пришел к выводу, что Германия потерпит поражение, а победа японцев маловероятна. Он на самом деле стремился к сделке с Рузвельтом для обеспечения интересов Японии в будущем. Но он утратил доверие Хирохито, не говоря уже о доверии сторонников «оси» в руководстве вооруженных сил.

Военный министр Хидэки Тодзио отчаянно стремился избавиться от Коноэ, чтобы остальные могли закончить начатое. На прощание Коноэ советовал императору назначить своим преемником принца Хигасикуни. Хирохито отказался и назначил вместо него Тодзио – ясный сигнал, если в таковом вообще была необходимость, что для ведения войны нужен был воин. Он был близок к Тодзио на протяжении всей войны, порицая в то же время Коноэ за отсутствие «твердых убеждений и мужества»{121}.

На следующих встречах, уже в ноябре, император окончательно убедился в необходимости боестолкновения с Соединенными Штатами и лично вмешивался во все дела, включая составление и мельчайшие детали рескрипта о войне, который следовало опубликовать сразу же после начала атаки. Проект документа составил находившийся при дворе ученый – специалист по китайской классике. Суть рескрипта была ясна: «ради своего существования и самообороны» японская монархия готовилась стереть в пыль англо-американский империализм в Азии.

В воскресенье (в Японии – понедельник), 8 декабря 1941 г., Хирохито отдал приказ атаковать Пёрл-Харбор. Задуманная Тодзио «война за великую Восточную Азию» началась. За пять с половиной месяцев до этого, 22 июня 1941 г., гитлеровские сухопутные и военно-воздушные силы начали операцию «Барбаросса» – вторжение в Советский Союз. Эти два события через несколько лет приведут к сокрушительному поражению и унижению держав «оси», но прежде японские брадобреи успеют обнажить залысины европейских империй.

Падение Сингапура в феврале 1942 г. под натиском японской армии, вдвое меньшей, чем гарнизон британской «неприступной крепости», стало самым