Чеченский разлом - Александр Щелоков

Сложные электронные датчики, расположенные в контейнере системы уже засекли источник радиоволн определенной длинны и запустили в работу процессоры, которые приводили в действие механизмы прицеливания.

Компьютер проверил исправность блоков системы и тут же спокойный голос бортового суфлера сообщил экипажу:

— До цели сто пятьдесят километров. Контакт устойчивый.

На современных самолетах пилоту, особенно в сложных боевых ситуациях бывает нелегко уследить за показаниями десятков разных приборов. Поэтому конструкторы дополнили визуальное восприятие летчиком параметров полета звуковыми подсказками. Специальная аппаратура в нужный момент сообщала экипажу на что следует обратить внимание, какие действия нужно срочно предпринять. Любую, самую поганую новость бортовой суфлер сообщал экипажу голосом спокойным, отрешенным от тревожных событий. Он одинаково бесстрастно, произносил фразу вроде «Пожар в правом двигателе» в полете или «Не вышла передняя стойка шасси» при посадке.

Психологи, изучавшие воздействие слов суфлера на состояние летчиков, пришли к выводу, что голос мужчины подсказчика воспринимается более нервозно, чем когда то же самое сообщает женщина. Поэтому невидимую суфлершу в зависимости от личных впечатлений от её подсказок пилоты звали «Черный ангел» или «Ангел смерти».

— До цели пятьдесят километров. Контакт устойчивый.

Система наведения оружия работала в автономном режиме и в помощи штурмана не нуждалась. Теперь он мог только прервать подготовку к пуску, если с земли последует отмена приказа на поражение цели.

— Цель захвачена в перекрестие. Удержание надежное. Сброс!

Идея создания оружия объемного взрыва родилась в умах тех, кто совершенствует средства массового поражения, с появлением баллистических ракет. Их топливные баки заполняли высокоактивными агрессивными сортами синтетического топлива. Именно тогда в язык военных вошли такие названия как гидразин, аэрозин, пентаборан, гептил, обозначавшие вещества летучие, образующие в смеси с воздухом гремучие смеси, обладающие огромной разрушительной силой.

Первые аварии ракет на пусковых столах и в моменты их заправки ошеломляли испытателей мощностью взрывов. Но создатели новых видов оружия увидели в силе и свойствах ракетного топлива перспективное направление конструирования боевых систем, которые позже получили название «термобарических» или, если определять их по-русски, — боеприпасов объемного взрыва…

У нового оружия страшная разрушительная сила. На определенной высоте у контейнера, содержащего летучую огнеопасную смерть, разрушается оболочка. Вырывающийся в атмосферу газ мгновенно распространяется во все стороны и заполняет огромный объем. Точно в рассчитанное время специальное устройство выдает огневой импульс. Облако агрессивного состава мгновенное детонирует.

С точки зрения физики у такого рода боеприпасов двойное действие. В первой фазе взрыва масса детонирующей смеси устремляется огненным валом во все стороны от центра. Она сжигает и сметает все, что оказывается в сфере её воздействия.

Весь кислород воздуха, оказавшийся внутри зоны взрыва, мгновенно выгорает и там создается зона пониженного давления, своеобразный вакуум.

Во второй фазе действия боеприпаса атмосферное давление с огромной силой схлопывает вакуумный пузырь, довершая разрушения, которые не доделал взрыв. Именно по этой причине бомбы такого рода получили неверное название «вакуумных». Кстати, подобный вакуумный эффект присутствует и при ядерных взрывах, но сила их впечатляет иными последствиями и эффект возвратной воздушной волны в нашем представлении остается как бы не замеченным…

Некоторое время бомба, отделившаяся от носителя, летела тем же курсом, что и самолет, но постепенно её траектория начала прогибаться к земле. Головка системы наведения передавала импульс радиомаяка в бортовой компьютер. Там в безмолвных чипах микропроцессоров поступавшая с датчиков информация обрабатывалась и преобразовывалась в команды, которые передавались на органы управления полетом бомбы. Умная система учитывала менявшуюся на разных высотах силу ветра, его направление и атмосферное давление. Все природные факторы, способные сбить бомбу с боевого курса, парировались рулями и цель, запечатленная электронной памятью, все время оставалась в центре перекрестия прицела.

Бомбардировщик, заложив вираж по широкой дуге, ложился на обратный курс, когда горы осветила яркая вспышка.

Огромный оранжевый шар, играя и переливаясь тугими жгутами багрового пламени, заполнил все пространство ущелья, опалив всепожирающим жаром его склоны, заставив трескаться камни, поджигая как свечки деревья в ближайшем лесу, иссушая ручьи, стекавшие с гор.

Мощный наземный удар, сотрясший чрево хранилищ, укрытых толстым слоем железобетона, вызвал детонацию запасов боеприпасов, собранных в одном месте. Могучий взрыв распорол бетонную крепость изнутри, как жестяную консервную банку.

Оранжевый шар ещё не погас, когда из глубины земли, догоняя его, вырвался столб огня и черного дыма…

Утром над горами пролетел самолет-разведчик. А уже через час в штабе генерала Шалманова рассматривали свежие аэрофотоснимки. На листах крупного формата хорошо просматривалась огромная яма. Увеличительное стекло позволяло увидеть торчавшие вверх и в стороны, изогнутые страшной силой, стержни стальной арматуры.

— Что скажете, Георгий Петрович? — спросил полковник Бойко Шалманова.

— Отличная работа.

— Тогда вот, — Бойко положил на аэрофотоснимки и открыл пластиковую папочку. — Это акт о выполнении задачи. Мне надо списать затраченные на контракт средства.

Считается, что горный туризм — это очень трудное испытание физической и духовной выносливости человека. Но то, что выпало на долю боевой группы Полуяна с мирным туризмом сравнить нельзя.

Туристу незачем постоянно думать о том, как скрыть свой маршрут от чужих глаз. Он может останавливаться в населенных пунктах, в местах удобных для ночевок и дневок, любоваться пейзажами, наслаждаться восходами и закатами, распевать с вечера до утра песни под гитару.

Группе Полуяна приходилось старательно обходить места, где живут люди. И каждый такой обход превращался в крюк, всякий раз требовавший затраты сил. Суровая необходимость заставляла её уходить с нехоженых троп и преодолевать неудобья, ради того, чтобы внезапно оказаться там, где её не ждали.

Столь же часто группа прерывала движение для того, чтобы понаблюдать за маршрутом, старательно изучить подозрительные места, где можно устроить засаду, замаскировать секрет или поставить стационарный пост боевиков.

В штабе Басаева сразу связали взрыв секретной базы с пребыванием в местах её расположения таинственной группы федералов. Группы, следы которой обнаруживались довольно быстро, но встать на которые и пойти по ним никому не удавалось.

Чтобы хоть каким-то образом успокоить себя, Басаев на президентском совете сообщил, что по сведениям, которые добыли его доверенные люди, группа составлена из чеченцев, уроженцев горных аулов, которые прекрасно знали места, где им приходится действовать, где им помогали скрываться от погони родственники и знакомые.

Масхадов, выслушав это сообщение, дал резкую отповедь.

— Мы знаем, Шамиль, как ты умеешь оправдываться. Хорошо знаем. Но не вздумай повторять эту глупость на людях. Никто тебе не позволит распространять слухи о том, что горные чеченцы поднялись против нашей с тобой власти. Хотя я прекрасно понимаю, Шамиль, что наши шашни, не ужасайся, я ещё раз повторю, — что наши шашни с арабами, с ваххабитами, надоели народу. Надоели. Ты меня понял? И когда ты уйдешь отсюда, то займись делом и заставь тех, кто на это ещё способен, найти русских. Я повторяю — русских, которые шастают в твоем тылу, как у себя дома.

С совета Басаев ушел накаленный до точки плавления. Его давно так не унижали. С того момента, когда в Абхазии, осетин, командир батальона, преданный им, публично врезал прикладом, свалил и добавил несколько пинков ногой. Тогда пришлось вытерпеть не только боль, но и оскорбительные слова, от которых в других условиях кавказец хватается за кинжал.

— Я найду их, — успокаивал себя Басаев. — Я изрежу их на куски. Запихаю в рот по гранате и подорву.

Планы мести возникали в голове один страшнее другого. Оставалось их воплотить в жизнь.

Дауд Арсанукаев с энтузиазмом воспринял приказ Басаева отыскать группу федералов, которая оказалась в Итум-Калинском районе и действовала без какой бы то ни было связи с основными силами. Дауд сразу обратил внимание на приказ «уничтожить» и отсутствие обычного для Басаева требования взять кого-либо в плен. Это свидетельствовало о том, что генерал встревожен, а может даже напуган решительностью, с которой русские ворвались в Чечню и разметали тех, кто прикрывал опасные горные проходы от возможного проникновения небольших диверсионных групп спецназа.