Черное колесо - Ханнес Бок

Выглядел он сейчас старше, чем обычно. Что касается Мактига, то одежда на нём проста висела: в последнее время он ужасно похудел. Кожа стала сухой и желтоватой, и я не мог не вспоминать с ужасам о мумии в запечатанной каюте. Было ли это сходство случайным или намеренным? Добился он этого сам или то была заслуга Бенсона с его искусными внушениями?

Самозаточение благоприятно отразилось лишь на леди Фитц. Она казалась менее угловатой, но не потому, что поправилась, просто у неё изменилась осанка. Она больше не выглядела самодовольно-величественной, в её скользящей походке появилось что-то привлекательное, впечатление чего-то лёгкого, воздушного.

Флора, и до того прекрасная, стала просто ослепительной, и многие о чём-то переговаривались, глядя на неё. Красота её не была такой спокойной и классической, как у Пен; её тело походило на сосуд из прозрачного хрусталя, в котором кипели силы циклона и вулкана. Она была как взрыв алого пламени в густых, насыщенных запахами джунглях, где пляшут чёрные, коричневые и пурпурные тени, где шепчется листва и танцуют под удары барабанов из змеиных шкур.

Глядя на Пен, я думал о Снегурочке: так хрупка и холодна, словно действительно была вырезана из тонко раскрашенного льда. Как будто я вижу только отдалённое воспоминание о ней.

Она бросила на меня холодный, вызывающий взгляд и, повинуясь воле Бенсона, подошла и притронулась к колесу, хотя пальцы у неё дрожали. Они дрогнули, когда она ласково коснулась чёрных рук, так напоминающих руки Бенсона, потом – двойников рук Мактига.

И, как будто она погладила руки их самих, эти двое одобрительно кивнули. Изменением внешности Мактига дело не ограничилось – в обычном состоянии он бы прежде всего постарался уберечь Пен от колеса.

Хладнокровие покинуло его, когда к чёрному штурвалу подошёл Чедвик, но Бенсон сжал его руку и удержал. Чедвик на мгновение остановился, глаза его, чёрные, как само колесо, и такие же тревожные, вызывающе взглянули на ирландца. Он коснулся не рук, а спиц, отдёрнул руку и сжал её в кулак. И, сардонически подмигнув, отступил.

Преподобному Сватлову очень не хотелось подчиняться, но после умоляющего взгляда на Бенсона и красноречивого – на Флору, он неохотно последовал примеру Чедвика. Когда он отходил, уступая место другим, его круглое розовое лицо напоминало лицо ребёнка, готового заплакать.

Бурилов галантно предложил руку леди Фитц и подвёл её к колесу. Я услышал удивлённые возгласы англичанки – она была сама благопристойность. Она нагнулась и коснулась женских рук на колесе, взглянула на Бенсона с непостижимой улыбкой, как у знаменитой Джоконды. Если Бенсона и Мактига подчинили себе личности старого капитана и Рафферти, то леди Фитц попала под власть Ирсули.

Бурилов был нечеловечески точен в своих движениях и галантен, как византийский принц. Неужели, подумал я, он действует, как тот человек, которого называли глазами жрицы?

Флора оставалась прежней. Она потрогала резьбу на колесе неохотно, словно ребёнок, чтобы угодить товарищу, гладит его ручную крысу. Посмотрела в поисках поддержки на Мактига и явно поразилась его худобе. При виде его мрачного равнодушия поджала губы. Один из стоявших со мной рядом прошептал, что она, должно быть, влюбилась в ирландца. Чедвик ободряюще улыбнулся ей из толпы. Потом она снова взглянула на Мактига, сузив глаза. Она размышляла, планировала… что?

Джонсон и Хендерсон небрежно осмотрели колесо, обменялись несколькими короткими замечаниями и подозвали Маккензи. Дебора оттолкнула их и спокойно взялась за колесо, уверенная, что судьба её предначертана. Сто долларов! Больше двадцати фунтов!

Я удивился, увидев, что следующим к колесу направился Слим Бэнг. Мне казалось, что он слишком боится даппи, чтобы добровольно дотронуться до колеса. Его напряжённое лицо застыло, превратившись в маску, когда он склонился к чёрному кругу. И только когда он отошёл, торжествующе улыбаясь, я заметил, что палуба под колесом усеяна крошками табака, и понял, что он успел проделать свои ритуалы.

Я подошёл к колесу. Бенсон провёл по губам кончиком языка и придвинулся ближе. Пен улыбнулась – сладко, но холодно. Чедвик понимающе ухмылялся, словно разыгрывалась какая-то сценка, а я – объект насмешек. Он несколько раз взглянул на матросов, будто они тоже участвовали в розыгрыше.

Никаких волокон древесины в колесе я не увидел, оно словно было выточено из куска полированного угля. Холодное, как сухой лёд, оно леденило мышцы и нервы. Руки у меня онемели, как обмороженные. Появилось ощущение, знакомое интровертам, когда те чувствуют, если на них смотрят со злобой.

Никаких сомнений: колесо обладало гипнотическим воздействием. Неожиданная прохлада его поверхности привлекала внимание – первая ступень любого месмерического сеанса.

Кто-то из экипажа занял моё место. Я отошёл к Джонсону. Маккензи говорил ему, что, должно быть, древесина колеса накапливает статическое электричество, подобно диэлектрику. Он считал, что этим же можно объяснить удивительную сохранность колеса, если оно действительно так старо, как считает капитан Бенсон.

Джонсону рассказали, что Бенсон нашёл колесо торчащим из песка рухнувшей дюны; никаких упоминаний об остове корабля не было.

Наступил прилив. Тросы сняли с кнехтов, Бенсон встал за штурвал, и «Сьюзан Энн» вывели из маленькой бухточки, где производился ремонт. Один из её дизелей вышел из строя окончательно, но второй Маккензи удалось восстановить.

Бенсон очень торопился покинуть остров, и мы не стали задерживаться в лагуне. «Сьюзан Энн» благополучно миновала пролив, искусно избежав угрозы коралловых клыков.

Глядя на уменьшающийся остров, я чувствовал, как слабеет напряжение, сменяясь ожиданием: такое чувство испытывает осуждённый, идя из своей камеры на эшафот. На фоне голубой отмели остров казался серо-зелёным и лимонно-жёлтым. Особенно я обрадовался, когда опавшая дюна слилась с другими и её заслонила от взгляда растительность.

Солнце плыло янтарным шаром по западному краю жёлтого, как вино, моря.

Другие, очевидно, испытывали те же чувства, что и я. Не я один следил за исчезающим островом. Все остальные тоже стояли на корме и у борта: преподобный доктор Сватлов, леди Фитц и Бурилов обсуждали что-то незначительное; Флора стояла невдалеке от них с Чедвиком и время от времени завистливо поглядывала на Пен, что находилась рядом с Мактигом и отцом. Чедвик что-то шептал, почти касаясь губами лица Флоры. Она негромко, но очень отчётливо рассмеялась и поглядела украдкой, заметил ли это Мактиг. Он не заметил, и она прошептала что-то Чедвику в ответ.

Ветра не было; паруса были свёрнуты, но я видел на мачтах нескольких человек, смотревших в сторону острова; матросы, которые находились на палубе, всё время отрывались от работы и поглядывали туда же. Смитсон отдавал команды, но тоже был явно заинтересован.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});