Ладонь, расписанная хной - Аниша Бхатиа

так счастлива, что готова закружиться на месте.

— Я знаю, от кого это! От моего жениха! — И я сую боссу в лицо руку, где красуется помолвочное кольцо с большим бриллиантом.

Можно подумать, именно этот сияющий камень — и виновник, и объяснение появления таинственного подарка на столе. А еще чем чаще я произношу слово «жених», тем лучше это у меня получается. Понятно? Я работаю над своим развитием.

Мистер Арнав вдруг давится кофе и разражается гулким кашлем. Я забираю у него из рук кружку, ставлю ее на стол и осторожно стучу его по спине. Так делает мама, когда я кашляю. На ощупь его спина оказывается какой-то горячей. Вот тебе раз! Я чувствую, как под ладонью сокращаются и расслабляются мускулы, когда его накрывает одна волна кашля за другой. Целых тридцать секунд он пытается восстановить дыхание, прижав руку к груди. Ну вот, так и знала: он болен.

— Спасибо, — наконец выдавливает он.

— Вы неважно выглядите. Вам стоит отдохнуть дома.

— Хотите сказать, что раньше я выглядел хорошо? — хрипло говорит он, опустив голову, чтобы не спровоцировать новый приступ кашля. — Ну, благодарю за сомнительный комплимент.

— Эээ… нет, я… ну да.

О боже, что я бормочу?! Я вздыхаю и отваживаюсь снова поднять на него глаза.

— Нет, правда, вы выглядите больным. Вам стоит пойти домой.

— Почему? Вам неприятно меня видеть?

Да что с ним сегодня? А со мной тогда что? Потому что стоило мне мысленно согласиться с тем, что я не хочу видеть его в офисе, как вдруг во мне что-то взбунтовалось: «Нет, не уходи, пожалуйста, останься со мной». В смысле «со мной»? Что творится в твоей голове, Зоя? Ты уже обручена. Оставь своего начальника Пиху, которая продолжает просить его фотографии.

Нет, только не Пиху!

Эта мысль вдруг возникает так отчетливо и так ярко, что у меня тут же пропадает желание думать, что они могут быть вместе. Правда, мне и так не особенно хотелось об этом думать.

Вслух же я не говорю ничего, только улыбаюсь. Я скоро выхожу замуж, так зачем усложнять себе жизнь?

Мистер Арнав снова начинает кашлять.

— Ну все, хватит! Так, идите сюда и садитесь. — Я указываю на свой стул и, когда босс не подчиняется, подхожу и тяну его за руку.

Рука тоже оказывается горячей на ощупь. Я мягко усаживаю его, и какое-то время мы в моем тесном закутке просто смотрим друг на друга. Вместе с ощущением исходящего от него тепла до меня доносится удивительно приятный аромат старого одеколона. Когда мистер Арнав садится, стул под ним всхлипывает. Я остаюсь на ногах. Так, Зоя, тебе надо отвлечься, так что поищи парацетамол. Так, и где этот кроцин, который я всегда ношу с собой в сумке? Я увлеченно в ней роюсь.

— Ваши родители могут за вами присмотреть, пока вы болеете? — спрашиваю я.

— Нет, они в отъезде. Они много путешествуют. Эта тяга к новым впечатлениям у них еще со времен военной службы отца. Сейчас они на севере, в Шимле.[38]

Я вспоминаю, как хлопочут вокруг меня мама и папа, если я вдруг разболеюсь, о курином бульоне и вкуснейшем и нежнейшем кичри[39] с ложечкой масла ги сверху, и мне хочется его обнять. Как раз вовремя мой палец натыкается на острый уголок блистера с парацетамолом. Я нахожу в боковом кармане кроцин и протягиваю мистеру Арнаву круглую белую таблетку и бутылку с питьевой водой:

— Выпить все одним махом. Ну же, скорее!

Он удивлен, но тем не менее слушается. Из него получается хороший пациент.

— А есть кто-нибудь, кто мог бы…

Я чуть не говорю «уложить вас спать», но опять вовремя останавливаюсь. Слава богу! Мысль о том, чтобы уложить его спать, каким-то образом оказывается еще интимнее, чем тот вечер, когда я видела его босым. Кажется, у меня сегодня день глупостей.

— Нет, никого нет. Ну, теперь есть вы… — Он кивает на упаковку от таблетки и бутылку и как-то очень искренне улыбается.

Теплота, исходящая от его янтарных глаз, пронзает меня как ослепительный солнечный свет.

— Эээ… ну да, наверное. Вы завтракали?

— Нет. — Он все еще смотрит на меня с этой своей теплой улыбкой, как будто перед ним стоит что-то среднее между Флоренс Найтингейл и Суперженщиной.

Очень странное ощущение, потому что я точно ни та ни другая. У меня просто оказались с собой таблетки.

— Держите. — Я открываю красную коробку с шоколадками и протягиваю ему одну. — Ешьте. Лекарства нельзя принимать на пустой желудок.

Сначала он замирает, а потом нерешительно берет у меня шоколадку, все еще глядя прямо и тепло. От этого я начинаю нервничать еще сильнее. Темные круги под глазами делают его взгляд еще пронзительнее, и теперь мне кажется, что я смотрю в темные омуты, окруженные мерцающими драгоценными камнями. Открыв шоколадку, он отламывает один квадратик и протягивает мне:

— Хорошо, но только пополам с вами.

Я принимаю, и шоколад превращается в волшебную связующую нить, навсегда объединяющую нас в одно целое.

Внезапно мой телефон издает трель, и босс отпускает шоколадку, которая становится обыкновенным кондитерским изделием. Пришло сообщение от Шейлы Бу:

«Привеееет и снова доброе утро. Не забудь передать привет матери Лалита за сегодняшним ужином».

Точно, я же сегодня после работы иду в гости к родителям Лалита! И специально ради этого визита принесла с собой ярко-голубую с розовым курту и легинсы. Мне нельзя идти в дом, который скоро станет моим, одетой в серо-черное. Это и некрасиво, и лишает удачи. Я с предвкушением жду визита, но и нервничаю из-за него. Папа сказал, что у семьи моего жениха шикарный дом. Они с мамой и тетушкой Бу ходили туда перед помолвкой, чтобы окончательно обо всем договориться и передать будущим родственникам приглашения на церемонию обмена кольцами. Ну и конечно, чтобы «посмотреть на дом, куда собираются отдать свою драгоценную девочку», как сказала тетушка Шейла. Мне очень хочется побывать там, но меня мучает мысль: как я, совершенно не шикарный человек, впишусь в их шикарную жизнь?

На следующий день после помолвки я попыталась расспросить маму о бегстве тетушки Бу из дома. Мама должна была обо всем знать, потому что они с Шейлой дружили задолго до замужества. Мой вопрос, вернее, сам факт, что мне об этом известно, взбудоражил ее настолько, что она выпалила:

— Слушай, это было всего один раз, и все!

И после этого сразу бросилась звонить ювелирам. Но я не сдамся до тех пор, пока она мне