Вурдалак - Майкл Слэйд

«Не сомневаюсь», — подумал Чандлер.

Воскресенье, 26 января

1: 15

Чандлер впервые занимался любовью с такой женщиной. Прежде всего, во время акта ему редко удавалось смотреть партнерше в глаза, а рост Кэрол это позволял. Однако еще реже ему попадалось тело крепкое, как у него самого. Кэрол Тейт, без сомнения, по праву могла занять место среди тех немногих настоящих силачей, с кем Цинку доводилось бороться. В какой-то миг она, сжимая Чандлера в объятиях, так вцепилась ему в плечи, чтобы затем с маху усесться на член, что на мгновение Цинк испугался за свой позвоночник и явственно увидел, какое лицо будет у управляющего, когда утром его постояльца понесут на носилках. На пике наслаждения Кэрол испустила вопль, слышный, вероятно, и тремя этажами ниже, и ногтями пропахала на спине Цинка три борозды глубиной с ущелье в Скалистых горах. Никогда прежде Чандлер не видел, чтобы женщина вкладывала в оргазм столько первобытной животной силы. Когда они оторвались друг от друга, тело у Чандлера ныло так, словно он несколько часов отработал в спортзале. Впрочем, ощущение было приятное.

Но сейчас, лежа в темноте без сна (Кэрол мирно посапывала в его объятиях), Цинк с беспокойством размышлял о том, что не почувствовал ничего иного. Сколько у него в жизни было связей на одну или две ночи? Пятьдесят? Сто? Двести? Да какая разница? Это развлечение для молодых, а он уже не молод. Важно другое: после такой любви без любви он чувствовал опустошенность.

В молодые годы Цинка сильнее всего пленяло в женщинах (он полагал, что это имеет и обратный ход) то, как сложно угадать по внешнему облику, чего следует ждать в постели. Одна из самых скверных любовниц Цинка вне его объятий бурлила энергией, точно ядерный реактор. А заводя роман с одной из лучших своих женщин, с виду — типичным синим чулком, Чандлер искренне полагал, будто делает бедняжке большое одолжение.

Может быть, он не хочет уравнять секс и любовь оттого, что его молодость пришлась на шестидесятые? Почему он чувствует себя беженцем, затерянным в мертвой морали прошлого? Он и здесь ощущал себя сторонним наблюдателем. Чужаком. Там, где дело касается эротической сферы, не следует держать дистанцию.

Цинка все чаще пугали предметы его размышлений. Ведь легче легкого растерять все лучшее, что в тебе есть…

Он лежал в темноте рядом с Кэрол, свернувшейся калачиком, и гадал, что чувствует она. Может быть, то же самое? Тейт, днем такая независимая, уверенная в себе, сдержанная, сейчас, во сне, льнула к нему. Два незнакомца ищут убежища от ветра, гуляющего между мирами…

«Такая чудесная женщина, — думал Цинк. — Почему ты ничего не чувствуешь?»

Снаружи над замерзшим прудом скорбно стенала вьюга.

Англия. Лондон

3: 16

Хилари Ренд была в ярости. Ее правая рука сжималась и разжималась, костяшки пальцев побелели.

Накануне во второй половине дня было обнаружено обезглавленное тело детектив-инспектора Дерика Хона. Его обнаженный труп был распростерт на залитой кровью постели, на полу валялась гильотина. В сердце мертвого Хона рука убийцы вонзила косу, пришпилив к груди жертвы записку: «Ле-грасс, берегись звезд!» Ярд перевернул вверх дном всю квартиру, но голова Хона исчезла.

А теперь это.

Больница неподалеку от Кингс-Кросс была маленькая, старая, без вывески. За окнами, забранными снаружи решетками, горели огоньки северного Лондона. Ренд стояла в душной комнате на третьем этаже и смотрела на труп зарубленной топориком медсестры. Зрелище не для слабонервных: из расколотого черепа торчало орудие убийства.

К Ренд подошли главная медсестра и женщина-констебль.

— Мы обыскали все здание. Их нет, — доложила констебль.

— Что-нибудь пропало или не на месте?

— Дверь в котельную — ее обычно держат на замке — взломана. Мы нашли в коридоре их ботинок.

— С какой стороны взломали дверь?

— Изнутри.

— Из котельной есть другой выход?

— Да. В старый туннель-бомбоубежище.

— Этот туннель соединяется с канализацией?

— Да, — ответила главная медсестра.

«Как он это делает? — задумалась Ренд. — Под землей в ключевых точках установлено больше сотни камер и детекторов света, но не поступило ни одного сигнала. В том числе и от трех устройств, расположенных вблизи больницы. Что же это за дьявол? Человек-невидимка?»

— Обследуйте каждый дюйм туннелей под прилегающими улицами, — приказала Ренд и повернулась к главной медсестре: — Они сами могли это сделать?

— Господь с вами, детектив! Конечно, нет, — ответила та.

— А выжить без медицинского ухода они могут?

— Едва ли, — покачала головой сестра. — Коэффициент интеллектуального развития у них около восьмидесяти пяти. А уж искалечены они…

— Почему их не разделили? — спросила Ренд.

— Это нельзя сделать хирургическим путем: слишком много общих органов.

— У вас есть фотография?

— Да, — ответила сестра. Она открыла папку, которую держала в руках, и протянула Хилари снимок.

«Скажите на милость, что здесь происходит? — подумала Хилари. — Зачем было их похищать? Это же сценарий фильма ужасов!»

Она смотрела на фотографию, и ее сердце сжималось от жалости: сиамские близнецы, сросшиеся боками. Непомерно большие головы и тусклые пустые глаза. У одной близняшки две ноги и нет рук. Зато другой достались четыре неестественно вывернутые руки. Каждая заканчивалась пятью скрюченными пальцами.

3: 22

Дверь-зеркало заскрипела, открываясь: Вурдалак вернулся из канализации.

Он прошел в глубь подвала и остановился, выискивая на самодельном коллаже на стене за телевизором нужную картинку.

Камера запечатлела цирковых уродов: безрукого и безногого Рэндиана, бородатую женщину Ольгу, Пита — живой скелет, Джозефа-Джозефину — полумужчину, полуженщину, сиамских близнецов Фиалку и Маргаритку и четырех лилипутов — Шлитци, Зипа, Пипа и Дженни-Ли.

Это был кадр из фильма «Уроды», снятого Тодом Браунингом в 1932 году.

«Тебе каюк, Ренд», — подумал Вурдалак.

MOTLEY CREW (ПЕСТРАЯ КОМПАНИЯ)

Провиденс. Род-Айленд

5: 15

Цинку Чандлеру отчаянно хотелось курить. Во-первых, дым заглушил бы мерзкий вкус во рту (зубная щетка Цинка по-прежнему лежала в сумке, а сумка — в брошенной ими на дороге машине). Во-вторых, он не знал, куда девать руку, не занятую чашкой с кофе. И в-третьих, и последних, поскольку до завтрака они с Кэрол опять занимались любовью, в голове у него засела дурацкая шутка времен ранней молодости: «Ты опосля того дымишь?» — «Не знаю, не смотрел». «Брошу, когда закончится расследование», — пообещал он себе. Увы, это было типичное для курильщика оправдание собственного слабоволия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});