Чистый грех - Сьюзен Джонсон

Его сочувствие, его ласковые слова вызвали новую серию особенно отчаянных всхлипов.

Адам отодвинул девушку от себя и вопросительно заглянул ей в глаза.

— Ничего не случилось, — еще раз между всхлипами подтвердила она.

Но было яснее ясного, что нечто произошло. Что именно?.. Очевидно, сейчас было не время это выяснять. Поэтому он зашептал какие-то полубессмысленные слова и повел ее к дивану, сел и усадил себе на колени.

Когда она перестала плакать, Адам решился спросить:

— Ну а теперь ты скажешь, что стряслось? Быть может, я как-то помогу.

— Я… я… это просто дурость, — сказала Флора, тяжко хлюпая носом. — Наверное, я просто устала.

Взяв платок и ласково осушая ее мокрые щеки, Адам не оставил попытки докопаться до правды.

— Без меня кто-то заходил? — спросил он, безмерно удивленный ее истерикой. Он еще никогда не видел ее в таком состоянии.

Флора мотнула головой — никто не заходил.

— Может, ты ударилась случайно? — спросил он, обегая ее тело быстрым взглядом.

Девушка опять отрицательно мотнула головой.

— Ну ладно, — сказал Адам. — Пожалуй, тебе лучше поспать, если ты так устала… Я, очевидно, сам виноват — не давал тебе толком отдохнуть…

— Ты ни в чем не виноват, — тихо прошептала Флора, вытирая с лица последние слезы. — И спать мне совсем не хочется.

— А чего ты хочешь, золотце? Только скажи — и мы это сделаем.

— Я хочу в Париж, — вдруг брякнула Флора, и в ее глазах вспыхнул проказливый огонек.

— Хорошо, уже пакуюсь, — кивнул Адам с мягкой улыбкой. Нежно пощекотав чувствительный уголок ее все еще немного перекошенного рта, он добавил: — Поужинаем с императором.

— И ты сводишь меня на бега.

— Мы с тобой обязательно побываем на ипподроме, — спокойно согласился Адам. — Все мужчины будут наставлять на тебя бинокли и люто завидовать мне.

— А остановлюсь я в твоем доме, да?

— Конечно. Такую вертихвостку разве можно отпустить от себя хотя бы на минуту! — с серьезным видом сказал Адам, крепко обнимая ее.

— Мы будем танцевать в Тюильрийском дворце!

— А также в Сен-Клу!

— И все женщины так будут завидовать мне! — страстным шепотом произнесла Флора.

— Нашему празднику не будет конца!

— Да, вместе навсегда, — тихонько молвила Флора, горестно вздохнула и добавила: — Быстрей поцелуи меня, а не то я опять разревусь.

Адам покорился — и был с ней дивно нежен, как будто она вдруг стала ужасно хрупкой и ее надо было касаться с предельной осторожностью. После того, как он мелкими поцелуями осушил остатки слез на ее розовых щечках. Флора ощутила легкие горячие прикосновения его губ на своих закрытых веках, на надбровных дугах, на лбу…

Его деликатные поцелуи вливали в нее душевную силу, и черные тучи отчаяния постепенно рассеивались.

— Ты потрясающий, удивительный мужчина, — пробормотала она, открывая глаза и ласково ероша волосы возлюбленного. Теперь ей даже захотелось улыбнуться — и она улыбнулась. — Раскрой мне секрет, почему ты такой замечательный.

— Ну, хитрости тут никакой, — отшутился Адам, воспринимая ее слова только в одном смысле — как комплимент его неутомимости в любви. — Начнем с того, что я всегда по утрам плотно завтракаю, много сплю и…

— Ты никогда не спишь.

— Ну уж прямо! Изредка случается и поспать. Хотя в нашей ситуации спать было бы непрости-тельным грехом с моей стороны.

— Да, потому что у нас так мало времени…

Он осторожно покосился на девушку, пытаясь оценить стабильность ее эмоционального состояния.

— Да, именно потому, что у нас так мало времени, — сказал Адам наконец, играя с ее золотисто-каштановыми локонами. — Мигер убит, мне надо отправляться к себе на север.

— Когда ты уезжаешь? — спросила Флора ровным тоном. Гордость не позволила вскрикнуть.

— Сразу после тебя. Надо полагать, новость уже известна в лагере ополченцев, но за их действиями необходимо еще какое-то время последить — эти ребята способны наломать дров, даже оставшись без предводителя. Даст Бог, они сразу подожмут хвост и разбегутся. Однако с пьяных глаз могут и бед наделать. Ну а если все сойдет гладко, то в августе я планирую выставить своих лошадей на бегах в Саратоге.

— Люси говорила, что на этот раз ты возьмешь ее с собой.

Если набраться мужества, то вежливыми фразами не так уж трудно прикрывать истинные чувства.

— О да, ей хочется поглядеть, как будет бежать наш Магнус!

— Полагаю, такой прекрасный конь не может не выиграть главный приз, — сказала Флора со светской улыбкой, хотя на душе у нее кошки скребли.

— Очень рассчитываю на его победу.

— Если ты спешишь в горы к Воронам, то я не смею тебя задерживать…

— Нет, нет, — поспешно сказал он.

— Ты уверен? Я не хочу, чтобы ты считал себя связанным этим глупым условием о сорока восьми часах.

— На самом деле я остался бы намного дольше — если бы мог, — запальчиво возразил Адам.

Флора уже настолько взяла себя в руки, что сумела вызвать на лице свою обычную надменно-царственную улыбку.

— Что ж, в нашем распоряжении еще четыре часа.

— Четыре с половиной часа, — с улыбкой уточнил Адам. — Не кради у нас целых полчаса! Ну-с, какой сорт шоколада заказать на этот раз? С серой амброй?

— Да ты никак пытаешься меня соблазнить? — серебристо рассмеялась Флора.

— Что ты, что ты! И в мыслях такого не было, — шутливо замахал руками Адам. — Хочу лишь взбодрить тебя. Просто Брийа-Саварен в своей знаменитой «Физиологии вкуса» пишет, что шоколад с серой амброй нужно пить тем, кто несчастен, ибо он смягчает всякого рода душевные горести. Или предпочтешь шоколад по русскому рецепту, который я вычитал у того же Брийа-Саварена?

— Желаю оба! — весело заявила Флора. — Только чтобы ты потчевал меня ими в постели!

Он остановил на ней свои темные глаза, в которых сразу же заиграл огонь желания. Столько в них было неуемной, прямо-таки юношеской страсти — любо видеть!

— Покорный слуга. Все сделаю, чтобы ублажить тебя как можно лучше!

При этом в его воображении встало все, что они творили в последние сорок четыре часа, и голова сразу пошла кругом. Милое упоительное баловство с едой, когда и шоколадный мусс, и торт, и пирожные — все превращается в предмет эротических забав, потому что все это можно слизать с тела, потому что за каждый лакомый кусочек можно требовать особых ласк…

— Ты прелесть и ты так заботлив со мной, — прошептала она с кокетливой ужимкой.

— А как же иначе? Ты истинная королева красоты, и мне только удовольствие доставляет вертеться вокруг тебя.

Девушка улыбнулась немножко грустно.

— Да, отчего бы и не повертеться, если только четыре с половиной часа. Терпеть недолго!