Приговоренные к жизни - Mars-MF-13

А) Можно прицельно охотится за выбранным образом хорошего по показателям самца, но тогда есть шанс завянуть быстрее, чем он попадётся — чёрт!

Б) А можно схватить первого попавшегося, окольцевать, забраковать, но получить в пассив то, что мимо, возможно, пролетят более привлекательные экземпляры мужчин.

Брак — лизинг тела, его возможностей/способностей. Семья = маразм. Семья = атавизм. Семья маст дай! Семья безусловно связана с работой. Отмени работу и не будет никакой семьи, домостроя. Отмени семью и не будет никакой 8-мичасовой работы. Это крайне эффективная связка элементов Системы. Работая грузчиком, я имел возможность наблюдать жизнь молодых отцов семейств. Папики. Даже те, кто с высшим образованием, вынуждены работать «грузинами», потому что не имеют возможности ползти по карьерной лестнице, работать на перспективу, получая гроши — деньги нужны сейчас, семье нужно много денег. И вот они курсируют: с работы в кровать, из кровати на работу. Работают в выходные и праздники, по 10 часов в день. Позволяют себе напиться в жопу пару раз на недельке и обязательно на выходных. Вечно невыспавшиеся, злые, усталые, понурые, хмурые. Воспитатели будущих поколений, блядь. Сейчас телевизор воспитывает больше всякого родителя. Так зачем нужна семья?! Родители выполняют роль чисто обслуживающего персонала: кормёжка, стирка, покупка вещей, контроль за распорядком дня, но при этом неизменно рассматривают ребёнка как свою частную собственность. Дети же всё равно предоставлены сами себе и живут своей жизнью, так как родители затраханы работой, бизнесом, бытом. У детей свой стиль, своя оценка событиям, своя эпоха. А так как социальное время ускоряется, то отрыв родителей от детей с каждым новым поколением только возрастает.

Столкновение несопоставимых мировоззрений, привычек, вкусов, образов жизни в одной жилплощади выглядит ужасно. Отвратительно. Семья должна исчезнуть как пережиток аграрной цивилизации. Уже в индустриальную эпоху у семьи начался кризисный слом, но она держалась. Но сейчас она в заднице. В аграрной семье был папа-пахарь, уходящий с рассветом и приходящий с закатом в большой набитый детьми дом, где была мама-бог-и-царь — источник всей информации для детей об окружающем мире. Всё было просто и понятно. Мальчики идут по стопам папы, поэтому они берут с него пример и во всём подражают ему. Девочки идут по стопам мамы. Всё размерено и выверено традициями, обрядами, возрастами. Но теперь ДРУГОЕ ВРЕМЯ. Всё когда-то появляется, проходит жизненный цикл и дохнет. Вот институт семьи перешёл свой срок годности. И надо его добить побыстрее, чтоб не мучился и не собирал вокруг своего смертного ложа толпу причитающих родственников. Лучше всего о браке сказал мне однажды el Diablo: «Сначала она лазает к тебе в штаны за членом, потом, спустя года — за заначкой».

Утром мы пьём кофе с молоком.

— У тебя странный взгляд, — говорит Сицилиец.

— Я замыслил недоброе.

Прощаемся с Сицилийцем. Прощай! Мне кажется, что следующая встреча с тобой произойдёт нескоро. Ты был крутым пацаном, но…. как знаешь…. бросил якорь в не самой лучшей гавани, когда была возможность совершить множество интереснейших дальних походов и боевых рейдов. Возвращайся к своим жёнушкам, тёщам, развлекательным кабельным каналам, факсам, шашлЫкам. Обратно в стойло. Мир такой большой и страшный. Немного грустно, что ты свернул не на том повороте в жизни. Хотя, наверное, ты и шёл туда всегда.

Я эвакуировал ещё пару анекдотов из его головы, тонущей на глазах в заботах семьи. И….

— Да хранят тебя святые Ахромобаптер, Кластридиум и Псевдомонада!

— Э-э… ну ты чокнутый. Бывай!

Буду. Обязательно. Всенепременнейше. Вот чё я хорошо умею — так это быть.

Кажется, до меня стало доходить. Над страной медленно, но верно встаёт весна. Потеплело. По телу гуляет одинокий гормон. Тело взяло верх над душой в голове-парламенте и стало беспрепятственно проводить свои законопроекты, большей частью секса касаемые. Делало оно это быстренько, торопливо, боясь потерять короткий период контроля над мозгами, впопыхах ставя на всех моих поступках и разговорах свою фирменную жирную печать — «Vita Sexualis», «Vita Sexualis». Если кто-нибудь ещё раз при мне заикнётся про «чистое мышление», теорию Tabula Rasa — получит пиздюлей ногами по ебалу, по ебалу, как учил Макаренко за такие дела…………. Всему самому лучшему в себе я обязан книгам!

Вообще-то я сменил несколько разных политических и не очень организаций за это время. Искал вроде как своё, пока не остановил выбор на НБП.

Кто-то противно крякает из зала (солидный молодой человек, костюм-троечка, на голове укладочка, галтух, часики, запонки, чудовищно большая волосатая бородавка на носу, сантиметров десять в диаметре, которую он тщательно маскирует тональным кремом):

— Был в десяти партиях, будешь и в одиннадцатой. У меня в досье записано (трясёт какой-то картонной папкой с надписью «Дело»), что ты замечен в таких группировках, как футбольные хулиганы-нацисты, анархо-федералисты, автономы, коммунисты, антиглобалисты, концептуалисты, нескольких странных крохотных орденах фанатиков. Один раз ты даже был уличён надирающимся портвейном и бурно веселящимся с ярым журналюгой-либералом, почитателем таланта Ходарковского — как это прикажешь понимать?!?!

Я достаю револьвер из-за кафедры. Зал охает — «Ооох!!! У него револьвер!!!». У нас же стереокино. Всё выглядит очень достоверно. Стреляю, бородавочник падает замертво, тут же мгновенно разлагается в гнойно-жёлтый суп-пюре и впитывается целиком своими же органеллами. Зал ускоренно и слишком комедийно разом аплодирует, но тут же разом замолкает. Прячу револьвер, жадно и шумно глотаю в тишине из гранёного стакана воды, также шумно и эффектно вытираю рот и нос всем рукавом, произношу многозначительное кряхтение «Э-э-эхр», продолжаю:

— На ваш совсем неумный и неуместный возглас, неизвестный мёртвый господин, я не соглашусь. Скажите на милость, как узнать о радикальной субкультуре, не погрузившись в неё??……….. Вот видите, молчите. Нечего сказать. Потому что никак нельзя узнать. Снаружи — только информационный шум СМИ, сплетни. Мне нужно было знать ВСЁ о ВСЕХ. И я не доверял в этом деликатном вопросе никому, никаким газетёнкам, репортажам, народной молве. Я хотел заглянуть за кулисы труппы. А чё сильно разные по содержанию движения?…..? Я б так не сказал. У меня свои представления о сути радикального движения и его задачах.

Да, я рисовал в юности свастики маркером в подъездах, и «анархии», и звёзды. Может вы не понимаете, но я однажды понял — все эти брэнды ТАКОЕ СТАРЬЁ… Всё это «хоббичьи игры» с переодеванием. Так привычно, что и думать не надо. Политика в последнее время из соревнования утопических моделей будущего превратилась в приверженность брэндам готовых продуктов идеологии, которые нужно лишь разогреть в микроволновке и употребить. Свастика — фашист (правда, если приехать в юго-восточную Азию, то можно кругом увидеть «фашистов» — бритых наголо монахов со свастикой. только слова «фашист», боюсь, они даже не слышали). Звезда — коммунист (хотя пентаграмма — очень распространенный в средние века магический знак). Буковка «А», разрывающая кружок (введённая в обиход французскими «либертариями» в 1964-м году) — анархист. Как мило. Съел и порядок. Как и предупреждал Дебор, сами радикальные движения легко стали частью того, против чего боролись (я всё жду-недождусь, когда брэнд-менеджеры банков для привлечения молодёжи в ряды вкладчиков возьмут на вооружение слоган «Banks not dead!»). Когда-то передовые идеи стали крохотным замкнутым комком, набором идей, вещей, символов-сувениров. Стали клапанами и шумными свистками, стравливающими излишнее давление в Системе. И кому-то это положение удобно. Что коммунизм, как ИДЕЯ прежде всего, а не конкретное выражение в форме, никак не может преодолеть обросший мхом неуклюжий идоло-марксизм.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});