Четвертый кодекс (СИ) - Виноградов Павел Владимирович "Палимпсест_2"

Позже все стало не столь мрачно, но архетипы ведь никуда не деваются...

Хеэнароо молча наблюдал, как землянин переваривает информацию, потом все-таки вмешался.

- До сих пор агрийю жертвуют, - заметил он.

Евгений не знал, что этих милых маленьких земноводных, поразительно похожих на остроухих лисят, которых многие эгроси держали в качестве домашних любимцев, они приносили в жертву. Его затошнило снова.

- Аделинаам любит агри, - в словах эгроси отчетливо ощущался сарказм.

С домашним агри верховного бога ассоциировался один из двух марсианских спутников, который люди много позже назовут Фобос – быстро снующий по небу, меняющий фазы при каждом обращении, то есть трижды за сутки. Маленький, резвый, юркий... Кромлех знал, что его монументальное изображение есть на поверхности – в столице погибшей империи на берегу Великого Северного океана, ныне ставшего холодной, терзаемой жуткими ураганами равниной. Говорили, что развалины Аделин-виири, города Солнца, до сих пор высятся там и печально взирает в жестокие небеса колоссальное полуразрушенное лицо императора, объединившего Марс. Кромлех надеялся когда-нибудь увидеть его.

- Эгроси того держаться будут, пока не покинут мир, - вновь заговорил Хеэнароо. – Всему вопреки. Различия их вер не важны. Исполнят церемонии, совершат ритуалы, блюсти будут шестьсот шестьдесят шесть заповедей Огня. Молиться будут Единому, хоть и не видят его на вольном небе. И кормить его будут всегда.

- Но почему? – Кромлех, наконец, понял, что же все это время вызывало в нем ощущение нелогичности. – Ведь День гнева все равно состоялся... Почему же ваша вера не изменилась?

- Их вера не изменилась, - проговорил Хеэнароо, - потому что они дождались.

Кромлех отметил и тут же отодвинул в сознании изменение в речи собеседника местоимения с «мы» на «они».

- Чего?

- Того, чего ждали.

Хеэнароо как-то незаметно поднялся с софы и теперь внушительно нависал над лежащим Кромлехом.

- Эгроси родились из ила и, как и вы, миллионы лет ползли на сушу. Но вы навсегда поселились там, а те сохранили для себя и воду. Это спасло их, но это же и замедляло. Их предки без разума, и разумные предки, и нынешние – они всегда знали: им есть куда отступить. Из-за этого здесь все так медлительно. Вам от первого оббитого камня до государства потребовалось миллиона три лет. Им – десятки миллионов. Но, в отличие от Земли, Эгроссимойон стал един. Эгроси кормили глядящего на них из космической пустоты Аделинаам сердцами жертв, увлажняли его лик их кровью. Знали, что пока творится это, мир идет, как шел. Когда Смутьян призвал к иному, они его убили и продолжили ждать...

- Чего?

- Дня гнева, конечно, - эгроси вновь замолчал, предоставив Евгению пораженно глядеть на него.

- Но почему?

Вопрос был беспомощен.

- Я не знаю, - эгроси словно бы опал, стал меньше, хотя продолжал пребывать в вертикальном положении. – Может быть, суть этой веры – сладость терпения в ожидании смерти?.. Церемония замедления неизбежного. Но неважно. День гнева пришел, обетование исполнилось.

- Обетование?

- Да, были пророчества. Много. На Земле многие, как знаю, ждут Спасителя?

- Да, - напряженно ответил Кромлех, пытаясь сопоставить новую информацию.

- Так, вот: здесь он уже был. Пришел из небесной пустоты в День гнева, - заключил Хеэнароо. – Эгроси больше нечего ждать. Лишь умирать.

«Похоже на какой-то культ самоубийства», - промелькнуло у Кромлеха.

На Земле нечто подобное было в Японии. А еще... у майя, равнявших суицид с жертвоприношением или даже подвигом.

Перед Евгением вдруг явственно предстало то, что, он, казалось, начисто забыл – миг его перехода, смерти перед возрождением.

И ужасающее ощущение сжимающейся на шее петли.

«Иш-Таб приветствует тебя, воин!»

Неужели?..

- Здесь ее зовут Мать тишины, Тайишаиш, - проговорил Хеэнароо. – Прохожая-эгроси. Ушла к вам, вернулась, потом... развоплотилась.

Кромлеху встречался этот термин, но он до сих пор не понял до конца его значение. Он означал конец существования – но не смерть. Кажется, это имело отношение к представлению о судьбе души, чего у эгроси, вообще-то, в развитом виде не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Она не здесь, но и здесь. Она повсюду и может явиться. Но ее нет нигде, - не слишком понятно объяснил Хеэнароо. – Ее славят гриизьи. Они думают, что это лик Яснодевы. Некоторые и здесь так думают.

Гриизьи – жители Гриизийя, большого восточного острова на поверхности, некогда соперничавшего с империей. Цивилизация хитрых купцов и жестоких пиратов с оригинальными эстетическими критериями, детально разработанным воинским кодексом и церемонией ритуального самоубийства. После Дня гнева Гриизийя, незадолго до того побежденный и присоединенный к империи, стал лишь высоким нагорьем на каменистой равнине, где до сих пор высятся руины четырехгранных пирамид – символ островного государства, в отличие от пятигранников Солнечной империи. Миллионы лет позже земляне назовут эту местность Элизий. Эгроси – потомки жителей Гриизийя и в Гротах сохранили вражду к имперцам, что до сей поры выливалось в кровавые столкновения.

«Как все это похоже на Землю!.. - горько воскликнул в душе Евгений. – И что, кроме жажды смерти, нам дали эгроси?!»

Хеэнароо иронически поиграл высунутым языком.

- Ничего они вам не давали, - возразил он. – Просто выживали – как могли и привыкли. Они не сами туда желали, их принесло. Можно вывести эгроси с Эгроссимойона...

- ...Но Эгроссимойон из эгроси – невозможно, - грустно завершил Евгений.

- Не надо грустить, эиромондже, - язык Хеэнароо снова быстро промелькнул в его пасти. – Это же сообщающиеся сосуды... Они – вам, вы – им, а в результате всего поровну. Может, смерть как раз пришла с Яснодевы?.. Или вы сами не зачарованы ею?.. И люди, и эгроси – они таинственны и страшны. Как весь этот непостижимый мир.

Кромлех где-то уже слышал подобное. В любом случае, ему нечего было на это ответить – собеседник был прав. Влечение к смерти родилось не на Марсе, и не на Земле, если уж на то пошло. А где?..

- Эгроси в древности думали, что Езоевель совершенно отдельна, недоступна и потому прекрасна. Но потом открылось Нэон-гоо, и они поняли, что там – то же. Просто другое. Что Езоэвель и Эгроссимойон – едины, хоть и по разные стороны мира.

Каждый астрономический бог у майя имел своего двойника в ином мире. Он появлялся в то время, когда его звезда или планета «умирала», достигнув горизонта, и существовал до появления ее с противоположной стороны...

«Тональ и нагваль, - вдруг вспомнил Кромлех. – И дубли...»

- Именно так, дон Эухенио.Мы все чьи-то дубли.

Жаберные щели Хеэнароо с шумом выталкивали воду – хохот. Кромлех смотрел на него с недоумением и ужасом, но эгроси вдруг исчез. Просто как-то рассосался в воде, которая несколько мгновений была более плотной и темной в том месте, где он только что был, а потом приняла обычный вид.

- Благой-дио, Благой-дио!

Кромлех почувствовал чужое прикосновение и открыл глаза. Служитель гротов познания тактично, но настойчиво постукивал кончиком хвоста по его плечу.

- Мне больно прерывать твои размышления, но гроты наши плывут на ночной покой, - сообщил он.

Благой недоуменно огляделся.

- Вы знаете... Хеэнароо? – послал он служителю мыслеобраз.

- Мое зрение не помнит такого, - ответил тот.

«Я спал?.. Да, спал. Но это был не просто сон», - подумал Благой и, вежливо разведя руками перед служителем, отправился в свою обитель. Ему хотелось поесть моллюсков с пастой из мха, поиграть со своей агри Ассьей, любуясь ее грациозными кошачьими движениями в чистой воде уютной пещерки. И он очень хотел подумать над многими важными вещами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

***

Илона Линькова. Восточный Ацтлан, Чикомоцток, Канария (Фортунские острова). 7 августа 1980 года (12.18.7.2.14, и 8 Хиш, и 17 Шуль)

Она очнулась от холода, и в ней сразу взорвалась жуткая боль. Илона застонала, но одновременно, не открывая глаза, стала нащупывать свое нынешнее место в этом мире.