Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - Зинаида Шишова

- Приехали! - сказал Франц, полуобернувшись в седле. - Охотничий домик панов Сокольских. Только охотники сюда давно уже не забредают... Боятся! добавил он зло. - Ну, вы располагайтесь здесь на отдых, а я мигом слетаю к отцу Станиславу...

- Передай ему - пускай не мешкает, поскорее дает знать пану Генриху, что мы здесь...

Проводив Франца, бывший бакалавр с удовольствием растянулся на широкой скамье, подстелив плащ и подложив под голову седельную сумку.

За окном шумел лес. Где-то очень близко соловей робко пробовал голос, замолкал и снова посвистывал. Когда затихли все дневные шумы, соловей наконец обрушил на лес такую трель, что Збигнев даже прищелкнул пальцами.

Долго наслаждался Збигнев руладами ночного певца, пока от усталости его не начало клонить ко сну.

Расслышав вдруг под окошком осторожные шаги, он, нащупав пистолет, вышел на порог дома.

По тропинке, раздвигая ветки, опираясь на посох,, сопя и ворча что-то, пробирался Сташек.

- Пан Езус! Долговязая жердь превратилась в статного шляхтича! Ай да пан Суходольский! - приветствовал он товарища, разглядывая его при свете зажженного очага. - Ох, во рту пересохло... Нет ли где источника поблизости? - прохрипел он, тяжело опускаясь на скамью.

- Тебе, думаю, больше по вкусу придется вот это, - и Збигнев налил товарищу полный стакан из отцовской дорожной фляги.

- Твое здоровье, Збышек! Сейчас сюда прибудет Генрих с людьми. Я послал Франца за ними... - Видя удивленное лицо Збигнева, Сташек пояснил:

- Завтра после поздней обедни мать Целестина повезет из монастыря ценности и Митту в Балгу!

- Не понимаю, какая связь между ценностями и Миттой...

- Я ведь говорил тебе, что среди кашубских хлопцев крепко пахнет "Башмаком". Отряды хлопов вырастают там и тут, как грибы после дождя. Они разгромили уже несколько монастырей, спалили недавно замок одного орденского рыцаря, а владельца вздернули во дворе его же имения... Пришла весна, народ зашевелился... Вот настоятели монастырей и порешили на это смутное время вывезти из обителей ценности и припрятать их подальше. Мать Целестина погрузит на подводу золото и драгоценные камни, да и денег у нее, наверно, немало, и все это отвезет в Балгу... Тем паче, что война Ордена с Польшей на носу!

- Золото золотом, но не пойму, для чего ей увозить Митту.

- Я точно сказать не могу... Толковали мы об этом с Генрихом... Верно, боится старая ведьма, как бы не попала обитель в руки мужикам... Митта тогда навряд ли будет молчать!

- Но Целестина могла бы избавиться от Митты и другим путем, - сказал Збигнев по виду спокойно и почувствовал, как на его спине выступает холодный пот.

- Мы и об этом с Генрихом толковали... Нет, ничего дурного настоятельница Митте не сделает! У нее давно идет свара с ее достойным братцем - бароном Мандельштаммом. Монастырь ведь отхватил у барона и поля, и луга, и часть леса... Но, пока Митта в руках у Целестины, братец ее и пикнуть не посмеет... Как же - тогда откроется и убийство Ланге, и прочие дела барона... Митту она держит на тот случай, если бы барон вздумал судиться с монастырем...

- В юриспруденции это называется "живое доказательство", - сказал Збигнев с еле сдерживаемой яростью. - Ну ладно, что же нам следует делать?

- А это уж спросишь у Щуки... Когда я рассказал ему о Митте, он долго раздумывал, а потом заявил, что готов вам помочь. Во-первых, потому, что он друг Каспера и твой. Во-вторых, потому, что он вообще за справедливость. А главным образом потому, что ему нужны монастырские ценности на покупку оружия для его братства.

- Какого братства? - изумился Збигнев

- Ну, об этом ты лучше расспроси самого Генриха, - ответил Сташек неохотно.

Когда совсем стемнело, в дом вошли двое. Впереди - среднего роста белокурый худощавый человек с золотистой бородкой и с холодными серыми глазами. Его спутник был пожилой человек могучего телосложения, тоже бородатый, с угрюмым, суровым лицом.

- Щука! - закричал Збигнев, бросаясь к первому.

- Э, Жердь, да ты совсем стал на человека похож! Рад за тебя. - Генрих представил друзьям своего угрюмого спутника: - Знакомьтесь, это брат Роберт. Садись, брат Роберт, отдохни, нам предстоит еще много хлопот. Скоро прибудет брат Якоб. Я поручил ему разузнать, что делается в аббатстве. Так вот, друзья: завтра сюда вернется Франц, и ты, Збигнев, отправишься с ним к дому лесника, что как раз на полдороге между обителью святой Екатерины и доминиканским монастырем. Справа от дома лесника - овраг. Там с утра засядут мои люди с конями.

- Но как же мать Целестина решилась все-таки перевозить свои ценности в такое неспокойное время? - недоумевал Збигнев.

- Поначалу из попов и панов никто и не думал, что мужики подымаются всерьез, - сказал Генрих. - А сейчас у аббатисы другого выхода нет... Но дело не обошлось без хитрости. - Генрих зло усмехнулся. - Третьего дня в монастыре скончалась богатая вдова, проживавшая там последние годы. Она завещала перевезти ее тело в Балгу и похоронить на родной земле. Вот преподобная мать Целестина и додумалась: старушку потихоньку зарыли на монастырском кладбище, а в гробу вместо усопшей аббатиса увезет в Балгу свои ценности... В знак внимания к богатой покойнице - попечительнице монастыря Целестина сама с сестрой казначеей и молодой монахиней Урщулой будет сопровождать гроб. Для охраны своей особы она выпросила у настоятеля доминиканского монастыря десятка два ландскнехтов.

- Ты удачно улепетнул от доминиканцев, Жердь, - повернулся Генрих к Збигневу. - Теперь Орден по всем монастырям рассылает на постой солдат!

- А Митта? - спросил Збигнев. - Она тоже будет с аббатисой?

- Да, да, под охраной Уршулы... Кажется, этой Уршуле Целестина доверяет вполне... А вот и брат Якоб, - заметил Генрих, услышав крик филина.

В дом вошел маленький старичок в плаще с капюшоном, надвинутым на самые брови.

- Да приидет царствие Христово! - приветствовал он находящихся в охотничьем доме.

- И да сгорит антихрист, и да расточатся слуги его! - ответил Генрих. Что нам расскажет брат Якоб?

- Все сделано. Драгоценные камни, золото и серебро из ризницы монахини уложили в кожаные мешки и спрятали в гроб. Дроги, как ты велел, я приготовил... - Старичок хихикнул. - Заднюю ось... того... подпилил малость и скрепил втулочкой такой... Вынешь - и ось пополам! Меня ведь мать Целестина за кучера берет, а я, будьте покойны, дело свое знаю!

Рано утром Генрих и Якоб покинули домик в лесу. Весь этот день, дожидаясь Франца, Збигнев провел в беспокойстве, не случится ли с хлопцем что-нибудь, не перехватят ли его люди барона. Но Франц явился точно в условленное время, когда уже начинало смеркаться.

- Ну, пане Збигнев, готовы? С божьей помощью тронемся!

По дороге Франц выложил все новости, которые ему удалось узнать.

Начинается война. По всем дорогам к Вармии движутся отряды орденских наемников. Похоже, что отряды эти вот-вот ворвутся в пределы Вармии. Барон Мандельштамм тоже сколотил отряд якобы для охраны орденской границы вдоль морского побережья, а сам во главе второго отряда должен выступить сегодня на юго-запад.

- Вот холера тяжкая! - с досадой выбранился Збигнев. - Этак они, пожалуй, отрежут нам дорогу в Гданьск!

- Ясно, что отрежут, - невозмутимо согласился Франц.

Солнце уже закатилось, когда оба путника стали спускаться в глубокий, заросший вереском и дроком овраг, о котором говорил Генрих. В самой гуще кустарника оказалась небольшая ярко-зеленая полянка, а на полянке стреноженные кони и вокруг них расположившиеся на отдых молодцы - рослые, бородатые, в мужицкой одежде. Все они, однако, были в шлемах и хорошо вооружены.

Генрих встретил Збигнева восклицанием:

- Вот хорошо, вовремя!

Оказывается, он получил донесение, что аббатиса уже выехала из монастыря и в скором времени будет здесь.

- Как увидишь сигнал дозорного, брат Роберт, выводи коней к молодым дубкам! - отдал распоряжение Генрих. - Братья, будьте наготове. Помните мой приказ!

Выбравшись из оврага, Франц и Генрих скрылись из виду. Збигнев только собрался расспросить брата Роберта, что теперь им надлежит делать, как вдруг из-за кустов выскочил человек и отчаянно замахал руками.

Роберт бросился к коням. Збигнев проворно вскарабкался по крутому откосу оврага наверх и залег под большим кустом. Отсюда ему была видна как на ладони дорога из монастыря святой Екатерины. Она шла по холмистым полям, а затем постепенно подымалась к лесу. Далее она ныряла в густой кустарник вдоль края оврага. Неподалеку чернела маленькая избушка лесника.

Внизу, в овраге, было тепло, здесь же Збигнев окоченел на пронзительном ветру. Сквозь туманную сетку мелкого дождя он наконец разглядел на дороге движущиеся точки, а спустя несколько минут различил вереницу повозок, медленно ползущих в гору. Позади повозок толпою брели ландскнехты. Збигнев уже мог различить их желто-красные штаны и куртки. Над головами солдат поблескивали алебарды и острия копий. Ветер доносил к нему человеческие голоса, смех, проклятия, окрики форейторов и скрип колес.