Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

— Как мне сказали, отделения «Ридатес», «Фокис», а также «Фивы» были развернуты на Козане… — прошептал Страбон. — Извечный Враг укрепился там. Хаоситы защищали какую-то свою мерзкую усыпальницу, или что-то в этом роде. Отряд «Ридатес», за исключением Хирона, был уничтожен полностью, да и «Фокис» понес значительные потери, прежде чем подоспели «Фивы». Только при их поддержке удалось переломить ход боя и уничтожить противника. Но и они вернулись со множеством раненых.

— И?..

— На второй день по прибытии, Хирон пришел в апотекариум и разрядил болтерную обойму в голову брата Кратеса — одного из раненых на Козане. Без всякой причины — просто так!

— Но… почему?

Страбон в ответ только пожал плечами.

— Говорят, Хирон решил, что Кратес стал орудием варпа, и только так можно защитить орден. Однако он не привел никаких доказательств. Вероятней всего, Хирон лишился рассудка. Потеря отделения и все такое… Сейчас он сидит где-то взаперти. Буйствует, как я слышал. Возможно, будет суд, но более вероятно его ждет… отанар.

Приад недоверчиво затряс головой. Все это казалось настолько невероятным! Хирон был одним из самых уравновешенных и уважаемых апотекариев в ордене Железных Змеев. И чтобы он потерял рассудок…

— Ты хотел, чтобы он занял место Мемнеса?

— Да, — сказал Приад.

— Я бы оставил его в покое, брат. Поищи среди других. Хирон больше не член фратрии.

Когда отзвонили вечерние колокола и закончился краткий перерыв на трапезу, тренировочный процесс возобновился. Чтобы испытать еще несколько соискателей, бойцы отделения «Дамокл» вернулись в зал для спаррингов.

У Приада уже имелось решение относительно Диогнеса, но были еще двое, подающих надежды. И особенно великолепно себя показал коренастый юноша по имени Аэкон.

Лексиканий Фраст также привел одного из своих кандидатов на место апотекария: грубоватого, седовласого воина по имени Сикон. Этот Сикон не очень-то пришелся по душе Приаду, хотя, возможно, на его мнение больше повлияло мрачное расположение духа, чем собственно манеры кандидата. В своих мыслях он вновь и вновь возвращался к Хирону.

Он знал Хирона и восхищался им с той далекой поры, когда сам был соискателем. Он намеревался поступить в отделение «Ридатес» еще до того, как Рафон позвал его к Дамоклам. Приглашение в один из наиболее славных отрядов ордена — один из нотаблей — потрясло его до тогда глубины души и наполнило гордостью. Тогда Приад еще не вполне знал себе цену. Только впоследствии до него случайно дошло, что он в тот год являлся одним из лучших соискателей и что за него спорили сразу несколько командиров отделений. Приад был необычен тем, что, вступая в ряды Железных Змеев, не имел никаких амбиций относительно своего дальнейшего продвижения. Многие из соискателей мечтали о поступлении в «Сципион» или в отделение терминаторов — Приад же вполне был счастлив быть просто Железным Змеем. Получить место в одном из рядовых тактических отрядов, каким являлся «Ридатес», казалось ему более чем достаточным. Оглядываясь назад, он часто задавал себе вопрос, не из-за нехватки ли амбиций он оказался там, где был сейчас. Возможно, потому командиры ордена его и приметили, что он более был нацелен на основательное изучение военного дела и тяжелое служение, нежели на быстрое продвижение по карьерной лестнице и стяжание славы.

Определенно, такого же рода рвение он наблюдал сейчас в Аэконе и Диогнесе. Когда они выходили на матовый настил, в них не было ни спеси, ни самолюбования, которыми грешили большинство других соискателей. Которые уползали с площадки на четвереньках.

В тот день Приад лично провел несколько последних поединков. Глядя на несчастных бедолаг, держащих цнокой так, будто видят его второй раз в жизни, он изо всех сил старался сдержать свое раздражение. Он напомнил себе, что за плечами у каждого из этих мужчин по крайней мере один водяной чорв, с которым нужно было справиться собственноручно, не прибегая к посторонней помощи. Это были лучшие охотники на Итаке. Через некоторое время Приад покинул настил, оставив тяжело дышащих соискателей харкать кровью на соломенный мат.

— Хватит на сегодня, — сказал Приад, и группа разбрелась по залу.

Он передал цнокой одному из соискателей, чтобы тот вернул его на висящую на стене подставку. Тут к нему подошел Фраст.

— Тут думаю, можно и не спрашивать… — начал разговор лексиканий.

— Если завтра, сэр, у вас не найдется что-то получше, мой выбор — Диогнес и Аэкон.

— Полагаю, это хороший выбор, — сказал Фраст. — Ваш голос решающий. Я согласую ваш выбор с капитаном Фобором и затем подготовлю все необходимое для обряда зачисления. К концу месяца они станут Дамоклами. — Лексиканий сделал паузу. — Теперь об апотекарии. Его зачисление в отряд должно произойти в то же самое время.

— Давайте я встречусь с кандидатами завтра в семь. После я скажу вам свой выбор. Пригласите также и поступивших — Диогнеса и Аэкона — вместе с теми, чьи кандидатуры мы отметили как возможные. Я просмотрю их еще раз — на всякий случай.

— Сегодня еще есть время, брат-сержант.

— Лучше завтра, сэр. Прошу вас… пожалуйста.

Глубоко погруженный в скальную кору Карибдиса, Толос располагался значительно ниже крепости ордена. Благодаря строжайшей дисциплине, которая поддерживалась в ордене, этот арестантский блокгауз использовался крайне редко. Обычно его обитателями становились военные преступники, и здесь они под бдительным оком надзирателей ордена ожидали окончания расследования.

Фибос, надзиратель ночной смены, был седовласый ветеран, пятьдесят лет назад потерявший обе ноги и руку на Кинзии. Он носил длинную седую бороду, а волосы заплетал в косичку на затылке. Механическая коляска, что везла его вниз по холодному, каменному коридору, отвратительно скрипела на поворотах.

— То, что мы делаем, неправильно, — пожаловался он Приаду.

— А разве это запрещено?

— Нет, насколько я знаю. Но у тебя есть веская причина?

— А я непременно должен ее иметь?

— Ты — командир отделения «Дамокл», брат. Нет, не должен.

Фибос вдруг сокрушенно затряс головой и заохал.

— Он что-нибудь говорит?

— Шутишь? — возмутился Фибос, и вдруг взревел: — Да заткнись ты, во имя примарха!

Приад нахмурился. Он ничего не слышал.

— Буйствует день и ночь, — промолвил Фобос, продолжив движение. — Слышите это? — Приад не слышал. — Вы ничего от него не добьетесь. И, кстати… не подходите к нему слишком близко.

Фибос остановился перед тяжелой бронзовой дверью и, повозившись со связкой ключей, висевшей на его костлявой шее, медленно ее отворил. Дверь распахнулась, открыв за собой еще одну, решетчатую, за которой располагалась мрачная камера, где держали апотекария Хирона.

— Вот, — сказал Фибос. — Буйствует, как я и говорил.

Хирон не буйствовал. Он тихо сидел в дальнем углу камеры и напряженно глядел в открытую дверь. Его лицо покрывали ссадины, а вокруг опухшего носа и по щекам разлились темно-багровые пятна.

— Оставьте нас, — попросил Приад.

— Только не слишком долго, брат, — отозвался Фибос и уехал прочь на своей дребезжащей колымаге.

— Приад…

— Брат Хирон…

— Боюсь, больше уже не брат, — заметил пожилой воин. — Я исключен из фратрии.

— Почему надзиратель ордена твердит, что ты буйствуешь? — спросил Приад, подойдя к решетке.

— А разве я не буйствую? Разве я, припав к решетке, не бросаюсь оскорблениями и не изливаю потоки богохульств и проклятий?

— Нет.

— Понятно. Но большинство уверено, что именно это я и делаю.

— Но почему?

— Потому что… — Хирон запнулся. — Это неважно. Я благодарен тебе, конечно, за то, что ты видишь меня, а не обезумевшего монстра, но нет никакого смысла пытаться тебе все это объяснить. Из этого не вышло бы ничего хорошего. Они бы просто сказали, что я задурил тебе голову.

— Я… — начал было Приад, но не нашел больше слов.

— Давай лучше я задам тебе вопрос? — предложил Кхирон. — Зачем ты пришел?

— Я не мог поверить во все эти россказни. Мне нужно было увидеть самому.

— А что, я уже стал музейным экспонатом?

Приад покачал головой.

— Я не имел в виду ничего подобного. Дамоклы потеряли Мемнеса на Церере, и я рассчитывал пригласить тебя ему на смену. Но мой выбор был… отклонен.

— Мемнес… Он мертв?!

Неподдельная печаль омрачила мудрое, обезображенное синяками, лицо Хирона.

— Значит, нас обоих в этот сезон постигли утраты. Бойцов «Ридатеса» долго будут оплакивать. Все они были храбрыми братьями.

Хирон поднялся на ноги, но, подумав, не стал подходить к решетке.

— Перекрестный огонь. В тесном ущелье. Они погибли… Все погибли. Менее чем за шесть минут. Лишь какое-то невероятное стечение обстоятельств позволило мне спастись. Из-за канонады обрушилась стенка ущелья, и меня завалило камнями. Вот, можешь видеть, это булыжником мне проломило скулу и своротило нос. Извечный Враг полагал, что я тоже мертв.