Враг невидим - Юлия Федотова

– Ах! Бекон! Мистер Саргасс, вы думаете, ему уже можно?

– А почему бы и нет? – пожал плечами доктор. – На несварение желудка он, вроде бы, не жаловался.

– Да, но ведь он чуть не умер! Мене кажется, лучше было бы обойтись более лёгкой пищей, хотя бы овсянкой.

– Тогда бы он точно умер, – заметила Гвиневра скептически, овсянку она терпеть не могла.

– Кхе-кхе! – сказал Веттели, ему наскучило, что о нём говорят в третьем лице, всё-таки он ещё не помер.

Тут Эмили всё-таки не выдержала: присела у кровати, уткнулась лбом в его колени и всхлипнула почти сердито:

– Берти, милый, ты бы знал, как ты меня напугал! Я думала, рехнусь за эти три минуты! Ещё никогда в жизни… – тут она снова всхлипнула и не стала продолжать.

Веттели пристыжено отодвинул тарелку с крамольным беконом – и только её и видели! К трапезе приступили лев и единорог.

…Скоро выяснилось, что у милейшего доктора Саргасса и мисс Фессенден принципиально разные взгляды на медицину, по крайней мере, в той её части, что касается непосредственно лорда Анстетта. Вставать?! Через часок-другой?! С ума сошли? Три дня минимум! Ладно, пусть не в изоляторе, пусть в своей комнате, но тогда она будет ночевать у него, и пусть все думают и говорят, что хотят, ей плевать!

Вот что было на это ответить? «Ладно, останусь в изоляторе»? Это будет выглядеть так, будто он избегает её общества, не хочет к себе пускать. «Конечно, приходи ко мне на ночь, я только этого и жду»? Получится, что он совершенно не дорожит репутацией любимой девушки, готов пожертвовать её добрым именем ради собственной прихоти. Уж и не рад был, что затеял этот разговор, лежал бы себе смирно, где положили – было бы гораздо легче жить.

– На твоё усмотрение! – он поднял руки, будто собрался сдаваться в плен. – Как ты сочтёшь нужным, так мы и поступим.

В итоге сошлись на ещё одной ночи в изоляторе с последующим самостоятельным переселением. Всё-таки великая вещь – дипломатия.

Гвиневра слушала-слушала их переговоры, а потом заявило прямо:

– Если бы вы уже поженились, у вас было бы гораздо меньше проблем.

– Как же мы можем пожениться, если нам запрещено покидать Гринторп? – резонно возразила мисс Фессенден. – А благословение родителей? А бабушка? Думаешь, она мне простит, если узнает, что я вышла замуж, не выслушав всех её напутствий, причитающихся по такому торжественному поводу?

– Ах, добрые боги, нашла проблему! Ну, выпиши их сюда, своих родных. Пусть приезжают в Гринторп с подарками, и друида пусть захватят с собой, все местные – зануды, годятся только для похорон.

– Да не могу я выходить замуж в Гринторпе! Все женщины нашего рода вступают в брак в родном поместье, это наше непременное условие: или в Ицене, или нигде! Есть в жизни события, требующие соблюдения всех ритуалов и традиций, иначе не интересно.

Гвиневра хитро прищурилась:

– А если у твоего будущего супруга имеются свои традиции и взгляды на то, где именно следует вступать в брак? Как ты станешь выходить из положения?

– Никак. Нет у него традиций и взглядов, я уже спрашивала.

Спрашивала? Когда? От удивления Веттели чуть было не влез в дамскую беседу, хотя точно знал, что делать этого не надо. Откуда знал? От своего командира.

Капитан Стаут был очень сдержанным, даже замкнутым человеком, но однажды, перед самой передислокацией в Такхемет, без всякого внешнего повода перебрал арака, собрал вокруг себя самых юных офицеров (Токслей, к примеру, в их число не вошёл), и сказал им задушевно:

– Вот что, мальчики. Думаю недолго нам осталось служить вместе, полк наверняка ждёт переформирование. Поэтому напоследок, на случай, если кто-то из вас вдруг останется жив, – тут он нехорошо, жутковато рассмеялся, – хочу дать вам житейский совет. Никогда, слышите, никогда не вмешивайтесь в дамские разговоры. Это сохранит вам немало нервов. Обещайте мне это. Ну? Не слышу! Исполнять приказ!

– Обещаем, сэр! – хором выпалили они, как было велено. И разошлись в полнейшем недоумении, огорчённые и подавленные этой странной сценой. Тогда они вообразили, что у бедного капитана Стаута есть какая-то мрачная тайна, связанная с дамами и их разговорами, роковым образом повлиявшая на всю его судьбу. Двое особенно впечатлительных, а может, особо любопытных лейтенантов даже предприняли небольшое расследование, но так ничего и не выяснили…

Скоро полк переформировали, за два года в Такхемете капитан Стаут успел стать подполковником, под Кафьот он не попал, и до сих пор оставался на службе. Из молодых офицеров уцелело всего несколько человек, причём полноценно живым мог считаться только Веттели, остальных ждала незавидная участь бессмысленных чудовищ…

По прошествии времени Веттели стал относиться к случившемуся как к курьёзу. Но о том нелепом обещании всё же не забывал – капитан Стаут умный человек, дурного не посоветовал бы.

А он его советом едва не пренебрёг, так был удивлён! Но потом напряг память и вспомнил: действительно, однажды, как бы между прочим, Эмили завела речь о семейных обычаях, и он ответил ей, что похвастаться таковыми не может, поскольку настоящей семьи никогда не имел. Кто бы мог представить, что тема эта имела прямое отношение к их будущей свадьбе?

Причём сама свадьба, кажется, тоже была вопросом давно решённым. Он даже засомневался: может, ему уже и официальное предложение своей избраннице делать не обязательно, раз всё и так ясно? Но подумал и решил: нет, всё-таки без этого не обойтись. Как ни крути, а трогательное предложение руки и сердца является едва ли не самой главной из брачных традиций, столь ценимых в роду Фессенденов. И не надо, пожалуй, с этим делом затягивать: по выходным в Эльчестере бывает художественный аукцион, наверняка удастся подобрать приличествующий случаю подарок и пару подходящих помолвочных колец…

– О! Да тут уже целая компания! И беконом пахнет!

Агата появилась на пороге, как всегда бодрая и жизнерадостная. В руках она держала что-то объёмистое, некий крупный но нетяжёлый предмет, заботливо укрытый от посторонних глаз веселеньким шёлковым платком в розовый цветочек. Следом вошёл доктор Саргасс. И судя по его решительному виду, намерение он имел одно: компанию разогнать.

– Неплохо выглядишь, мальчик! Совсем другое лицо, даже узнать нельзя… Я имею в виду, если смотреть с той стороны, – уточнила ведьма к большому его облегчению. Как ни приятно было избавиться от проклятий, а всё-таки сделаться совершенно неузнаваемым ему бы не очень хотелось.

– Мисс Брэннстоун, мистер Саргасс, Эмили, я так вам благодарен за всё, что вы для меня сделали! Избавили от этой дряни, спасли мне жизнь, – все трое собрались вместе, и он поспешил воспользоваться случаем, чтобы сказать, что было должно. – Я…

Договорить ему не дали.

– Между прочим, могли бы сделать это и пораньше! – бесцеремонно перебила фея. – К чему было тянуть? Можно подумать, не видели, что с ним творится! То есть, лекари-то, конечно, не видели, куда им. Они только и способны, что измерять недужному температуру и удивляться: чего это он холодеет с каждым днём? Но чтобы лучшая ведьма Королевства с первого взгляда не распознала проклятого – такого быть не может. Ни за что не поверю! Сознавайся, Агата, ты надеялась его уморить?

Мисс Брэннстоун добродушно рассмеялась в ответ.

– Ох, и ядовитое ты существо, фея, именующая себя Гвиневрой! Ну разумеется, я видела, что бедный мальчик, мягко говоря, не в порядке, вот только помочь, к моему великому сожалению ничем не могла. Законы магии выдуманы не мной, а они гласят однозначно: ведьма не должна оказывать человеку помощь прежде, чем её об этом попросят. Иначе колдовство просто не подействует, так уж устроили наш мир добрые боги.

Гвиневра скептически покрутила головой.

– Что-то я всё больше сомневаюсь в их доброте! Ладно, не могла помочь, так хоть намекнула бы, что ли! Дескать, женщина, у твоего парня не всё ладно по магической части…

– Это уже было бы расценено как помощь, крошка.

– «Между прочим», – сердито вступила в спор Эмили, удачно копируя тон и манеры Гвиневры. – сама-то ты почему молчала? Тоже ничего не видела? Вроде нас, лекарей?

– Я?! – фея картинно вытаращила глазищи, ставшие чуть ли не в пол-лица – ужасное зрелище! – Я молчала! Да я ему сколько раз говорила: ты опасный, ты чудовище, у тебя целая прорва сущностей в одном-единственном теле! А проклятый он, или от природы такой – откуда мне было знать? Я же не учёная ведьма, а бедная маленькая фея, невинная и наивная, как дитя!.. Да, а что ты там прячешь под платком? – перебила он сама себя, – Не томи, мне же интересно! Я уже вся извелась!

– А! – спохватилась ведьма. – Это же «кровь чёрных песков»! Принесла показать Берти его проклятие.

– Правда?! – оживился тот. – Такое крупное? Показывайте скорее! – ему тоже стало интересно.