Седьмая раса - Наталья Нечаева

Ольга передернула плечами, отгоняя жуткое видение. Старик молча наблюдал за ней сквозь полуприкрытые глаза.

Наконец, он сделал птичье движение плечами, словно у него ломило шею, и он пытался найти голове положение поудобнее.

— У тебя много вопросов, — не спрашивая, а утверждая, начал он. — Ты можешь их задать, прежде чем мы перейдем к сути дела.

— Кто вы? — тут же спросила Ольга. — Что это за пещера? Что за обряд? Это вы убили моих ребят? Что вы сделали с Бартом?

— Ты торопишься, это понятно, — спокойно взглянул на нее старик. — Но ты не задала главного вопроса, с которого и следует начать.

— Вы сказали, что я могу спрашивать… — Ольге было страшно. Даже не страшно — жутко. Сознание напрочь отказывалось поверить в то, что все происходящее — реальность, и что она, Ольга Славина, в этой реальности существует.

— Ты не спросила, кто ты, — откинул голову старик.

— Я? — девушка опешила. — Кто я, мне известно.

— Не думаю, — высокомерно отозвался собеседник. — Иначе ты бы здесь не сидела. Но — обо всем по порядку. Сначала — твои вопросы. Первый. Кто я? Я — магистр великого германского ордена «Туле». Хранитель нашей прародины. Хранителями были все в нашем роду. Сейчас им стал мой сын. Ты с ним знакома.

— Вице-губернатор?

— Это оболочка. Очень удобная. Которая позволяет иметь практически неограниченные ресурсы. В наших рядах — первые руководители области и города, военноначальники, священнослужители, банкиры и бизнесмены. Мы все служим великому делу. Постепенно, шаг за шагом, мы сделали этот край своим. И теперь ничто здесь не может произойти без нашей воли и согласия.

— Но на обряде было совсем немного народа…

— Обряд — для высшей касты. Ты узнала лица?

— Нет, я никого здесь не знаю, кроме вашего сына…

— Напрасно. Прокурор области. Командующий ВВС. Председатель областной Думы…

— И все они — члены вашего ордена?

— Да. И еще около пяти тысяч человек. Мы живем здесь почти сто лет. Без малого. И ждем срока.

— Какого срока? — Ольга вдруг поняла, что старик — сумасшедший. И все эти, в белых балахонах, включая стильного вице-губернатора, — тоже…

— Пятнадцать тысяч лет назад после вселенского катаклизма наши великие предки, арийцы, покинули свою благословенную родину — остров Туле и отправились на поиски новых земель. Это изгнание длится по сей день. Но ни на миг мы не забывали о земле предков! Чтобы не забыть традиции, мы везде ставили полярный символ — свастику.

Ольга еще раз взглянула на кровавого паука за спиной старца, по коже побежали ощутимые влажные мурашки.

— И теперь вы делаете свастику из людей? И для этого их убиваете? За что близнецов? Зачем?

— Наши учителя из Космоса всегда помогали нам, — не услышал ее старик. — И мы верили: чтобы вновь обрести священную родину, нашему народу, арийской расе, следует пройти через очищение и возрождение. Все величайшие достижения человечества — наши. Ты ведь знаешь об этом.

Ольга послушно кивнула, совершенно не понимая, о чем он говорит, и какое отношение исход древних ариев имеет к нынешней ситуации и достижениям человечества. И тем более — к убийству рыжих Тимок.

— Не спеши, — сухо улыбнулся старик. — Ты все узнаешь. Тебе известно о трудах великих Елены Блаватской и Гвидо фон Листа?

Ольга снова кивнула, понимая, что сейчас лучше соглашаться.

— Ты знаешь о том, что нашими учителями на Земле взращивается шестая раса? Раса будущих властителей нашей планеты?

Конечно, Славина кое-что слышала об этих бреднях. О шестой расе избранных, о пришествии небесного града Иерусалим… Труды эзотериков кишмя кишели подобной ерундой. И она именно так ко всему этому и относилась.

— Это не ерунда, — снова влез в ее мысли собеседник. — Шестая раса — это те, кто будет населять землю. А здесь, на месте нашей древней прародины, на материализовавшемся материке Туле, будут жить избранные. Лучшие представители шестой расы, от которых начнется великая седьмая раса! Раса полубогов! И эта седьмая раса — мы!

Старик легко поднялся на ноги. Глаза его горели ярким безумным огнем, сухие ноздри раздувались, в углах тонкого рта появилась слюна.

Господи, он не просто сумасшедший, — ахнула Ольга, — он — совершенно безумный!

— Я не безумец, деточка, — старик снова сел на рыжий мех, откинув голову на каменную спинку. — Безумны те, кто этого не понимает. Через испытания и годы мы сохранили чистоту священной арийской крови. С нас, седьмой расы, начнется великое будущее человечества.

Знакомая песня, — подумала Ольга. — Чистота крови. Чистота расы. А потом Освенцимы и Треблинки…

— Вторая мировая не дала довершить начатое до конца, — пробуравил ее взглядом страшный старец. — Слишком много темных сил поднялось против нашего правого дела. И учителя решили, что сроки еще не пришли.

— Ваше дело, дело Гитлера, было правым? — ахнула Славина. — Сорок миллионов погибших! Это что, все для очистки крови?

— Тот людской материал изжил себя, — сузил глаза старик. — Нам просто не хватило времени.

— Для чего? Для того, чтобы истребить все человечество?

— Для того, чтобы открыть дорогу учителям и слиться с космическим разумом. Антарктида, где мы ждали их пришествия, стала добычей американцев. Окно закрылось. Сроки отодвинулись.

— Какое окно? — Славина почувствовала, что теперь уже она сходит с ума. И тут же вспомнила недавний рассказ Барта о космических кораблях нацистов и трансмерном окне в Антарктиде, через которое немцы общались с альдебаранами.

— Ты все правильно поняла, девочка, — с удовлетворением сказал безумец. — Только никто, кроме нас, не знает, что таких окон было два. И второе находится здесь!

— Что? — У Ольги зашумело в голове. — Трансмерное окно — здесь?

— Да, на Северном полюсе. Ведь именно Северный полюс — это та самая серебряная нить, которая связывает воедино всепланетарный разум с Космическим. И наши учителя, когда придет срок, проявятся именно здесь! И именно здесь спустится с небес Новый Иерусалим. Хотя мне милее его арийское наименование — Туле.

— Я все равно не поняла, в чем же заключается ваша миссия? — устало спросила Ольга. — Просто сидеть и ждать, пока Туле опустится на землю?

— Наша священная миссия заключается в том, чтобы открыть это окно!

Ольга представила себе гигантскую, во все небо, фрамугу и старика, взбирающегося по лестнице, чтобы распахнуть это окно, впустив через него мириады летающих тарелок…

— Не так примитивно, детка, — улыбнулся собеседник. — Это окно открывается особенными ключами. Ты их сегодня видела предостаточно.

Девушка недоуменно подняла глаза, не в силах понять, что имеет в виду странный и страшный старик. Тот сделал эффектную паузу, торжествующе взглянул на Славину и вымолвил всего одно слово:

— Сейды.

* * *

В реанимационном отделении областной больницы царила строгая и суровая суета. Обычная, в общем-то, когда человек, за жизнь которого долго и серьезно боролись, все же уходит.

Лицо младшего Шубина уже было накрыто белой простыней, медсестра, обходя один за другим приборы, выключала на них красные кнопки.

Тело переместили на каталку и вывезли в коридор, где оно должно было дождаться вызванного из морга санитара.

Зав отделением молча стоял в соседней палате, где теплый ветерок, веселящийся в выдавленном окне, едва заметно теребил многочисленные разноцветные провода, опоясывающие капсулу со спящей девушкой.

— Господи, — выдохнул прямо в порыв ветра пожилой доктор, — дай нам спасти хотя бы ее! Молодые не должны умирать!

Затем он набрал внутренний номер приемного покоя.

— Это реанимация. У нас тут окно выбито. Там, где капсула. Надо срочно заделать. Как-как! — вдруг разозлился он, видимо, в ответ на сонное недоумение с той стороны. — Это реанимация, ты что, плохо слышишь? Нельзя ждать до утра! Да хоть фанерой забейте! Буди дежурного рабочего, срочно!

Тремя этажами ниже главврач больницы, сгорбившись, стоял у окна. В голове, уставшей, больно и пронзительно гудевшей где-то в районе правого уха, билась одна-единственная мысль: что сказать Шубину? Как объяснить, что они не смогли спасти его единственного сына? Задействовав все имеющееся оборудование и всех ведущих специалистов.

Не поверит. Конечно, не поверит. А кто бы поверил, если рассказать, что за несколько часов молодой здоровый парень, спортсмен и красавец, превратился в дряхлую развалину. С состоянием внутренних органов, соответствующих по изношенности примерно девяносто-столетнему старику? Он и сам, доктор с огромным стажем и опытом, не мог в это поверить. И тем более — понять.

Мистика. Колдовство. Черная магия.

И надо же было этому случиться сейчас, за неделю до его отпуска… уехал бы себе спокойно, потом, вернувшись, погоревал бы вместе со всеми, посочувствовал бы вице-губернатору, вполне искренне, между прочим…