Перегрузка - Артур Хейли

Пока выступала председатель клуба «Секвойя», в зале царила полная тишина. И сейчас все замерли в ожидании того, что она еще скажет.

— И за всем этим стоит опять-таки целесообразность, — повторила Лаура Бо, впервые повысив голос. — Если будет дано разрешение на возведение этого чудовищного объекта в Тунипе, на гибель будут обречены не только дикий цветок и микродиподопс, но и многое другое. Если этот процесс продолжится, я предвижу тот день, когда отдельный промышленный объект, подобный Тунипе, будет восприниматься как более приоритетный, нежели сохранение последнего уголка, где еще можно увидеть желтые нарциссы.

Эти слова вызвали у аудитории взрыв аплодисментов. Они не утихали, и Ним злобно подумал: Лаура использовала свой статус ученого для того, чтобы выступить с далеким от науки эмоциональным обращением. Его возмущение клокотало еще целый час, пока в том же духе продолжались вопросы и ответы. Последующий допрос Лауры Оскаром О’Брайеном нисколько не ослабил, а местами даже усилил впечатление от ее прежних показаний. Когда юрисконсульт «ГСП энд Л» с широкой улыбкой спросил, действительно ли она верит, что мышиные норки и невзрачный дикий цветок, почти сорняк, важнее, чем потребности нескольких миллионов людей в электроэнергии, Лаура ответила более чем резко:

— Осмеять можно все на свете, мистер О’Брайен, причем без особого труда. Это старейший тактический прием, описанный в любом учебнике по адвокатуре. Я уже изложила причины, по которым клуб «Секвойя» выступает за то, чтобы Тунипа оставалась природной заповедной зоной, а позабавившие вас детали — всего лишь две причины из множества других. Что же касается потребностей в электроэнергии, о которых вы говорите, по мнению многих, нам не мешало бы бережнее обращаться с имеющимися ресурсами.

О’Брайен покраснел и ядовито ответил:

— Раз уж вы разбираетесь во всем лучше экспертов, которые исследовали Тунипу и признали ее идеальным местом для строительства, может, у вас есть на примете более подходящий вариант?

— Это уже ваша проблема, не моя, — сдержанно ответила Лаура.

Дейви Бердсонг отказался от проведения перекрестного допроса Лауры Бо, великодушно заявив, что «Энергия и свет для народа» поддерживает точку зрения клуба «Секвойя», столь убедительно изложенную миссис Кармайкл. На следующий день, во время допроса последнего из нескольких свидетелей противной стороны, О’Брайен шепнул сидевшему рядом Ниму:

— Соберись с мыслями. Тебе сейчас снова выступать.

Глава 13

И все-таки Ним чувствовал себя измотанным. Перспектива новых показаний и дополнительного перекрестного допроса еще более усугубила его безрадостное состояние. Он очень плохо спал ночью; ему снилось, что он оказался в комнате, напоминавшей тюремную камеру, без окон и дверей, в которой четыре стены были увешаны автоматическими выключателями. Ним все порывался их включить, чтобы не прерывалась крайне важная подача тока. Но Дейви Бердсонг, Лаура Бо Кармайкл и Родерик Притчетт, окружив его, в шесть рук успевали все выключатели обесточить. Ним порывался прикрикнуть на них, стараясь уговорить не мешать ему, но его голоса не было слышно. В отчаянии он пытался двигаться быстрее, но ноги онемели, словно приклеились к полу. Тогда, чтобы отстранить их шесть рук своими двумя, он попробовал дотянуться до выключателя ногами. Совсем отчаявшись, Ним понял, что проиграл, уступил остальным, и очень скоро произойдет полное отключение. И тогда, весь в поту, он проснулся и уже не смог больше уснуть.

* * *

Когда Ним снова уселся в свидетельское кресло, председательствующий член комиссии напомнил, что вызванный свидетель поклялся говорить правду, и только правду. Когда вступительные формальности были закончены, за дело взялся Оскар О’Брайен:

— Мистер Голдман, сколько у вас есть акций компании «Голден стейт пауэр энд лайт»?

— Сто двадцать.

— И какова их рыночная стоимость?

— На сегодняшнее утро — две тысячи сто шестьдесят долларов.

— Таким образом, любое предположение, что вы лично можете сколотить состояние на «Тунипе», является…

— …смехотворным и в то же время оскорбительным, — прервал его Ним. Он лично попросил О’Брайена запротоколировать ответ в надежде, что пресса сообщит об этом, как уже было сделано в связи с брошенным ему Бердсонгом обвинением в извлечении прибыли. Однако Ним сомневался, что это произойдет.

— Согласен! — Казалось, О’Брайен опешил от решительности Нима.

— А теперь давайте вернемся к заявлению о воздействии проекта в Тунипе на окружающую среду. Миссис Кармайкл в своих показаниях утверждала, что…

Ним намеревался показать ошибочность, откровенную предвзятость и неорганичность показаний своих оппонентов, однако, отвечая на вопросы О’Брайена, на особый эффект своего выступления он не рассчитывал.

О’Брайен закончил менее чем за полчаса. Далее слово взяли адвокат комиссии Холиоук и Родерик Притчетт. Оба были достаточно учтивы и кратки и терзать Нима не стали, предоставив эту возможность Бердсонгу. Своим характерным жестом, запустив руку в густую, местами тронутую сединой бороду, он постоял несколько секунд, разглядывая Нима.

— Вот ваши акции, мистер Голдман. Вы сказали, что они стоили, — Бердсонг посмотрел на клочок бумаги, — две тысячи сто шестьдесят долларов, так?

Ним осторожно согласился:

— Да.

— То, как вы сказали об этой сумме, а мы все слышали это, прозвучало так, будто эти деньги для вас сущая ерунда. Вы, похоже, сказали «всего-то две тысячи». Так вот, я думаю, те, кто, подобно вам, привык мыслить в масштабах миллионов и передвигаться исключительно на вертолетах…

Член комиссии прервал Бердсонга:

— Это вопрос? Если да, пожалуйста, выражайтесь конкретнее.

— Да, сэр! — Бердсонг широко улыбнулся. — Этот Голдман, эта важная персона, просто достал меня, потому что никак не может понять, что эта сумма значит для бедных людей…

Член комиссии резко ударил молоточком.

— Ближе к делу!

Бердсонг снова усмехнулся, он не сомневался, что, как бы тут его ни старались осадить, его все равно не лишат слова. И он повернулся к Ниму:

— О’кей. Вот мой вопрос. Не приходило ли вам в голову, что деньги, подобные «каким-то там тысячам», как вы выразились, означают целое состояние для многих людей, которым придется оплачивать счета за «Тунипу»?

— Во-первых, я не говорил и не имел ввиду «какие-то там тысячи», — возразил Ним. — А во-вторых, да, мне это приходило в голову, но такая сумма и для меня тоже много значит.

— Если она и для вас так много значит, — вцепился в эту фразу Бердсонг, — возможно, вы были бы не прочь ее удвоить.

— Может быть, и был бы не прочь. А что, в конце концов, в этом плохого?

— Вопросы задаю я, — зловеще ухмыльнулся Бердсонг. — Итак, вы признаете, что вы были бы не прочь удвоить свои деньги, и не исключено, что так оно и будет, если проект с Тунипой получит одобрение, верно? — Он взмахнул рукой. — Нет, не утруждайте себя ответом. Мы сделаем из этого собственные выводы.

Вспыхнув было, Ним сел. О’Брайен, внимательно наблюдавший за ним, незаметно передал ему коротенькую записку: «Держи себя в руках. Будь осторожен и сдержан».

— Вы тут упоминали об экономии электроэнергии, — не желал угомониться Бердсонг. — У меня тоже есть несколько вопросов в этой связи.

Во время последнего допроса Голдмана О’Брайеном об экономии электричества было сказано вскользь. Это дало право «ГСП энд Л» вынести данный вопрос на обсуждение.

— Не считаете ли вы, Голдман, что если бы такая богатая компания, как «Голден стейт пауэр энд лайт», вместо стремлений к выкачиванию миллионов долларов из мест, подобных Тунипе, занялась экономией электроэнергии, то мы могли бы сократить ее потребление в нашей стране на целых сорок процентов?

— Нет, я так не считаю, — не раздумывая ответил Ним. — Поскольку сокращение потребления на сорок процентов за счет экономии электроэнергии абсолютно нереально, как нереальны и цифры, которые вы, вероятно, взяли с потолка, как, впрочем, и большинство других своих обвинений. Единственное, что может дать и уже дает экономия электроэнергии, — это помочь частично компенсировать новый рост генерирующих мощностей и обеспечить нам небольшой резерв времени.

— Времени для чего?

— Для того, чтобы дать понять людям, что грядет энергетический кризис, который может изменить их жизнь к худшему, причем настолько, что им это и не снилось.

Бердсонг усмехнулся:

— А может, истина в том, что «Голден стейт пауэр энд лайт» не рвется к сбережению электроэнергии, потому что это мешает получению прибылей?

— Ну это уж просто наглая ложь. Поверить в нее могут лишь такие люди, как вы, с извращенным сознанием. — До Нима вдруг дошло, что Бердсонг все время пытался вывести его из себя, и он все-таки попался на этот крючок. Бердсонг, видимо, этого и добивался. Оскар О’Брайен нахмурился, но Ним старался смотреть в сторону.