Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936 - Максим Горький

Трудно, невозможно рассказать о силе революционного чувства маленького певца, спевшего нам, — мне, Бабелю и другим, кто слушал, — его славу ненависти, воинствующей за любовь. Было даже как будто жутко сознавать, что эту песнь поёт ребёнок, а не взрослый, а затем, когда он кончил, было грустно, что взрослые поэты не обладают силою слова в той изумительной степени, какую воспитал в себе этот маленький, ещё не страдавший за время своей маленькой жизни, но так глубоко ненавидящий страдание и тех, кто заставляет всё более страдать мир трудящихся, скованных цепями капитализма извне, отравленных ядом всемирного мещанства изнутри.

Прочитав стихи, просидев минуты две в тишине общего изумления, поэт пошёл играть в мяч с детьми. Играл он с криками, хохотом, тою силой увлечения игрой, какая свойственна здоровому, нервно нормальному ребёнку десяти лет. Вообще он нимало не похож на «вундеркинда», каких мне приходилось видеть и которые, даже прожив полсотни лет, всё ещё называются «Митями, Мишами, Яшами».

Очень сожалею, что не записал хоть несколько строчек его поэмы.

Прощаясь, я сказал ему, что не буду хвалить его и не дам ему никаких советов, кроме одного: учитесь, не особенно утомляя себя, не забывая, что вы ещё ребёнок.

Он поблагодарил и, улыбнувшись умненькой улыбкой, проговорил:

— А меня какие-то профессора всё убеждают не зазнаваться. Но я — не дурачок. Я очень хочу и люблю учиться. Всё знать и хорошо работать — такое счастье!

II. Мальчики и девочки

Конечно, мальчик, поэт-публицист, — фигура исключительная. Возможно, что многим напоминает он Моцарта, который начал писать музыку, когда ему было шесть лет. Вполне возможно, что в девятнадцать или двадцать девять лет этот мальчик покажет себя социальной силой огромного значения. Это зависит не столько от него, как от разумного, бережного отношения взрослых к процессу его развития. В данный момент этот мальчик является одним из признаков яркого цветения массы наших детей.

Критически настроенные коллекционеры отрицательных явлений жизни ищут — и находят — отрицательные явления и в среде наших детей. Известно, что «в семье не без урода», это подтверждается фактом бытия детей-хулиганов, а также и фактом бытия тех отметчиков-регистраторов, табельщиков пошлости и подлости, которые отмечают старинные пошлости и подлости с наслаждением, как нечто неодолимое даже и в бесклассовом обществе. Критика — это второе имечко политики. Мещанам очень приятно заметить сучок в глазу Советской власти. К тому же сказать: «Не так», гораздо более легко, чем указать: «Вот как надо».

Эмигранты, продолжая считать отцов полуграмотными варварами, любят указывать и на малограмотность наших детей. Но в их же газетах можно найти такие заметки, как, например:

«Английские газеты приводят некоторые перлы из письменных работ школьников в этом году:

— Цезарь был убит Помпеем.

— Рыбья чешуя была военной формой англичан.

— Кромвель был убит во время мартовских ид.

— Колумб открыл Америку в 1892 г.

— Рузвельт — первый министр Советской России.

(«Последние новости», 9.VII.34)»

Наши ребятишки — в массе — тоже, наверное, не знают, кто кого убил в древности, но им отлично известно, как уничтожают друг друга двуногие свиньи и пауки современной Европы. Зная боевую, революционную современность, они вполне сознательно относятся к будущему.

На конференции татар-литераторов в Казани четырнадцатилетний пионер говорил писателям, что они плохо переводят с русского на татарский, что пионерам приходится сверять переводы с русским текстом и что не следует выдумывать новых слов для замены таких, как «дозор», «караул», «разведка» и т. д. «Мы, пионеры, — будущие красноармейцы, — сказал он, — поэтому изменять русские военно-технические и командные слова не следует».

«Все ли сорные травы действительно бесполезны или вредны?» — спрашивает девочка двенадцати лет и указывает, что «донник» считался вредным, а одуванчик — каучуконос «крым-сагыз» — бесполезным.

Матвей Дудаков, забывший сообщить свой адрес, просит ответить: правда ли, что «рожениц попы не пускали в церковь шесть недель, и какая им была выгода от этого?» Можно привести большие десятки и сотни таких вопросов, — широта жизненных интересов пионерства изумительна, но — естественна.

В Казани перед литераторами выступали два пионера: один двенадцати лет, другой четырнадцати. Первый критиковал рассказ одного из татарских писателей — Амирова.

«— В рассказе есть пионер, который известен в своём отряде своей активностью. Этот самый пионер с собрания возвращается домой в 12 часов ночи, а потом сядет и начинает писать корреспонденцию. Если пионер после 12 часов ночи ещё собирается писать стихи, то когда же он должен спать? Пионер не должен оставаться где-либо долее 8 часов вечера. Автор говорит: «Раньше ложись, раньше встань». А сам этого своего пионера заставляет работать далеко за полночь. (Смех.)

— Мы просим товарищей писателей дать нам такие книги, которые помогли бы нашему образованию. А книг полезных для нас очень ещё немного. Мы просим дать нам художественно, хорошо написанные книги.

— Тов. Кави Наджми нам обещал закончить свой рассказ «Песни ложечников». Но, несмотря на обещание, после которого уже прошло два года, обещанного рассказа всё ещё нет.»

Второй, четырнадцатилетний, произнёс довольно большую речь, и — вот выдержки из неё:

«— В нашей тринадцатой школе есть литкружок. Этот кружок довольно хорошо работает. Кружковцы-пионеры литературой интересуются. Они стараются повышать свои знания, глубже изучать литературу. Но руководить нашими литкружками некому. Нашими кружками руководят преподаватели по литературе и языку. Но наши преподаватели сами плохо знают литературу. (Смех, аплодисменты.)

— В произведениях нет живых приключений, нет юмора. Я от имени пионеров прошу, чтобы в произведения вводились смешные моменты.

— В русской литературе для детей очень много хороших книг. Я бы просил о том, чтобы первые интересные книги переводились на татарский язык.

— Есть такая книга Роберт. Эту книгу мы разбирали в своём литкружке. В одной такой маленькой книжке пять слов неправильных. Вместо слова «иляк» (решето) написано «чиляк» (ведро) и ещё ряд других.

— У нас, у пионеров, денег нет. Цены на книги — высокие. Несмотря на это, обложки книг не очень-то хорошие. Мы просим издательство и оргкомитет, чтобы детские книги выпускали технически хорошо и чтобы цены на них были нам доступны. (Смех, аплодисменты.)

— Товарищ Ризванов в своём докладе сказал, что в рассказе «Ташбай» есть непонятные для детей слова. В этом рассказе есть красноармейские слова. В будущем мы, пионеры, будем красноармейцами, и поэтому здесь нет для нас непонятных слов. Наши пионеры уже знают красноармейские слова. (Бурные аплодисменты.)

— Товарищи писатели, я хочу ещё остановиться на вопросе о переводах. Для восьмого класса вышла книга по геометрии. Там есть теоремы. В этой переводной книге очень многие предложения пишутся русскими словами. Ученики восьмого класса читают, почитают, но ничего в этой книге не понимают. Затем у преподавателя берут русскую книгу и по ней уже они начинают готовить урок. Я отмечаю, что наши преподаватели и переводчики должны на перевод обратить серьёзное внимание.

— Товарищи большие писатели, мы просим вас участвовать в наших газетах и журналах. (Бурные аплодисменты.) Мы желаем, чтобы старшие наши писатели приблизились к нам. (Бурные аплодисменты.)»

Думаю, что комментариев к этим речам детей не требуется. Совершенно естественно, что дети становятся грамотнее и разумнее отцов. Но, разумеется, гораздо менее естественно, что мальчики являются социально грамотнее, чем литераторы, и вполне возможно, что это — печальный признак недоразвитости последних.

Наши дети живут в стране фантастических событий, мысль и воображение их почти непрерывно волнуются, возбуждаемые полётами в стратосферу, невероятными прыжками с высот при помощи парашюта, полётами на планерах, эпопеей «челюскинцев», героизмом лётчиков, подвигами труда «знатных людей» и тому подобными явлениями, которые создаются освобождённой энергией их отцов. Произведённая в Ленинграде проверка даровитости детей является неоспоримым доказательством быстрого и счастливого развития «смены» комсомолу. Кстати: пресса не сумела отметить значение этого опыта.

Предо мною изданная в Иркутске книга «База курносых. Пионеры о себе».

«База курносых» — коллективная работа тридцати двух пионеров, мальчиков и девочек, возраста от десяти до пятнадцати лет. Пятнадцатилетних — одна. Их «вожатый» — восемнадцати лет. Написали они два с половиной печатных листа по 56 тысяч знаков в листе. Книжка иллюстрирована, прилагаю образец рисунка. В коротеньком предисловии «К тем, которые будут читать» сказано: