Игра в имитацию - Мила Гусева

попасть в палату. Немедленно.

— Мисс, пожалуйста, присядьте, — та вымученно вздыхает, с досадой покосившись на накопившуюся сзади очередь. — Вы задерживаете других посетителей. Если Вы не отойдёте от стойки, я буду вынуждена вызвать охрану, чтобы они сопроводили Вас на выход.

Словно в подтверждение своих слов медсестра опускает руку под стол, нащупывая тревожную кнопку. Уэнсдэй в сердцах ударяет кулаком о белую поверхность стойки, заставив девушку нервно дёрнуться — но всё же отступает на пару шагов, пропуская вперёд женщину средних лет с маленьким ребёнком.

Нечего и думать, чтобы пробраться в палату к лжепрофессору законным путём. Придётся снова прибегнуть к излюбленному методу взлома с проникновением.

Аддамс внимательно озирается по сторонам в поисках отделения реанимации, безуспешно пытаясь унять бешено стучащее сердце. Противный липкий страх сковывает все внутренности толстой коркой льда, и только природное самообладание позволяет ей сохранять непроницаемое выражение лица и рациональную трезвость рассудка. Но глупое сердце отказываться подчиняться воле разума — бьётся и трепещет в клетке из рёбер будто угодившая в паутину муха. Титаническим усилием воли Уэнсдэй напоминает себе, что излишнее волнение никак не поможет делу.

Из короткого телефонного разговора с бывшей соседкой она узнала, что авария случилась сегодня утром по пути в университет — на оживлённом перекрёстке Мейн-стрит и Мемориал Драйв машина Торпа на полном ходу влетела в дорожное ограждение, и лишь по счастливой случайности не зацепила другие автомобили. После беглого осмотра покорёженной груды металла полиция установила, что причиной стал повреждённый тормозной шланг. Сам профессор был не пристёгнут, получил черепно-мозговую травму третьей степени тяжести и в данный момент находился в медикаментозной коме после проведения трепанации.

Разумеется, Аддамс ни на секунду не поверила, что авария была случайной — с чего бы вдруг на относительно новом Шевроле сам по себе лопнул тормозной шланг? Очевидно, за прошедший месяц Торп подобрался к маньяку слишком близко, и тот решил сыграть на опережение, нанести ответный удар, пока его окончательно не прижали.

Она отходит в дальний угол приёмного отделения и усаживается на приставленную к стене скамейку — но цепкий взгляд угольных глаз ни на секунду не прекращает сканировать окружающее пространство.

Массачусетская клиника общего профиля представляет собой поистине огромное здание из нескольких этажей, и отыскать здесь отделение реанимации будет крайне непросто. Но Уэнсдэй категорически не привыкла сдаваться. В сущности, она даже не особо представляет, что будет делать, когда наконец проберётся в нужную палату — но сидеть сложа руки слишком невыносимо.

Пожалуй, стоит запастись терпением и дождаться позднего вечера, когда в больнице не останется лишних людей, за исключением дежурных врачей и охраны.

Покопавшись в картах на телефоне, она находит расположенный совсем неподалёку Старбакс, работающий до восьми — вполне подходящий вариант, чтобы скоротать время и не привлекать к себе излишнего внимания медицинского персонала, бестолково сидя в приёмном отделении.

В кофейне практически нет других посетителей. Аддамс занимает угловой столик у панорамного окна и заказывает привычную убойную дозу эспрессо. Желудок сводит неприятным чувством голода, которое напоминает, что во рту не было ни крошки после вчерашнего хот-дога, но она не уверена, что сможет проглотить хотя бы кусочек еды в нынешнем эмоциональном раздрае. Первые часы она пребывала в неком подобии состояния аффекта — и лишь сейчас Уэнсдэй накрывает неутешительным осознанием, что профессор действительно может не выйти из комы.

Мысль странная.

Кажущаяся нереальной.

Ей невероятно трудно представить Торпа на больничной койке в виде бессознательного беспомощного овоща, подключённого к аппарату искусственной вентиляции лёгких. С тугой повязкой на голове, с датчиком сатурации на указательном пальце… Ледяная волна липкого страха прокатывается по позвоночнику, сковывает сердце, парализует разум. Оh merda, он ведь не может умереть таким банальным способом, абсолютно никак не может.

Руки начинают предательски дрожать — и Аддамс машинально вцепляется пальцами в обжигающе горячую чашку, чтобы унять волнение. Но помогает слабо.

Приходится сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, мысленно сосчитать до десяти, а потом в обратном порядке — лишь бы только окончательно не свалиться в бездну бесполезной паники.

Нехитрая психологическая уловка срабатывает относительно неплохо.

Становится чуть легче.

По крайней мере, в голове оживает хладнокровный голос рационального мышления, который упорно твердит, что излишняя эмоциональность нисколько не поможет делу. Нужно сконцентрироваться и разработать новый план действий — раз уж лжепрофессор вышел из игры, настало её время сделать свой ход. Больше некому.

Пожалуй, завтра стоит вернуться в дом его матери, чтобы забрать оттуда папку со всей имеющейся информацией, а потом…

— Уэнсди, слава Богу! — запыхавшаяся Энид буквально падает за её столик и мгновенно принимается сбивчиво тараторить со всей присущей ей экспрессивностью. — Наконец-то я тебя нашла! Обежала все кофейни в округе!

— Что ты тут делаешь? — Уэнсдэй прохладно взирает на невесть откуда взявшуюся бывшую соседку, вопросительно изогнув бровь.

— Как что? — блондинка с искренним недоумением округляет ярко подведённые глаза. — Я не могла оставить тебя наедине с таким дерьмом! Мы ведь… друзья.

— О да. Друзья. Настолько близкие, что ты благополучно смоталась к скудоумным девицам из Сигмы, — хлёстко припечатывает Аддамс, смерив Синклер надменным немигающим взглядом и машинально отпивая большой глоток ароматного кофе, чтобы скрыть тотальное внутреннее смятение.

Какая-то самая безвольная часть её сознания даже рада тому, что Энид первой сделала шаг к примирению — но другая настойчиво твердит, что соседка пошла по пути наименьшего сопротивления и попросту бросила её в ту поистине исключительную минуту, когда Уэнсдэй и впрямь не отказалась бы от чужого участия. И куда только подевались громкие обещания о вечной нерушимой дружбе?

— Я ведь объяснила, почему так поступаю. А ты взяла и нагрубила в ответ, — импульсивно возражает блондинка, обиженно надув губы. — И даже сейчас, когда я прогуливаю занятия, чтобы поддержать лучшую подругу, ты ведёшь себя как… как… в общем, ужасно!

— Уж не обессудь, что я не рассыпаюсь в благодарностях за твой героический поступок, — хмуро огрызается Аддамс, хотя в глубине души ей совсем не хочется продолжать ссору. Она на мгновение прикрывает глаза, понимая, что может наговорить лишнего и пожалеть о необдуманных словах. — Прости.

— И ты меня прости, — Энид тянется к ней через весь стол и крепко сжимает ледяные бледные пальцы своими. Выдерживает продолжительную паузу и немного смущённо добавляет. — Только скажи мне одну вещь… Честно. Ты же не всерьёз жалеешь о нашей клятве? Потому что если да, то я…

— Я не жалею о клятве, Ниди, — она сдаётся позорно быстро. Безвольная часть сознания неизбежно побеждает. А ещё ей совсем не хочется дожидаться вечера, сидя в полном одиночестве в углу полупустого Старбакса.

Синклер