Изумрудная буря - Майкл Салливан

— Почему ты не доложил об этом капитану? — спросил Дернинг.

— Я докладывал, — сказал Берни. — Но поскольку я не видел своими глазами, как он толкнул беднягу Дрю, капитан отказался что-либо предпринимать.

— Как удобно складывается, что капитан Сьюард мертв и не может это подтвердить, — заметил Уайатт.

Траник покачал головой. Губы его растянулись в жалостливой улыбке.

— Ну же, Уэсли, неужели вы действительно больше доверяете пирату и коку, а не куратору церкви Нифрона?

— Ваша честь, — поворачиваясь к Транику, холодно произнес Уэсли. — Вы должны обращаться ко мне «господин Уэсли» или «сэр». Понятно? — Траник помрачнел. — И я сам решу, кому верить. Как бы то ни было, мне хорошо известно, что вы проявляете враждебность к матросу Мельборну. Мичман Берил пытался уговорить меня выдвинуть против него ложные обвинения. Что ж, сэр, я не поддался угрозам Берила, и будь я проклят, если испугаюсь вашего звания.

— Проклят — это очень подходящее слово, господин Уэсли.

— Куратор Траник, — рявкнул Уэсли, — учтите, что если с матросом Мельборном еще раз что-то случится при столь же подозрительных обстоятельствах, вы за это ответите и будете казнены. Я понятно выражаюсь?

— Вы не посмеете поднять руку на офицера патриарха! Ни один король в Аврине — даже сами регенты — не посмеет выступить против меня. О казни следует подумать вам, а не мне!

Уайатт, Грэди и Дернинг обнажили мечи, Адриан сделал шаг ближе к Транику.

— Господа, опустите оружие! — воскликнул Уэсли. Услышав приказ, они остановились. — Вы совершенно правы, куратор Траник. Ваше положение влияет на мое к вам отношение. Будь вы обычным матросом, я бы давно высек вас за неуважение. Мне отлично известно, что по возвращении в Аквесту вы можете разрушить мою карьеру или даже потребовать для меня тюремного заключения или повешения. Однако позвольте напомнить, сэр, что до Аквесты путь долгий, а покойник ничего не может требовать. Соответственно, в моих же интересах казнить вас прямо сейчас. Никто не усомнится в правдивости моих слов, если я доложу, что вы и матрос Дефо пропали в джунглях.

Берни выглядел испуганным и осторожно отодвинулся от Траника.

— А я-то считал, что могу полагаться на знаменитый кодекс чести вашей семьи, — насмешливо заметил Траник.

— Можете, господин куратор. Поскольку это единственное, благодаря чему вы все еще живы. Но вы также не должны забывать о моем обещании казнить вас, если снова станете угрожать матросу Мельборну. Ясно?

Траник был в ярости, но промолчал. Он просто повернулся и ушел. Берни последовал за ним.

Уэсли громко выдохнул и разгладил сюртук.

— Как Ройс? — спросил он Адриана.

— Сейчас спит, сэр. Он очень слаб, но, думаю, быстро поправится. Спасибо вам, сэр.

— За что? — ответил Уэсли. — Старшина Блэкуотер, я должен выполнить задание и не могу допустить, чтобы члены моей команды поубивали друг друга. Матросы Дернинг и Грэди, возьмите с собой еще кого-нибудь и принесите тело господина Стаула обратно в лагерь. Не будем оставлять его на корм зверью в этих жутких джунглях.

Глава 15

ПОИСК

— Мне кажется, я его видела.

Голос разбудил Аристу. В первое мгновение она не поняла, где находится. Повернувшись, принцесса увидела Трейс. В тонкой ночной сорочке, трепетавшей на сквозняке, с распущенными волосами, императрица стояла возле открытого окна, устремив взгляд в темный ночной двор.

Прошло около недели с того дня, как Джеральд привел Аристу в покои императрицы, и принцесса считала это добрым знаком — вероятно, она на верной тропе. Если бы судьба могла говорить, это, несомненно, звучало бы именно так.

Трейс обеспечила ей полную безопасность и оберегала, словно мать новорожденного младенца. За дверью всегда стояла стража, теперь двое, и им было строго приказано никого не пускать без разрешения императрицы. В спальню допускались только Амилия и Нимбус, и даже они всегда стучались. По просьбе Трейс Нимбус передавал послания Хилфреду.

В ночной сорочке Трейс выглядела почти такой, какой Ариста помнила ее в Дальгрене, но что-то в ней изменилось — появилась какая-то непреходящая тоска, для выражения которой, однако, ей недоставало страсти, обычных человеческих чувств. Она могла часами молчать, смотря в пустоту невидящими глазами, а когда заговаривала, слова звучали невыразительно и были лишены всякого чувства. Она никогда не смеялась, не плакала, не улыбалась. Казалось, бойкая, отчаянная крестьянская девчонка и в самом деле благополучно превратилась в истинную императрицу, безмятежную и бесстрастную. Но какой ценой?

— Была поздняя ночь, как сейчас, — сказала Трейс, не отрывая взгляда от окна. Ее голос казался отстраненным, словно она пребывала в трансе. — Мне снился сон, но меня разбудил какой-то скрип. Я подошла к окну и увидела их. Они были во дворе. Люди с факелами, не меньше дюжины, ввезли закрытый фургон. Это были рыцари в черно-красных доспехах, как те, которых мы видели в Дальгрене. Они говорили о человеке в фургоне так, словно это было чудовище, и хотя он был закован в цепи, они явно его боялись. После того, как его увели, фургон снова вывезли со двора. — Трейс повернулась к Аристе. — Я только сейчас поняла, что это был не сон. Мне ведь все время снятся страшные сны.

— Давно это было?

— Три месяца назад, может, больше…

Ариста села, дрожа от холода. Огонь в камине давно погас, а каменные стены никак не удерживали тепло. Окно снова было распахнуто настежь. Трейс настаивала на этом независимо от времени суток или погоды. Не словами — говорила она редко. Но каждый раз, когда Ариста закрывала окно, девушка вновь его открывала.

— Примерно тогда Гонт и исчез. Больше ты ничего об этом пленнике не слышала?

— Нет. Хотя, если сидеть очень тихо, столько всего можно услышать.

— Трейс, возвращайся…

Модина неожиданно повернула голову, и Ариста замолчала, заметив, как изменилось выражение лица девушки.

— Меня никто больше так не называет.

— Жаль. Мне всегда нравилось это имя.

— Мне тоже.

— Возвращайся в постель. Подхватишь насморк.

Трейс подошла к ней, глядя на стену, где раньше висело зеркало.

— До Праздника Зимы мне понадобится новое зеркало.

Утром пришла Амилия вместе с гувернером Трейс, принеся завтрак и свежие новости. Нимбус, как всегда, был весел и энергичен, глаза его сверкали, он галантно поклонился обеим девушкам. Амилия отказывалась оказывать Аристе такую честь. Верховная наставница императрицы выглядела изможденной, под глазами залегли темные круги, которые с каждым днем становились все отчетливее. Стиснув зубы и сжав кулаки, она мрачно смотрела на Аристу, которая ела завтрак, сидя на кровати Трейс. Несмотря на столь откровенно выказываемое презрение, Аристе она была симпатична. За нескрываемой неприязнью наставницы принцесса видела ее безграничную преданность императрице и желание любой ценой защитить свою подопечную — качества, всегда отличавшие Хилфреда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});