Под куполом - Стивен Кинг

Рори запретили идти на карнавал-молитву-демонстрацию; вместо пожирания подозрительных хот-догов и помощи на временной автостоянке, отец ему приказал остаться дома и подоить коров. После этого он должен был намазать им дойки «Вымячим Бальзамом»[146] — ненавистная Рори процедура.

— А когда сиськи у них будут блестеть, как новенькие, — наставлял его отец, — тогда уберешь в коровнике и подбросишь им немного сена.

Он был наказан за то, что вчера он, вопреки запрету отца, приблизился к Куполу. И даже постучал по нему, Господи помилуй. Апелляция к матери, которая часто его выручала, на этот раз не подействовала.

— Ты мог погибнуть, — сказала Шелли. — К тому же отец говорит, ты встревал в разговоры взрослых.

— Я только подсказал им имя повара! — запротестовал Рори и за это вновь получил подзатыльник от отца, на что с молчаливым удовольствием созерцал Олли.

— Слишком ты умный, это не доведет тебя до добра, — сказал Алден. Прячась за отцовской спиной, Олли показал ему язык. И это заметила Шелли… и тут Олли и сам получил подзатыльник от нее. Но ему она не запретила наслаждаться радостью неожиданной ярмарки.

— И не трогай тот чертов тарантас, — предупредил Алден, показывая на квадроцикл, который стоял под навесом между коровниками № 1 и № 2. — Носи сено руками. Физическая работа тебя хоть немного укрепит.

После того все бестолковые Динсморы вместе отправились через поле к тенту Ромео, оставив одного сообразительного с вилами и большой, как вазон, банкой Вымячего Бальзама.

Рори взялся за работу мрачно, однако делал все тщательно; прыткий ум не раз заводил его в блудни, но он был хорошим сыном своих родителей, и мысль, чтобы кое-как делать даже то, что было ему предназначено как наказание, никогда не всплывала у него в голове. Сначала у него в голове вообще было пусто. Он находился в том благословенном, бездумном состоянии, которое нередко оказывалось плодотворным; это та почва, на которой вырастают наши ярчайшие мечты и самые большие идеи (как хорошие, так и безнадежно глупые), чтобы неожиданно расцвести, даже вспыхнуть. А впрочем, к ним всегда приводит какая-то ассоциативная цепочка.

Когда Рори начал заметать центральный проход в первом коровнике (ненавистную смазку доек он решил оставить напоследок), оттуда послышалась серия звуков пух-пох-пам, которые могли издавать только петарды. Издалека это было немного похоже на выстрелы. Это навеяло ему в памяти отцовское ружье калибра.30-.30[147], которое хранилось в шкафу. Ребятам дотрагиваться до него было строго запрещено, кроме как под контролем — когда они стреляли по мишеням, или в охотничий сезон, — но шкаф стоял незапертым и патроны также лежали там, на верхней полке.

Вот тут-то и родилась идея. Рори подумал: «Может, у меня получится прострелить дырку в том барьере или хоть трещину сделать?» Перед глазами у него мелькнула картина, яркая и четкая, словно он касается спичкой воздушного шарика.

Он бросил метлу на землю и побежал в дом. Как у многих быстрых людей (особенно у быстрых детей) озарение закрывало ему способность к размышлению. Если бы подобная идея пришла в голову его старшему брату (что навряд ли), Олли подумал бы: «Если самолет не смог пролететь через барьер и лесовоз на полной скорости его не пробил, то, как сможет пуля?» А еще он мог размышлять так: «Я из-за одного непослушания уже заработал себе наказание, а это возведет мою вину в девятую степень».

Да нет… Олли бы так едва ли подумал. Математические представления Олли не превышали простых арифметических действий.

Напротив, Рори уже знал алгебру на уровне колледжа и был от нее в восторге. Если бы его спросили, каким образом пуля может достичь того, чего не получилось достичь ни самолету, ни лесовозу, он ответил бы, что ударный эффект пули «Винчестер EliteХР3»[148] намного более мощный. Это очевидный факт. Во-первых, удар будет сконцентрирован на кончике одиннадцатиграммовой пули. Он был уверен, что дело выгорит. В запланированном им деле присутствовала безоговорочная элегантность алгебраического уравнения.

Рори представил собственное улыбающееся (но, конечно, скромное) лицо на первой странице газеты «США Сегодня»[149]; как он дает интервью Брайану Вильямсу для «Ежевечерних новостей»[150], как во время парада в его честь он сидит на усыпанной цветами платформе, в окружении девушек того типа, которые становятся королевами выпускного бала (скорее всего, в платьях без бретелек, а возможно, и в купальниках), как он машет рукой толпе, а вокруг волнами взлетают конфетти. Он станет МАЛЬЧИКОМ, КОТОРЫЙ СПАС ЧЕСТЕР МИЛЛ.

Он выхватил ружье из шкафа, встал на стульчик-лесенку и достал с полки коробку патронов для ХP3. Зарядил сразу два патрона (один о запасе) и выбежал во двор, держа ружье высоко над головой, словно какой-то повстанец-победитель (однако если быть справедливым — так он еще и соблюдал правила безопасности, даже не задумываясь об этом). Ключ к вездеходу «Ямаха», на котором ему запрещено было выезжать, висел на гвозде в коровнике № 1. Пристраивая ружье на багажник под пружинными стропами, он держал ключ за брелок в зубах. Думал, с каким звуком треснет Купол. Наверное, следовало бы прихватить и стрелковые наушники с верхней полки, но возвращаться за ними было немыслимо; он должен был все сделать сейчас же.

Так оно и бывает с грандиозными идеями.

Он выехал из-за коровника № 2 и остановился, задержавшись лишь для того, чтобы оценить размеры толпы на поле. Вопреки возбуждению, он понял, что не следует ему ехать туда, где Купол перегородил шоссе (там, где на нем, словно на немытом лобовом стекле, все еще прослеживались пятна после вчерашних катастроф). Кто-то может его остановить ранее, чем он успеет расколоть Купол. И тогда вместо того, чтобы стать МАЛЬЧИКОМ, КОТОРЫЙ СПАС ЧЕСТЕР МИЛЛ, он окажется МАЛЬЧИКОМ, КОТОРЫЙ БУДЕТ МАСЛИТЬ КОРОВАМ ДОЙКИ ЦЕЛЫЙ ГОД. К тому же всю первую неделю будет заниматься этим на коленях, потому что на отбитый зад сесть у него не будет сил. Кто-то другой воспользуется его грандиозной идеей.

Итак, он помчал по диагонали, которая должна была вывести его к Куполу где-то за пятьсот ярдов от тента, назначив себе место для остановки там, где посреди травы виднелись вмятины. Он знал, что это места, куда попадали птицы. Он увидел, как солдаты оборачиваются на рев его двигателя. Он слышал тревожные вопли людей, которые собрались кто на молитву, кто на ярмарку. Голоса певцов нескладно смешались, хор замолчал.

А что самое плохое, он увидел отца, который махал ему своей грязной кепкой «Джон Дир» и кричал: «АХ ТЫ Ж, РОРИ, ОСТАНОВИСЬ, ЧЕРТИ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛИ!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});