Феодальное общество - Марк Блок

Однако очень скоро возникло любопытное отклонение от указанного правила. Естественно, что во главе феода, заменяя малолетнего, становился кто-то из его родни. По крайней мере, казалось, что поначалу это было общим для всех правилом. И хотя сеньор тоже имел обязательства по отношению к сироте в силу принятого им в свой час оммажа от его покойного отца, мысль о том, что до совершеннолетия он сам в обход родственников может стать заместителем собственного вассала, представлялась совершенно абсурдной, поскольку сеньор нуждался в воине, а не в его земле. Но реальность очень скоро поправила это правило. Знаменательно, что одной из первых попыток сеньора стать заместителем своего слуги была совершена не кем иным, как французским королем Людовиком IV по отношению к малолетнему наследнику одного из самых главных герцогств королевства: Нормандии. Безусловно, было гораздо надежнее лично управлять Байё или Руаном, чем рассчитывать на помощь не слишком верного регента герцогства. Вмешательство в разных странах во временный протекторат сеньоров свидетельствует еще и о том, что к этому времени ценность феода как имущества, с которого можно получить доходы, превзошла ценность вассальных обязательств, на исполнение которых уже не приходилось рассчитывать.

Прочнее всего практика управления сеньора укоренилась в Нормандии и Англии, где режим вассалитета был организован в пользу вышестоящих. В тех случаях, когда этим сеньором оказывался сам король, английские бароны терпели урон. Зато они получали немалую выгоду, когда сами пользовались этим правом по отношению к своим подданным. И очевидно, это выгода была так существенна, что, когда в 1100 году, им было возвращено право семейного протектората, они не сумели, а возможно, не захотели воспользоваться этим правом, и оно так и осталось мертвой буквой. В Англии вообще институт протектората очень быстро отклонился от своего первоначального назначения, и ребенок вместе с управлением его феодом стал предметом продажи или пожалования, и не только у крупных сеньоров, но и у короля. При дворе Плантагенетов пожалование подобной должности было самым завидным вознаграждением. Но на деле, сколь бы ни были существенны возможности, предоставляемые этой почетной должностью: содержание гарнизонов в замках, получение податей, охота в лесах и опустошение рыбных садков, земли как таковые в данном случае имели среди прочих даров наименьшее значение. Драгоценней всего был сам наследник или наследница. Поскольку, как мы видим, сеньору-покровителю или его помощнику вменялось в обязанность еще и найти жениха или невесту для своих подопечных, а эта обязанность предоставляла большие возможности для торговли.

Сомнений в том, что по самой своей сути феод не может быть разделен, ни у кого не было. Взять ли феод — общественную должность разделение власти на местах грозило верховной власти, во-первых, ослаблением руководства, которое осуществлялось от ее имени, а во-вторых, затруднением контроля. Взять ли обычный феод воина-рыцаря — раздел сделал бы невозможным несение военной службы, поскольку трудно определить долю обязанностей, которую должен был бы нести каждый из участников. К тому же феод изначально был расчитан на содержание одного вассала и его свиты, части феода могло не хватить на вооружение нового воина, и он либо остался бы плохо вооруженным, либо был бы вынужден искать себе богатство где-то в другом месте. Поэтому всем было понятно, что в случае, если феод становится наследственным владением, он должен был переходить в руки только одного наследника. Но в этом пункте требования феодального порядка вступали в противоречие с установившимся по всей Европе нормами наследования, по которым наследники одного ряда имели равные права. Этот важный юридический спор между двумя антагонистическими общественными позициями в разных странах и в разные времена получал различные разрешения.

Первая проблема, которая нуждалась в решении, была следующей: при наличии нескольких, одинаково близких покойному наследников, кому отдать предпочтение? Иными словами, каков должен быть критерий выбора единственного наследника между несколькими сыновьями? Многие века существования аристократических родов и королевских династий приучили нас к мысли, что наследство всегда передается по старшинству. На самом деле, это не более чем очередная социальная иллюзия, один из мифов, на котором покоится наше общество, не более достоверный, чем миф «о большинстве», в который верят все, включая оппозиционеров, считая, что желание большинства и есть закон. В Средние века закон наследования по старшинству даже в королевских домах принимался с большим сопротивлением. В некоторых сельских местностях по древнему обычаю отдавали предпочтение одному из сыновей, но это был младший. Мог ли он унаследовать феод? Похоже, что поначалу был утвержден следующий обычаи: сеньор имел право ввести в наследство того из сыновей, которого он считал наиболее подходящим для исполнения военной службы. По крайней мере, таким в 1060 году был порядок в Каталонии. Иногда сам отец представлял своего преемника сеньору, сделав его своим помощником еще при жизни. Или все наследники получали наследство при условии, что не будут его делить.

Все эти старинные обычаи дольше всего продержались в Германии. Они продолжали действовать еще в середине XII века. Наряду с ними существовали и другие, порядок наследования в Саксонии, например, свидетельствовал о существовавшем там глубоком чувстве семейственности: сыновья сами выбирали того, кто станет среди них наследником. Разумеется, нередко случалось, что выбор падал на старшего, каким бы обычаем при выборе ни руководствовались. Вместе с тем никто не хотел ввести в немецкое право обязательность этого предпочтения. По словам поэта, это был «обычай вельхов», «чужой обычай». В 1169 году сам император Фридрих Барбаросса отдал корону не старшему, а младшему. Отсутствие единого принципа наследования затрудняло соблюдение принципа неделимости. Старинные представления о равенстве кровных родственников, укоренившиеся в обществе Священной Римской империи, не встречали того мощного противостояния в феодальной политике королевских и княжеских дворов, как это было в других странах. Короли и управители земель в Германии были куда менее зависимы от службы своих вассалов, чем, например, короли Франции; оставленной им в наследство государственной структуры Каролингов достаточно долго хватало для обеспечения им возможности управлять, поэтому они куда меньше уделяли внимания системе феодов. Германские короли были озабочены в первую очередь тем, чтобы неделимыми были «графства, маркизаты и герцогства», как пишет в своем указе 1158 года Фридрих Барбаросса, поскольку именно в это время и началось дробление графств. В 1255 году впервые был разделен герцогский титул, а вместе с ним и земли, жертвой раздела пала Бавария. Что же касается обычных феодов, то закон от 1158 года вынужден был признать раздел их законным. Landrecht (земельное право) в конце концов взяло верх над Lehnrecht (феодальным правом). Результат воспоследовал много позже, к концу Средних веков под влиянием самых разных факторов. В больших княжествах сами князья регулировали наследственное право с тем, чтобы предупредить раздробление земель, а значит, и собственной власти, которой они добились с таким трудом. В целом, введение принципа старшинства для наследования феодов, а потом превращение их в майорат было мерой, укрепляющей собственность нобилитета. Династические и сословные интересы, хоть поздно, но довершили в конце концов то, чего не способно было сделать феодальное право в Германии.

На большей части территории Франции развитие права наследования шло совершенно иными путями. Короли не были заинтересованы в дроблении больших по территории княжеств, состоящих из немалого количества графств, только в том случае, если могли использовать их силы и укрепления для защиты страны. Но очень скоро главы провинций стали для королей не столько верными слугами, сколько опасными соперниками. В целом, графства дробились редко, но с другой стороны, сыновья имели обыкновение требовать свою долю наследства. Из-за этого при каждом новом поколении общность имущества грозила рассыпаться. Власть имущие достаточно быстро поняли грозящую опасность и ввели, — где раньше, где позже, — право наследования по старшинству. В XII веке это право было принято почти повсюду. Как в Германии, но значительно раньше, большие провинции прошлого вновь стали едиными и неделимыми, правда, уже не в качестве феодов, а в качестве государств нового типа.

Что касается наследования обычных феодов, то заинтересованность в службе — во Франции, этой феодальной стране по преимуществу, ее ценили значительно выше — достаточно рано продиктовала необходимость ясного и твердого закона; после некоторых колебаний почти повсюду был принят закон о передаче их по старшинству. Между тем по мере того, как былое держание постепенно превращалось в вотчину, становилось все труднее исключать младших из наследования. Только в нескольких областях, например, в Ко, сохраняли до конца и без изменений закон о старшинстве во всей его строгости. В других местах принималась моральная ответственность старшего за младших, ввиду этого старший, чтобы поддержать младших, имел право предоставить им в пользование несколько участков отцовской земли. Установленный в большинстве провинций, этот закон известен под названием «parage», «родственный раздел». Только старший сын приносил оммаж сеньору, он один отвечал за несение службы и исполнение всех обязательств. Он наделял своих младших братьев причитающимися им долями. Иногда, как в Иль-де-Франсе, младшие приносили оммаж старшему. Иногда, как в Нормандии и Анжу, оммажа не приносили, считая, что в силу семейной привязанности среди близких никаких дополнительных форм связи не нужно; так считалось до того дня, когда главный феод и подчиненные ему феоды, переходя от поколения к поколению, стали принадлежать столь отдаленным родственникам, что представлялось уже неразумным полагаться только на голос крови.