Зов крови (СИ) - Логинова Мию

— Так вот, — прокашлявшись и игнорируя мой выпад, продолжил он, — в то время, когда мой разум был поглощен боевыми артефактами и несправедливостью, невозможностью их использования, я встретил Валентайна…

— Ты же был совсем ребенком.

На этот раз он не сдержался. Цепкие пальцы сжали шею, заставляя хрипеть от нехватки воздуха.

— Еще раз перебьёшь мой рассказ, маленькая дрянь, я верну на место паучиху. Только в этот раз использую Петти. Знаешь, чем отличается Берти от Петти? Последняя доставит тебе массу боли, не лишая при этом сознания. Так что заткнись!

Я послушно кивнула, не в силах сказать и слова от сдавивших горло пальцев.

Киллиан разжал ладонь, недовольно морщась, осматривая оставленный след от руки:

— Лис никто не любит. А дети — самые жестокие существа на свете. Мне пришлось много натерпеться, отвоёвывая место под солнцем в мире Двуликих… с таким-то зверем внутри. Но, — он потёр руки, подходя к приставному столику. Откинул белую простынь, прикрывающую инструменты, — вернёмся к Валентайну. Я стал его подмастерьем. Сперва думал, что он занимается только созданием артефактов. Помогал ему в надежде хотя бы так иметь отношение к высшей магии. Шли годы, и мне раскрылась великая тайна — Валентайн Маккой был одним из Мастеров загадочного, но небезызвестного «Цеха».

— Был?

— Внимательная… — он нажал на кнопку, и кушетка, на которой я лежала, стала подниматься в вертикальное положение.

Моё тело фиксировалось многочисленными стальными обручами. Попытка приподняться и рассмотреть, почему я не чувствую конечности, не увенчалась успехом — хитрый механизм обручей ограничивал обзор и совершенно обездвиживал. Мне ничего не оставалось, как обессиленно опустить голову. Когда кушетка остановилась, Киллиан подошел к дверному проему ровно напротив меня. Дверь заменяла грязная тряпка, которую Киллиан рывком отдёрнул. На тонком матрасе валялся мужчина с разрезанным от грудины до паха торсом. Внутренности были развешаны на тонких проволоках, образующих узор паутины. Кровь давно высохла, но запах всё равно витал в воздухе. Я тяжело сглотнула.

«Словно сырые сосиски на коптильне», — кошка в голове сделала чудовищное сравнение.

— О-о, только не блевать! — он пожурил меня, строго махая пальцем.

Зрение изменилось, окрашивая мир в оттенки серого и белого, мне вдруг стало отчётливо ясно, кто лежал в той комнате.

— Отец, — прошептала я.

— Да! — довольно повизгивая и потирая руки, подтвердил Киллиан. — Как же вы сейчас с ним похожи! Он точно так же бледнел, когда увидел результат моей работы! Но для тебя, милая Алекс, я припас ещё парочку сюрпризов!

Комната и всё в ней вертелось в вихре головокружения, а смех этого безумца наждаком скрёб по коже. Кошка ощетинилась, приумножая мои эмоции. Я повернула голову в его сторону, точно хищник выслеживая человека по звуку. Киллиан поднял глаза, встречаясь со мной взглядом, побелел и припустил к приставному столику.

Выудив шприц с мутноватой жидкостью, ввёл инъекцию в мою многострадальную шею.

— Тебе надо успокоиться, Алекс. Ведь я не убил его, — кивнул в сторону комнатенки, — он ещё жив! Специально для встречи с тобой. Как и остальные.

— Остальные?

— Всему своё время, мне надо рассказать тебе. — серьезно изрёк он. — Мне важно, чтобы ты знала, что это не блажь и не безумство. Я всю жизнь шёл к сегодняшнему дню.

***

И Киллиан рассказал.

Как мой настоящий отец, лорд Бересфорд, будучи в те времена Мастером, спрятал формулу невероятного многофункционального тройственного зелья.

Оборотень, выпивший его в звериной ипостаси, остался бы зверем со спрятанным глубоко внутри человеком. Принявший человеком — упрятал бы зверя так далеко в подсознании, что ни одна ищейка или артефакт не заподозрили бы двуликого. Вампиры, используя это варево, могли также лишиться своих характерных особенностей, притворяясь людьми, но тут уже с условием — обязательное принятие микстуры в определенное время и, конечно же, оно не избавляло от жажды. Что же касалось людей, то тут был сплошной плюс — они могли обрести возможности! Те невероятное способности, которые ставили немногочисленных Двуликих на ступень выше: ускоренная регенерация, сила, выносливость, обострённые чувства восприятия, долголетие, приравненное к вампирской вечности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Это был успех. Прорыв! Но вскоре Бересфорд понял, какое оружие создал! Если убить оборотня под зельем — гибли обе ипостаси. Вампиры могли прятаться в человеческих поселениях, превращая их в свои кормушки. Люди… коварству людей нет границ. Формула не считалась нарушением Тройственного союза, так как имела влияние на все три расы.

— Гениально, правда? — фанатично поблескивая глазами, спрашивал он, одновременно качая головой.

Ясно. Мой друг рехнулся. Всё указывало на это. Уж мне-то не знать… признаки налицо!

Киллиан указал на висящие головы:

— Единственное, что нам удалось повторить, — возможность убийства в первые минуты принятия зелья, — он морщился, сплевывая прямо на пол. — Никчёмный результат! Сила оборотня быстро выводит зелье из крови, очищая организм. Необходимы частые инъекции или добровольный прием… как это делала ты.

Поняв всю опасность своего изобретения, лорд Бересфорд отказался от членства в «Цехе», предварительно спрятав формулу. Но было слишком поздно. «Цех» никого не выпускает из своих лап.

— Ты даже не представляешь, как все погрязли в этом, — повторял и повторял лис. — Никому не вырваться, нигде нет спасения. Моя инсталляция, — он кивнул в сторону развешанных внутренностей, — и паучихи — это своеобразная аллегория. Так я представляю всю суть «Цеха».

Затем Киллиан повторил историю, рассказанную Эдвардом: Маккой встал на место моего отца, возглавив «Токсин», пытаясь повторить формулу, забрав меня в надежде однажды узнать, где прежний Мастер спрятал записи.

— И вот мы подходим к самому печальному, — произнес он. — Я понял, что теряю время рядом с Валентайном, его силы иссякли! Он расклеился. Стал чувствительным тюфяком. Десятилетие опытов и исследований, но единственный более-менее стабильный результат показывала лишь ты — подопытная «зеро», которую старик стал воспринимать как реальную дочь. Стало ясно, что совсем скоро влияние и вес Мастера «Токсина» уменьшится и его сотрут с лица земли. Тогда я решил действовать: «Токсин» — это слишком узкоспециально и неперспективно. Но я не хотел менять Мастера, я сам хотел стать им. И тогда мой взор устремился на соседнее направление. Это было перспективно, модно, прогрессивно. И я решил, что хочу стать Мастером «Биома».

Все волоски на моем теле встали дыбом, а по позвоночнику прошел холодок.

— Тот мужчина в лаборатории… — произнесла я, вспоминая ужасную камеру и едва живого человека в ней.

— Ха, — он рассмеялся. — Мужчина?!

Развернув вокруг своей оси мою кушетку, он указал пальцем на клетку, стоящую в углу. На грязном полу сломанной куклой лежало то создание, которое я видела в подвале.

— Смотри, — подойдя к клетке, постучал по прутьям, — просыпайся, пушистик!

Существо дёрнулось, поворачиваясь ко мне лицом, той его частью, что оставалась человеческой.

Я побледнела, чувствуя, как сердце в груди сжалось в маленький кулачок, словно втягивая в себя всю кровь из тела. На меня затравлено смотрел Маркус Килрой, пропавший в трущобах Лондона наш друг горностай.

28.1

«Очнись…»

«От меня ничего не осталось, только ужас».

Я сидела внутри стеклянного куба, плавающего в агонизирующем кровавом море.

«Очнись».

Мой зверь, прекрасный снежный барс, сидел снаружи, пристально наблюдая за мной.

«С нами произошло что-то ужасное».

«Очнись!»

«Не хочу знать, что приключилось».

«Вставай, размазня!»

Кошка ударила лапой по хрупкой стеклянной стенке.

«Забирай это тело себе, оставь меня!»

«Оно мне не нужно без тебя, идиотка! Мы — одно целое!»