Саладин. Победитель крестоносцев - А. Владимирский

Султан занял свою позицию в центре [правого фланга], опасаясь, как бы враг не ударил по этому месту, — ведь ему было известно, что эта часть армии была ослаблена отводом великого множества войск. Поскольку отряды подходили один за другим, сражение шло без перерыва, и не прошло и часа, как мы увидели наших врагов поверженными после [кары этой], подобно рухнувшим стволам пальмовым, дуплистым изнутри (Коран, 69:7). Вся земля между лагерем ал-Малика ал-Адиля и лагерем франков, расположенными на расстоянии фарсанга или более того друг от друга, была усеяна трупами. Мало кому из них удалось избежать смерти. На своем муле я проехал по морю крови, пытаясь сосчитать количество убитых, но их было столько, что я не смог сосчитать[13]. Я заметил два женских трупа. Кто-то говорил мне, что видел четырех женщин, участвовавших в бою, и две из них были захвачены в плен. Число захваченных в плен в тот день было весьма незначительным, так как султан приказал своим войскам разить смертным боем всех, кто попадется им под руку. Сигнал тревоги дошел до левого фланга лишь после того, как битва закончилась, до того большим было расстояние между их лагерем и ареной сражения. Этот бой произошел между зухром и асром (между полуденной и предвечерней молитвами). Поражение, нанесенное врагу, было так велико, что, говорят, некоторые мусульмане, преследовавшие франков, даже проникли в их лагерь. Султан, видя, что удача на его стороне, велел своим воинам прекратить преследование. В ходе этого сражения мусульмане потеряли лишь десятерых воинов, и это были обыкновенные бойцы. Когда воины Аллаха, расквартированные в Акре, увидели, что случилось с неприятелем, они совершили вылазку и напали на вражеский лагерь.

Завязалась отчаянная битва, в которой победа досталась мусульманам. Ворвавшись во вражеский лагерь, они разграбили шатры, захватили нескольких женщин, а также изрядное количество обстановки, даже горшки, в которых в то время готовилась пища. Об этой победе мы узнали из письма, доставленного из города.

В самом деле, этот день для неверных был полон горечи. Разные источники приводят разные сведения касательно числа погибших неверных: кто-то называет цифру восемь тысяч, другие — семь. Сам я видел пять рядов тел, тянувшихся от лагеря ал-Адиля до самого лагеря неприятеля. Я встретил образованного человека, одного из наших воинов, который ходил по этим рядам, подсчитывая мертвых, и спросил, сколько он насчитал. Он ответил: «Пока что четыре тысячи шестьдесят». К этому времени он закончил подсчет трупов в двух рядах и занимался подсчетом их в третьем ряду, но в тех рядах, которые ему еще предстояло пройти, мертвые тела лежали еще плотнее. Эта среда стала днем самой блистательной победы, которую только мог одержать Ислам.

На следующий день, 21-й день месяца (26 июля), в час молитвы аср, на дромадере прискакал гонец из Алеппо, который находился в пути целых пять дней. В доставленном им послании сообщалось, что большое вражеское войско, часть той армии, которая пришла с севера, вторглось на мусульманскую территорию, намереваясь подвергнуть разграблению все, что попадется им под руку, и что войска Алеппо выступили из города, чтобы отрезать им путь к отступлению, так что лишь очень немногим из них (грабителей) удалось остаться в живых и спастись бегством. Эта новость была доставлена сразу же после завершения битвы. Ее объявили под звуки литавр и к великой радости, о чем мусульмане и вели переговоры, ликуя при мысли, что они одну за другой одерживают блистательные победы. К концу того же дня с аванпоста прибыл Каймаз ал-Харрани, сообщивший нам, что враг, обессилевший до крайности, выразил желание, чтобы султан прислал своего представителя, уполномоченного на ведение переговоров о мире. С этого момента и до прибытия графа по имени Кантхари (граф Анри) (Анри де Труа, граф Шампанский) враги Аллаха не смели расправить крылья. Это был один из франкских королей и правителей. Он прибыл морем с несколькими кораблями, нагруженными деньгами и разными припасами, едой и оружием, с великим множеством воинов. Его появление укрепило надежды, мужество в осаждающих и до такой степени придало им смелости, что они отважились на внезапное ночное нападение на мусульманскую армию. Они настолько открыто говорили об этом, что об их планах узнали пришлые люди, которым было разрешено пройти в их стан, а также лазутчики (султана). Поэтому султан созвал своих эмиров и советников, чтобы решить, как им следует поступить. Обсудив несколько планов, они в итоге пришли к решению расширить кольцо, отойдя подальше от города, чтобы выманить осаждающих из лагеря, а затем, когда те отойдут на некоторое расстояние от него, Аллах предаст их в руки мусульман. Такое решение понравилось султану, ибо Аллаху было угодно, чтобы ему было по душе предписанное судьбой. Затем он со всем своим войском направился к горе Харруба. Это случилось в 27-й день месяца жумада II (1 августа). На только что покинутой им позиции султан оставил лишь около тысячи всадников в качестве авангарда; эти воины по очереди стояли в дозоре. Мы продолжали получать письма из Акры и посылали ответы на них в город; их доставляли с помощью голубей, пловцов или построенных на скорую руку лодок, которые направлялись к Акре ночью, прокрадываясь в гавань незаметно для осаждающих. Мы также постоянно получали донесения о действиях врагов, наступавших с севера; они остро нуждались и в лошадях, и в продовольствии, несли большие людские потери и страдали от болезней. Вся армия смогла дойти до Антиохии, но не могла снабдить себя лошадьми. Мы также узнали, что наши соратники в Алеппо заняты перехватом тех вражеских отрядов, которые отправлялись на поиски травы или дров, а также захватывали каждого, кто рискнул в одиночку выйти за пределы своего лагеря…

Некоторое время спустя франки с новыми силами возобновили осаду Акры, подойдя вплотную к городу. Они получили подкрепление благодаря прибытию графа Анри (Шампанского) с десятью тысячами воинов. По морю к ним прибыло и другое подкрепление, что позволило им восстановить пошатнувшийся дух; и они начали яростное наступление на город. Враг, почувствовав себя сильнее — вновь сильнее из-за продолжавших прибывать подкреплений, — опять преисполнился решимости захватить город. Неприятель получил баллисты и установил их вокруг города с разных сторон, ведя обстрел стен день и ночь, ибо как только обслуживавшие баллисты расчеты уставали, им на смену заступали новые. Таким образом, бомбардировка продолжалась без передышек. Это было в месяц ражаб (в августе 1190 г.). Люди в городе, чувствуя, как на них наседает враг, дали волю той религиозной гордости, которую может внушить только Ислам. В этот период их предводителями были, во-первых, правитель города, специально назначенный для осуществления его обороны, и во-вторых, комендант городского гарнизона. Правителем был великий эмир Баха ад-Дин Каракуш, комендантом — великий эмир Хусам ад-Дин Абул-Хейжа. Хусам славился необыкновенной щедростью и отвагой; он пользовался великим почетом среди своего собственного народа (курдов), а планы, им разрабатываемые, свидетельствовали о его внутренней силе и стойкости. Эти два предводителя сошлись на том, что стоит попытаться совершить общую вылазку за пределы городских стен и, воспользовавшись беспечностью врага, напасть на него, когда он будет меньше всего этого ожидать. Ворота города распахнулись, и из всех них одновременно хлынули осажденные, которые прорвались внутрь вражеских рядов до того, как неприятель успел понять, что произошло.

Мусульмане атаковали неверных, которые, видя, что на их лагерь совершено нападение, не подумали о том, чтобы охранять и защищать свои баллисты, и поэтому поджигатели сумели полностью выполнить стоявшую перед ними задачу. Не прошло и часа, как все баллисты были подожжены и сгорели дотла. Во время этой операции было уничтожено семьдесят вражеских всадников и были захвачены пленные. В числе последних оказался один из вражеских военачальников; взявший его в плен воин не знал, каков ранг пленника, и понял, что захватил одного из вражеских главарей, только после окончания сражения, когда франки стали выяснять, жив их соотечественник или погиб. Узнав же, кто его пленник, и боясь, как бы его не отбили силой, воин казнил его. Франки предложили большую сумму в качестве выкупа за этого человека (его тело) и настаивали на своем с величайшей назойливостью до тех пор, пока наконец им не сбросили его труп (с городской стены). Когда они убедились, что тот мертв, они повалились на землю и стали посыпать себе головы пылью. После этого события их пыл поугас. Они так и не назвали нам имя убитого предводителя. Мусульмане же с этого времени утратили всякий страх перед своими врагами, а арабы взяли за обычай совершать вылазки в их лагеря, чтобы вести диверсионную деятельность, уводя в плен всех или убивая тех, кто подворачивался им под руку.