Чёрные цветы - Николь Лесперанс

же говорю, что он социопат, – ответил Билли. – Даже не пытайся с ним торговаться.

Волна так ударила в окно, что стекло в раме треснуло и в комнату попала вода.

– Ах ты засранец! – закричал Билли.

– Вы двое наконец заткнётесь? – простонал из-под подушки Шон.

– Я уже ухожу, – сказала я, направляясь к лестнице.

Стоило мне попытаться открыть дверь, как ветер вырвал её у меня и грохнул о стену, и я поморщилась – не хватало ещё её сломать.

– Вот я, здесь! – Я шагнула на скользкий причал, и новая волна чуть не сбила меня с ног. Билли едва успел поймать меня за руку – иначе меня унесло бы в море. – Хватит, ладно? Мы уже закончили!

Ветер улёгся, хотя волны всё ещё плескались о берег, а небо нависало мрачной темнотой.

– Это не лучший способ убедить кого-то тебе помочь! – крикнула я.

– Ты всё ещё могла бы уехать, – пробормотал Билли.

И ветер ударил снова, а над опушкой леса поднялась огромная стая алых бабочек. Они поднялись к небу круто завивающейся спиралью, а потом медленно стали опускаться, падая на воду, на причал, мне на ноги, на волосы. Но стоило им коснуться меня, как крылышки превращались в лепестки и рассыпались на части.

Я подумала, что Билли ошибается.

Глава 39

Я уже прошла половину мокрого пляжа, старательно огибая листья, ветки и увядшие цветы, когда услышала позади пронзительный свист. Билли рысью догонял меня, держа полотняную сумку с торчавшим оттуда ярко-зелёным венчиком ананаса. Он встал, согнулся пополам и достал ингалятор, и мои лёгкие непроизвольно кольнула ответная боль.

– Моя мама… хотела… передать твоей маме… фрукты, – прохрипел он и надолго припал к ингалятору.

Я заглянула в сумку и увидела среди кучи манго, папай и кокосов пачку бумаг.

– Спасибо, – сказала я. – За всё – в буквальном смысле. Мне жаль, что втянула тебя в такую заваруху.

Он небрежно отмахнулся, затем наконец справился с одышкой и ответил:

– Ты хоть представляешь, какая тоска тут была, пока ты не появилась?

– Представляю. И всё же я за всё тебе признательна. И надеюсь, что уже скоро мне не придётся каждый день просить тебя о новой услуге и мы сможем просто проводить время как нормальные люди.

– Вот уж кем мы с тобой точно не станем – так это нормальными людьми. – Билли высунул язык и умудрился дико повращать глазами в разные стороны.

Ну что тут делать: сердиться или смеяться?

– Ладно, тогда как два придурка.

– Замётано! – Он снова смотрел прямо. – А пока будь осторожна. И держись подальше от не-Шона.

– Непременно. – Я улыбнулась, словно это шутка: можно подумать, у меня есть выбор. Но внутри всё сжималось от страха.

* * *

Мама с Дэвидом закрылись у себя в комнате и смеялись так, что мне стало тошно. Я поскорее выгрузила фрукты на кухонный стол, схватила сэндвич из холодильника и смоталась.

Патио устилали палые листья, бассейн был завален плавающими на поверхности алыми лепестками. Одна часть кресел опрокинулась, другую ветром отнесло к стене дома. Я попыталась представить, каково это – оказаться здесь в тот момент, когда бешеный ветер несёт тучи всех этих цветов и листьев. И тут же подумала про Вайолет: если она попадает под шторм, это её пугает? Боится ли она промокнуть?

По счастью, все окна у меня в комнате оказались закрыты, и внутри было сухо, зато царил застоявшийся запах увядших цветов. Я поспешила распахнуть двери в сад и включила вентиляторы, а сама плюхнулась на кровать с сэндвичем и бумагами бедного погибшего Роланда.

Первая карта выглядела как творение профессионального картографа, с чёткими выверенными линиями. Я сразу нашла в верхней части сенот, затем узкий туннель под дном, коридор в первую пещеру и переход в собор. Две параллельные линии обозначали подводный туннель, а сердце острова было изображено в виде правильной окружности с линией, указывавшей на дно, и знаком вопроса. Получалось, что по крайней мере один раз Роланду удалось пройти этот туннель с аквалангом – тревожная мысль.

Следующую страницу как будто заполнил другой человек. Отметки карандаша были толстыми и размазанными, так что во многих местах прорвали бумагу. В центре было изображено анатомически правильное сердце. Пересечённые артерии и вены отмечали кривые стрелки, смотревшие наружу и внутрь. Роланд знал, что у острова есть сердце. Ему не хватило сноровки проплыть в узком туннеле с аквалангом, но это он узнал. Каким образом? И как много он узнал?

Всё пространство вокруг сердца он заполнил схемами туннелей и кружками на тех местах, что соответствовали пещерам на первой карте. Одни соединялись толстыми заштрихованными полосами, а другие – пунктирами со знаками вопроса. На некоторых пещерах Роланд пририсовал черепа, возможно, отмечая обнаруженные там тела. Я вздрогнула, откусила ещё от сэндвича и взялась за следующую страницу.

Это оказалась вовсе не карта. Это была схема кровеносной системы человека – видимо, перерисованная из учебника, пестревшая каракулями, вопросами и совершенно нечитаемыми заметками. Стрелки были направлены в нижнюю часть безголового торса, вели к сердцу и потом к лёгким. Оттуда исходила сеть с линиями, кругами и черепами.

Мой и без того измученный мозг принялся копаться в памяти в поисках полезных сведений. Занимаясь фридайвингом, я поневоле должна была ознакомиться с работой кровеносной и дыхательной систем: сердце качает кровь в лёгкие, там она насыщается кислородом, а потом разносит его по всему телу. Остров обладал не только сердцем, но ещё и целой системой пещер и туннелей, и циркулировавшая там вода могла выполнять работу крови. Не исключено, что у него есть и подобие лёгких, наполнявшее людей чем-то вместо кислорода, а когда они проходили через его жуткие внутренности – остров отнимал какие-то важные части и заменял их навсегда.

Меня охватило предвкушение судьбоносного открытия. Я пока не понимала полностью эту систему и понятия не имела, как её остановить, но это была жизненно важная информация об острове. Я была близка к ответу на свой вопрос, я чувствовала его, но не могла нащупать из-за многодневной усталости. Я выругала себя за то, что не запаслась очередным полным кофейником, но возвращаться на кухню, чтобы слушать… было невыносимо, даже на минуту.

«Ааа-ди-ди-ди!» – заливались за окнами птицы.

У меня ломило грудь. В глаза словно насыпали песка, и я отчаянно нуждалась в отдыхе, или ни о каком спасении и речи не будет. Но прежде чем заснуть, я заставила себя подняться с кровати. Я свернула карты Роланда и засунула под матрас. Затем заперла двери в