Смерть наудачу - Владимир Михальчук

Присел. Откатился, ударился плечом о горку глиняных кувшинов. Надо мной с утробным ревом пронесся Рожа-Два. В спину ему полетела горстка фальшивых золотых слитков.

Едва я начал подниматься, выискивая противников, в грудь меня поприветствовал подкованный магиталлом сапог. Хвала всем богам – пустой!

Но следом за обувью прискакал, оглушительно топая, Понурый. Укороченная алебарда едва не снесла мне изрядную часть головы. Отшатываясь, я машинально отметил, что оружие изготовлено из чистого серебра. Старьевщик, видимо, побаивался оборотней из Главного управления полиции.

Едва я сумел парировать следующий удар – меня стукнули под колени. Я полетел головой вперед, над шеей тут же просвистело кривое лезвие топора.

Опять откатился, ногами ударил склонившегося обезьяноборотня под дых и в бедро. Бросил в него очень кстати подвернувшимся поленом. И откуда оно у старьевщика? Неужели украдено на пароме? Чего только не возят с собой туристы!

На место, где я только что лежал, опустились волосатые ступни Второго Рожи. По ним незамедлительно хлестнул «Каратель».

Не попал.

Обезьяноборотни двигались очень быстро – совсем как… В общем, как их далекие предки – обезьяны.

Враги построились плечо к плечу и бешено завращали топорами. Алебарда и секира не позволяли мне ни атаковать, ни даже подняться. Я пятился, отталкиваясь ногами и елозя ягодицами по полу. Если бы не защитный кокон «Карателя», который даже топором не сразу разрубишь – лежать мне с раскроенной головой.

Положение спасла поломанная этажерка. Я ударился об нее затылком; в глазах потемнело. Но все же сподобился кое-как перемахнуть через рухлядь, упереться каблуками. И швырнуть ее в ноги нападавшим.

Оба подпрыгнули, но Рожа Номер Два не смог уклониться полностью. Деревяшка скользнула по пальцам босой ноги. Он взвыл, сгибаясь и хватаясь за ушибленную конечность.

И я достал его.

В голову Второго Рожи ударилась полная корзина белья. Он отклонился назад и тут же, после размашистого выпада «Карателя», получил по брюху.

Кишки не вывалились, но кровь полилась. Я находился слишком далеко, чтобы распороть противнику пузо. Но даже царапина, нанесенная серебряным клинком, причиняет оборотню невероятную боль. По себе знаю.

– Брат! – обеспокоенно взвизгнул Рожа. Он кинулся ко Второму, ошалело пялящемуся на длинный порез повыше пупка. – Что?..

Парочку преступников тут же отнесло к двери – благодаря моим усилиям упал платяной шкаф. Обезьяны хлопнулись на пороге и затихли, слабо шевелясь.

– Ну что, старикашка? – спросил я. Довольный до невозможности – первая достойная драка за двое суток. – Идти на паром за деньгами? Или ты мне ее подарил?

Шнакур постанывал, по-прежнему держась за бока.

– Иди ты в сфинктер! – грязно пожелал старьевщик.

– Стало быть, с деньгами разобрались.

На моем лице играла счастливая улыбка. Я двинулся к выходу.

И тут неожиданно упал, зацепившись штаниной за угол какого-то сундука. Лоб с поразительно четким треском познакомился с грязным полом. Сознание запрыгало, точно испуганная лягушка. Но все же не покинуло меня.

Каким-то невероятным образом, балансируя на грани обморока, я расслышал, что надо мной пролетел трескучий магарбалетный снаряд. Он вонзился в стену, брызнули щепки, дохнуло паленой древесиной.

Только успел заметить, как в дверях скрывается хлипкий девичий силуэт. Вероятно, оставшаяся девочка-овечка.

– Ага, теперь пошути, урод!

Старик возвышался надо мной – куда только радикулит подевался? И заносил для удара свое кошмарное мачете. Я перекатился, дернулся, когда острый клинок пригвоздил меня к доскам за полу плаща.

– Сейчас-сейчас, – отеческим тоном проговорил господин тор-миль Генкс.

Он завертел головой в поисках чего-нибудь тяжелого – вытащить мачете и освободить меня он не решался.

Я слабо копошился, пытаясь найти в себе силы продолжить потасовку. Голова раскалывалась, в ушах шумело, на глаза наворачивались слезы. Даже оборотню крепкий удар физией о твердую поверхность не приносит ничего приятного.

В нескольких шагах от меня поднималась оскаленная рожа обезьяноборотня. Дело оборачивалось из рук вон плохо.

Старик с натужным выдохом поднял окованный магиталлом сундук. Скривился от напряжения, медленно шагнул ко мне. Еще секунда-две, и на моем надгробии впоследствии изобразят в блин расплющенное лицо Ходжи Наследи.

– Что тут у вас происходит? – грозно спросили с порога. Чарующим женским голосом. Я даже приподнялся, чтобы посмотреть.

В дверном проеме обрисовалась фигуристая личность с клыкастыми погонами на полицейской форме. На широком поясе из шкуростали покоился «Каратель» армейской модели с толстой рукоятью.

Сундук обрушился на пол. Хвала всем богам – не мне на голову!

– Да вот тут… – замялся Шнакур. – Грабитель к нам забрался. Отделал Пальку и Фришку. Я едва сумел его остановить.

– Грабитель? Так мы его сейчас упакуем. Посидит десяток лет в тюремной пещере – может, образумится.

Женщина-полицейский подступила поближе. Надо мной зазвенели серебристые наручники.

– Кто тут у нас? – спросили грозно. – Сейчас отправимся на нары – делать баиньки.

Господин тор-миль Генкс мерзко захихикал и потер в ладоши. Словом, сделал все, чтобы уподобиться хрестоматийному образу подлого старьевщика.

– На нары, на нары подлеца! Только пусть наворованное отдаст.

– Отдаст – куда он денется!

Я увидел перед собой очаровательное личико, обрамленное густыми рыжими кудрями. Носик картошкой, широкие скулы, изящно подведенные брови и длинные ресницы. А полные губы вообще оказались превыше всяких похвал.

– Файка?

– Ходжа?! – в голосе моей давней знакомой просквозило немалое удивление. – Ты-то что здесь забыл?

– Приплыл вот позагорать немного. Хотел тебя увидеть. Зашел, чтобы купить подарок, – а тут эти неожиданно набросились…

– Подарок? – еще больше удивилась госпожа инспектор острова Солнц. – Ты приехал сюда, чтобы сделать мне подарок?

– Без тебя мне свет не мил. Почему бы и нет?

Файка мило улыбнулась, осчастливив меня маленькими задорными ямочками на щеках. Рыжие кудряшки весело затанцевали над моим лицом.

– А ты не изменился, старый развратник. Тебя что, на лирику понесло? Кризис среднего возраста? Ты ведь знаешь, что я не принимаю подачек от мужчин.

Файка бель-ал Милинно – та еще штучка. Она воображает себя очень сильной и независимой женщиной. Никогда не принимает от ухажеров цветов и подарков. Наоборот – дарит сама. В общем, считает себя представителем сильной, а не слабой половины оборотничества. Такое отношение к жизни помогло Файке высоко подняться в полицейской иерархии и стать одной из самых влиятельных фигур на Солнечном острове.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});