Попутчик - Дэн Абнетт

И езда выматывала. Чтобы просто сидеть прямо, Фальку приходилось держаться. Голова кружилась. Он почти не сомневался, что скоро его начнет тошнить. Перед его внутренним взором снова и снова всплывали только что пережитые сцены. Лица тех двоих, только что им убитых, смотрели на него.

Долбаная патетика, умеренное нравственное негодование, тошнотворная обидчивость, когда дело касалось его безопасности, — жизненные шаблоны Лекса Фалька. Их изрядно потрепало в столкновении с безжалостной действительностью. Но это не было противно. То, что Фальк совсем недавно видел и делал, не шокировало его. Так же как не шокировало и то, что он, журналист в душе, страстно желал бы сознаться в расчетливой искренности, в том, что не чувствовал больше восторга, с которым он когда-то принял на себя эту роль.

Он испытывал огромный выброс адреналина от гиперстресса, пережитого им во время перестрелки. И все. Он вышел лицом к лицу с людьми, которых готовили убить его, и убил их первый, и получил сильнейший адреналиновый удар. Плевал он на тех ублюдков, которых убил. Это была всего лишь биохимическая перегрузка от усилия протиснуться мимо таких нормальных, обычных тормозов, как страх и сомнение.

— Боже, Фальк, с тобой все в порядке? — заговорила Клиш.

— Все отлично, — ответил он как можно тише, чтобы Тал не услышала.

— Фальк, здесь тебя просто зашкаливает, — говорила Клиш. — Эйуб и Андервуд страшно напуганы. У тебя в «Юнге» случилось что-то вроде судороги.

— Я в полном порядке.

— Что? — спросила Тал, не отрывая взгляда от дороги.

— По словам Андервуд, химия твоего мозга и работа нервной системы выходят за все мыслимые рамки, — произнесла Клиш. — Она хочет ввести тебе транквилизатор, чтобы снизить уровень адреналина.

— Черт, нет! — ответил Фальк.

— Она говорит, это совершенно необходимо, иначе у тебя будет удар и ты умрешь. Обычное стабилизирующее средство.

— Нет. Оставьте эту мысль. Я справлюсь. Даже не думайте об этом.

Тал на секунду оторвалась от дороги и взглянула на него:

— О чем это ты?..

— Все нормально. — Фальк попытался изобразить улыбку. — Просто думаю вслух.

Она отважилась взглянуть на него еще раз, ее руки по-прежнему качались на руле.

— Ты плохо выглядишь.

— Я в полном порядке. Занимайся своим делом.

Он чувствовал присутствие Клиш, слышал ее дыхание.

— Клиш, я должен сам успокоиться. Клянусь богом, если она прямо сейчас введет мне транквилизатор, я умру.

— О'кей, — сказала Клиш.

Фальк слышал, как тяжело бьется сердце, и ощущал, как в груди растекается кислота. Он чувствовал горький металлический привкус, нездоровый, искусственно окрашенный аромат беспричинной тревоги и ужаса. Он с трудом сглотнул.

— Дальше мы ехать не можем, — произнес он.

— Что? — переспросила Тал.

В этот раз он произнес фразу по-русски.

— Можем, — сказала она.

— Грузовик был нужен, чтобы быстрее смотаться, но он не годится в лесу и вообще на гористой местности.

— Подожди, — попросила она.

— Чего? Тал?

— Увидишь.

И он увидел. Через три-четыре минуты она вывела машину туда, куда направлялась все это время. Военный грузовик выбрался из леса на проселочную дорогу.

Тал затормозила, не выключая мотора.

Фальк наклонился вперед, забрал у нее антиблики и надел их. По обеим сторонам дороги плотной стеной стоял лес, такой густой, что ветви, переплетаясь, образовывали над дорогой «крышу». Дорога была совсем разбита — сплошное месиво: по ней постоянно ездили тяжелые грузовики. Она протянулась примерно с запада на восток с таким уклоном, чтобы затеряться среди склонов холмов.

Дождь смягчил колеи, и по всей длине дороги текли небольшие ручейки.

Фальк не нашел в этом месте на карте никакой дороги.

— Что это? — спросил он.

— Проселочная дорога, — пояснила Тал. — Для вывоза добытых ресурсов.

— И куда она ведет?

Она пожала плечами:

— Туда и обратно.

— Откуда же ты знала, что здесь есть дорога? — поинтересовался он.

— Мы нашли ее, — ответила она. — Однажды, когда пошли гулять. Раньше мы часто гуляли, если не было дождя: искали, как выбраться отсюда. Ходили по лугу или забредали в лес. Недалеко. И вот однажды нашли ее.

Он представил, как они втроем бродили по границе их тюрьмы без стен. Они столько дней не видели ни одной живой души и надеялись встретить кого-нибудь, но в то же время и боялись, что встретят.

Однажды случайно наткнулись на эту дорогу, открывавшую им путь к свободе. Два направления, но они были так напуганы, что не смогли выбрать ни одного.

— Так в какую сторону? — спросил он. Он-то уже выбрал нужную сторону, но хотел, чтобы и она тоже участвовала в принятии решения.

— Туда, в горы. — Тал указала вправо. — Подальше от сражения. Другое направление приведет в самую гущу боя.

— О'кей, давай в горы.

Фальк заглянул в кузов и рассказал Рашу, Прибену и Вальдесу о проселочной дороге.

— Дайте мне антиблики Мауса, — попросил он. Раш выполнил его пожелание, и Фальк спросил: — Как там Бигмаус? Дышит?

— Ему стало чуть лучше, — сообщил Раш.

Ленка преданно сжимала подушку для искусственного дыхания.

— Ты делаешь очень хорошее дело, — сказал ей Фальк по-русски. Он повернулся и передал антиблики Мауса Тал, прежде установив режим «низкой освещенности». Она надела прибор, чуть наклоняя голову и поджимая губки, словно девушка с обложки модного журнала.

— Порядок, — произнесла она.

Машина тронулась, секунду колеса проворачивались в грязевых потоках колеи. Затем грузовик начал двигаться, следуя вверх по колее, тянувшейся под большим извилистым уклоном.

Подъем был крутым, и погода ужасная. Снова пошел дождь, такой сильный, что даже растрепал «крышу» из веток над дорогой. Но грузовик был готов ко всему, простая, добротно сделанная практичная машина, приспособленная к любому бездорожью.

Несмотря на навес из веток и листвы над дорогой, на западе виднелся красный отблеск от горящего склада горючего. Фальк все время спрашивал себя, преследуют ли их блоковские солдаты. Отправили ли они другие грузовики в погоню через лес? Или ждут подкрепления и новых инструкций? Он почти не сомневался, что на месте командующего решил бы преследовать их. Отряд Фалька нанес по ним ощутимый удар. Он постарался бы выяснить, кто они такие и откуда там взялись.

Проселочной дороги не было на карте, которой пользовались они с Рашем. На подробной карте кадастровой службы в «Двадцати тысячах акров леса» были пронумерованы даже ручьи и показан особняк, которого там, в принципе, не должно было быть.

Но никакой проселочной дороги на карте не было. А на самом деле это была не просто какая-то колея, проложенная пару раз проехавшим грузовиком. Да, она не имела специального покрытия, но она была широкая и вполне надежная. Она образовалась в результате довольно интенсивного движения тяжелого транспорта, возможно даже гусеничного. Грузовой транспорт, промышленные машины. Чтобы получился такой тракт, движение должно быть регулярным. Каждые несколько миль встречались небольшие расширения, которые, предположительно, позволяли машинам разъезжаться. Рабочий маршрут. Куда он вел? К шоссе? Возможно. Рабочая ветка, дающая доступ напрямую к главной транспортной артерии, может быть к складу горючего.

Все просто. Она вела туда, куда они едут.

Тал предположила, что ее использовали для вывоза добытых ресурсов. Проходит она рядом с участком Себерга, его роскошным особняком и тянется прямо через ту местность, где находятся все его четыреста заявленных участков. Все четыреста, которые АП вырвала у него, прикрываясь «Планом стратегического развития». И этот проселок в прямом и переносном смысле показывал, насколько далеко добралась империя Грейсона Себерга.

Фальк отрегулировал свои антиблики и снова включил видеоролик. Он видел мужчину и женщину, как видел их Смиттс: в прямоугольнике открытого люка вертолета, на фоне блеклого дневного света. Он наблюдал за губами девушки, застрелившей его, и за губами мужчины, которого с отвращением узнала Тал. Теперь он понимал их диалог благодаря добавленной ему программе русского языка — национального языка Блока.

— Они ничего не знают, — произнесла девушка, усталая и недовольная. — Они даже не знают, зачем они здесь.

— Тогда надо быстренько обезопасить наш проект, пока они не поняли, в какое дерьмо вляпались, — ухмыльнулся мужчина. — Или, может, разыщем этого долбаного Грейсона и спросим его, а?

— Он задыхается в аду, — сказала она. — «Адапроект». «Адапроект» — все, что у нас есть.

— Да, но какой у него номер? Ты нашла?

— Нет еще, — огрызнулась она. — Блин, у них цифровые коды! Вот дерьмо!

Внезапно они оба посмотрели на Смиттса и выпрямились во весь рост.