Блародство и страсть - Анна Кэмпбелл

– Мэтью, я не стою этого, – тихо выдохнула Грейс. – Не надо, прошу тебя.

Маркиз повернулся к Грейс и заглянул в глаза:

– Но у нас нет другого выхода, дорогая.

– И ты собираешься отдать жизнь за эту шлюху? – Лорд Джон с отвращением поморщился. – Но она всего лишь обычная дешевка. Такую ты можешь купить в любом переулке за два пенса.

Мэтью шагнул к своему дяде, на его лице появилась улыбка, которая больше напоминала хищный оскал.

– Попрошу выбирать слова, когда говоришь об этой женщине, а то я вобью их тебе обратно в глотку.

– Думаешь, ты полюбил. Похоже, сейчас тебе бессмысленно говорить о реальном положении вещей. – Лорд Джон усмехнулся, но благоразумно отступил назад. Теперь он вряд ли сможет, забыть, какими глазами смотрел на него племянник пару минут назад. – Я приеду позже, когда твои мозги станут соображать лучше.

Лорд Джон нетерпеливо и раздраженно постучал несколько раз тростью по полу, и тут же в комнате появился один из лакеев. Согнувшись пополам, он открыл входную дверь, впустив в гостиную поток свежего прохладного воздуха. Мэтью вдохнул полной грудью. Удушающая жара плохо действовала на его нервы. Или, возможно, все дело было во флюидах зла, которые источал его дядя. Ядовитое облако, витающее вокруг лорда Джона, отравляло все живое вокруг.

– Что, ж, я оставляю тебе твою шлюху. Пользуйся пока. – Лорд Джон повернулся и быстро вышел из комнаты, не проронив больше ни слова.

Мэтью скинул сюртук, прошел к столу и налил себе бренди.

Как бы то ни было, но эту схватку выиграл он, хотя в это было и трудно поверить.

Сделав несколько глотков, Мэтью налил бренди и для Грейс. Повернулся к ней и предложил бокал. Ее вид поразил его в самое сердце. Грейс выглядела невероятно бледной, из ее потемневших глаз текли слезы, и она дрожала, будто ее била лихорадка.

– Я не стою твоей жизни, Мэтью.

– Ты стоишь большего. – Он так резко поставил оба бокала на стол, что бренди едва не вылилось на скатерть. – Ты для меня все. Небо и земля. Ты воздух, которым я дышу.

Неужели она не видит этого? Запрещенные слова «я тебя люблю» уже были готовы сорваться с его губ. Шагнув к ней, Мэтью крепко ее обнял. И сразу же почувствовал знакомый запах жасмина и солнечного света.

– Я не хочу… не хочу, чтобы ты умирал. – Зарыдав, она спрятала лицо у него на груди. Ее руки заскользили по его спине.

– Глупышка. – Он поцеловал Грейс в макушку и сильнее сжал в своих объятиях. – Можешь полностью положиться на жадность дяди. Он не допустит моей смерти, потому что она ему невыгодна. Если меня не будет, он потеряет все, и, возможно, тогда все его грязные дела выплывут наружу. С какой стороны ни посмотри, я нужен ему живой.

Она всхлипнула.

– Ненавижу его.

Мэтью вздохнул – пора было возвращаться к действительности из мира возвышенных эмоций и прекрасных чувств.

– Мой дядя недолго будет ходить в проигравших. Не нужно забывать, что все в этом поместье принадлежит ему и жестко контролируется. Пока ты здесь, тебе всегда будет угрожать опасность.

– Но что я могу сделать?

– Что ты можешь сделать? Убежать отсюда.

Ее глаза сделались еще темнее, в них появилось сомнение, а потом они наполнились слезами.

– Но ведь я же заключенная. Я такая же, как и ты.

Господи, хватит ли у него сил сказать ей то, что он должен сказать? Мэтью, глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза.

– Я хочу вызволить тебя отсюда.

– Ты всегда говорил, что это невозможно. Разве что-то поменялось? Как мы сможем убежать отсюда?

– Только ты, Грейс, – с трудом проговорил он. – Я остаюсь.

Она отшатнулась от Мэтью. Нахмурилась. Ему захотелось снова привлечь ее к себе и обнять. Ведь очень скоро она будет так далеко от него.

– Я не понимаю. Если я могу убежать отсюда, то почему ты не можешь?

– Мне бы очень хотелось присоединиться к тебе. Но там, в большом мире, я навсегда останусь одиноким, никто не придет мне на помощь. Любой человек, который попытается помочь мне, обречен. Я не могу усеивать дорогу к свободе трупами своих друзей.

– Но на этот раз все будет по-другому – ведь с тобой буду я. И смогу объяснить людям, что с тобой случилось и какую роль во всем этом сыграл твой дядя.

Она говорила так горячо, так искренне, и самым ужасным было то, что она верила в то, что говорила. Она верила в возможность спасения.

– Как бы мне хотелось быть с тобой рядом всю жизнь. Я бы многое отдал за это. Верь мне. Но я всего лишь жалкий сумасшедший и обычная жизнь для меня, кажется, невозможна.

– Никакой ты не сумасшедший, – запротестовала она. – Ты это знаешь, и я это знаю. И я не уйду отсюда. Я останусь с тобой.

Что за наваждение? Он тряхнул головой, чтобы прийти в себя, Разумеется, он ослышался. Обстоятельства привели Грейс в постель к сумасшедшему, ее оскорбляли, над ней издевались, ее жизнь подвергалась опасности. Любая женщина в здравом уме с радостью уцепилась бы за малейшую возможность выбраться отсюда. И как можно скорее.

Совершенно ясно, что Грейс руководствуется не рассудком.

Его сердце отчаянно забилось. Возможно, смысл того, что он сказал, просто не дошел до нее.

– Я придумал план. Ты можешь спастись, ты можешь бежать. Ты будешь свободна.

– Но я не хочу этой свободы без тебя, – резко возразила Грейс. Она приподняла подбородок и бросила на него дерзкий взгляд. Когда он увидел ее впервые, она вот точно так же смотрела на него, и его сердце в одно мгновение было покорено.

Мэтью боялся заглянуть в ее глаза и только видел, что на щеках Грейс все еще поблескивали дорожки от слез, но больше она не плакала.

– Чему бы нам ни пришлось противостоять, мы будем этому противостоять вместе.

Глаза Мэтью расширились от удивления.

Может ли это заявление означать, что…

Возможно ли это?

Мэтью глубоко вздохнул, собирая все свое мужество, чтобы задать один-единственный вопрос, который уже давным-давно был готов слететь с его губ.

– Грейс, – начал он и снова замолчал. – Грейс, ты любишь меня?

Его собственный голос показался ему незнакомым. Его пальцы сжимались и разжимались.

Минута молчания, последовавшая за его вопросом, казалось, растянулась в вечность. Наконец она заговорила:

– Я знаю свое сердце, Мэтью. Мои чувства глубоки и сильны. И постоянны. – Она неловко кашлянула, махнула рукой, словно пыталась придать своим словам вес. Ее голос дрожал от напряжения. – Если я говорю, что люблю тебя, то знай – это навсегда.

Как должен чувствовать себя человек, потаенная и самая заветная мечта которого начала осуществляться?

Он ведь не ждал, что она произнесет эти слова. Нет, он, конечно же, ждал, но уже не надеялся. И не был готов… Ее слова пролились долгожданным дождем на его иссохшее от зноя сердце. И вдруг в его сердце распустился прекрасный сад и запели птицы.