Настоящая принцесса и Наследство Колдуна - Александра Егорушкина

— Возьми.

Старик, не спуская с книги глаз, протянул ее девочке.

Белая книжка как будто ничего не весила. Девочка с любопытством повертела ее в руках — неужели и эта тоже волшебная? Ничуть не похоже, томик как томик… вроде карманного словаря. И замка никакого нет, как она может плохо открываться? Ну-ка… Переплет, кажется, тугой… странно, а на вид она старинная, потрепанная.

Страницы были плотно сомкнуты и поддались не сразу. А потом в лицо девочке вдруг ударил яркий свет, словно внутрь книги была вделана лампа. Девочка ахнула и от неожиданности зажмурилась. Ей стоило немалых усилий удержать книгу в раскрытом виде — половинки так и норовили сложиться, будто намагниченные.

Страницы книги были идеально белы и пусты, как нетронутый снежный наст на ярком солнце.

Книга вырывалась, трепыхалась, будто пойманная птица. Глаза у девочки заслезились, она покачнулась и свет, плясавший по стенам, как взбесившийся луч прожектора, теперь ударил в окно.

Старик что-то прошипел и вырвал книгу у нее из рук.

Слепящий свет от страниц теперь бил ему в лицо, отчего стала отчетливо видна каждая морщина, а само лицо превратилось в причудливую шевелящуюся маску. Но старик почему-то не зажмурился — наоборот, он поднес книгу к самым глазам и быстро, сосредоточенно забормотал.

Она различила лязгающее железом слово «доппельгангер» — смутно знакомое и почему-то жуткое.

А через мгновение старик исчез. Там, где он только что стоял, по полу кунсткамеры медленно, как расплавленный асфальт, растекалось нечто среднее между черной лужей и густой тенью. Воздух стал плотным и вязким — девочка едва могла дышать. Медленно, будто двигаясь под водой, она попятилась в угол.

Черная бесформенная лужа-тень липко поблескивала на полу, но щупальца ее почему-то замерли, точно замерзли, а потом она пошла крупными пузырями и вдруг взметнулась вверх.

Окружающий мир померк, все затянул сумрак, сквозь который уже было не разглядеть стены и книги. Черная тень вздымалась, как сталагмит в пещере, образовывала покрытые потеками колонны — как черные свечи — и своды, похожие на скелет какого-то гигантского чудовища, над которым распростерты перепончатые нетопырьи крылья.

В голове у девочки гудело, ей хотелось заткнуть уши, но она не могла даже пальцем пошевельнуть. А потом она поняла, что это гудит сама тьма, и низкий гул переходит в многоголосый стон, от которого болит все тело, до кончиков пальцев, до костей, будто от безжалостного мороза. И все же в этих звуках был какой-то строй и лад, и они напоминали музыку.

Зажмуриться девочке тоже не удалось, поэтому она отчетливо увидела, как под черными, уходящими ввысь сводами, возникла фигура старика. Фигура походила на фитиль огромной свечи, но только пламя этой свечи было черным.

— Слушай меня внимательно, — раздался из клубящейся темноты голос герра Притценау, крепнувший с каждым словом. — У нас с тобой теперь есть общая тайна. — Голос засмеялся, и это был уже не старческий скрипучий смешок, а гулкий, как из погреба. — У меня серьезные виды на Амберхавен и не только, но мне потребуется помощник в этом мире… вот ты мне и пригодишься.

Девочка хотела было крикнуть «я не хочу!», но не смогла даже разлепить губы.

— Так-то лучше, — удовлетворенно усмехнулся тот, кто только что был Притценау. Дряхлый старик на глазах у девочки превращался в какое-то непонятное существо, непохожее на человека — с длинными, тонкими, точно паучьи лапы, руками, с извилистыми пальцами, крепко сжимавшими Белую книгу.

— Запоминай: теперь я бессмертный доппельгангер Мутабор, и ты будешь слушаться моих приказов. Велю — будешь доносить, велю — начнешь шпионить и вредить. За это я сделаю тебя знаменитой волшебницей, ведь ты способная. Но помни — если мне потребуется твоя сила, я буду черпать ее, сколько пожелаю.

Девочка в изнеможении оперлась на ближайшую книжную витрину. Ей казалось — секунда, и ноги подогнутся. Она попыталась разглядеть лицо Мутабора, но вместо него видела лишь бледное пятно — ни рта, ни носа, только темные провалы глазниц.

— Хочешь запомнить меня в лицо? — Мутабор погрозил ей пальцем. — Не выйдет. В моем распоряжении теперь тысяча личин, и я буду являться тебе под разными — сам тебя найду, когда потребуется. А если ты попробуешь рассказать обо мне хоть одной живой душе… Или нет, лучше я наложу на тебя заклятье: слова будут застревать у тебя в горле, девочка. Не пробуй от меня спрятаться, я найду тебя везде. И не пытайся покончить с собой — не получится.

Тьма за спиной у Мутабора сгустилась и соткалась в черный плащ с капюшоном. Доппельгангер поднял обе руки, чтобы надвинуть капюшон на лоб, и… выронил Белую книгу.

И когда та, хлопая страницами, будто крыльями, полетела на пол, девочка нашла в себе силы метнуться и подобрать ее.

Черная фигура рванулась к ней, но дотянуться не смогла — Мутабора отделяла от девочки невидимая, но прочная стена.

— Отдай! Отдай книгу, дрянная девчонка! — долетело откуда-то, словно из бесконечного далека. От этого вопля в зале разбежалось эхо.

Выпустить книгу из рук у девочки почему-то не получилось — та как прилипла.

— Отдай! — Голос удалялся, призрачные колонны и своды заклубились, закручиваясь вокруг старика и постепенно поглощая его, и все заткал черный дым, из которого доносилось:

— Я тебя еще найду!

Дым, вместо того, чтобы растечься, как обычно бывает с дымом, все сгущался и постепенно стянулся в облако, которое повисло посреди зала. Оно делалось все плотнее и меньше, пока не превратилось в черный дымовой шар и не исчезло.

Девочка с трудом распрямилась — оказывается, она сидела на корточках, сжавшись в комок и притиснув книгу к груди.

В кунсткамере воцарилась тишина, даже книги не шуршали — испугались, что ли? Дымом не пахло, и ничто, кроме сдвинутого стекла витрины, не говорило о случившемся. Даже следов на полу не осталось. В голове у девочки мелькнула смутная мысль про отпечатки пальцев… хотя, конечно, у магов-детективов есть методы посильнее… Она спрятала руки в рукава свитера, тщательно протерла книгу, на слабых ногах проковыляла к витрине и водворила экспонат на место. Протерла и стекло. На мгновение девочке показалось, что сейчас она просто рухнет тут же, в хранилище — так ее колотило со страха. Но она встряхнулась, глубоко вздохнула и, пригнув голову, двинулась к выходу. Впрочем, обратно стена пропустила незваную гостью беспрепятственно.

Домой девочка пробралась незамеченной — это ей было не впервой, и хозяйка студенческого пансиона, куда определили юное дарование, даже не ведала, что Аль частенько совершает одинокие ночные прогулки. Девочка обнюхала макинтош и свитер — нет, дымом не пахнет. Может, это вообще был не дым. Потом вытащила из кармана два листка — желтый и оранжевый, — вздохнула и тщательно порвала оба на мелкие кусочки. Пропади оно пропадом, это пари. Придется завтра соврать Клаусу, что ничего не вышло. Ведь если кто-нибудь догадается, что в хранилище побывал посторонний…

Увы, о том, что Белую Книгу вынимали из-под стекла, все-таки стало известно. Как именно, нарушительница запретов так и не узнала, но, по крайней мере, ее саму ни в чем не заподозрили. Однако до девочки дошли слухи о том, что в Амберхавене разразился скандал и королевство Ажурия в срочном порядке затребовало уникальный артефакт обратно, а в кунсткамере учредили охрану из магов-дежурных.

То было первое поражение юной волшебницы. Первое в длинной череде других. Девочка слышала, кто такие доппельгангеры, а после той ночи решила выяснить подробности и поняла, что, на свою беду, обзавелась страшным врагом. Эти многоликие твари получались из самых бессовестных и сильных черных магов, но появлялись они не чаще, чем раз в несколько столетий, и о последнем таком чудовище девочка прочла в старинном трактате восемнадцатого века. По дошедшим до наших времен свидетельствам, никто из доппельгангеров прошлого бессмертием не обладал, и всех их удалось уничтожить.

А Мутабор стал первым бессмертным.

И обещал напомнить о себе. Амалия знала, что свое обещание он сдержит. Рано или поздно.

* * *

Фриккен Амалия Бубендорф очнулась от воспоминаний и посмотрела на сидевшую напротив рыжую Лиллибет. Принцессе почти столько же, сколько было Амалии, когда она попала в рабство к Мутабору. Каким облегчением было бы рассказать девочке все! Но заклятье Мутабора еще не утратило своей силы. Хорошо, что Лиллибет так догадлива.

— Так вы все поняли, Лиллибет? — спросила Амалия. — Я не могла никому ничего рассказать напрямую — ни устно, ни письменно.

— Но ведь Мутабора давно нет! Его чары уже должны рухнуть! — вспомнила Лиза.

— Чары лишь ослабли — ведь остался Черный замок, — сказала Амалия, — а он — продолжение хозяина.

Вот оно что, подумала Лиза. Амалия шпионила не по своей воле и не переставала надеяться, что когда-нибудь ее разоблачат. Она подбрасывала нам намеки и подсказки, а нам было не до того, и намеков никто не понимал.