Золотые дни - Джуд Деверо

Она знала, что он дает ей подачу для ответной шутки, но не стала шутить.

— Кадди отдал тебе драгоценности?

— Да, отдал.

— Можно на них посмотреть?

— Нет. — Он улыбался. — Я знаю, ты уже видела, чего тут недостает.

— Но мне нужно…

Она вновь попыталась встать, но он осторожно уложил ее.

— Нет, детка, все, что тебе нужно, — это отдохнуть. Я знаю, что ты дралась.

— Это ерунда по сравнению с тем, что я сделала с Бесси Хайтоп, когда нам обеим было по четырнадцать лет. Ее отец был герцогом, и она сказала, что я — школьная приживалка, что я все время ищу, за чей бы счет мне пожить.

— И ты ей показала, где раки зимуют?

— Ну, в конечном итоге я оказалась в проигрыше. Ее отцу сообщили, что произошло, и он заставил Бесси пригласить меня к ним на Пасху. Я очень гордилась этим приглашением и поехала к ней.

— И что было дальше?

— Старый дедушка Бесси, отец ее матери, сделал мне предложение.

Ангус не удержался и расхохотался:

— Жаль, что меня там не было. Хотел бы я послушать, что ты сказала насчет его предложения.

— Когда он предложил мне посидеть у него на коленях, я сказала ему, что у меня попа заболит от его костлявых коленей.

— О, детка, как мне тебя не хватало!

Эдилин не улыбнулась.

— А я по тебе нисколько не скучала. После того как ты отшвырнул меня, словно мусор, единственное, чего я хотела, так это выполнить перед тобой свои обязательства.

— Обязательства?

— Я перед тобой в долгу. Ты достаточно часто повторял, что, если бы не я, ты был бы сейчас в Шотландии со своей любимой семьей.

— А еще я сказал, что ты открыла передо мной возможности, которые без тебя были бы для меня закрыты.

— Да, насчет этого ты прав. Я отдала тебе парюру, и у тебя появилась возможность купить ферму. Когда Кадди рассказал мне, как ты тут живешь, я поняла, что по-прежнему перед тобой в долгу. Из вождя клана ты превратился в мальчика на побегушках.

— Это не так уж плохо, — возразил он. — Если так и дальше пойдет, однажды я вполне могу стать хозяином этой таверны.

— Ха! — усмехнулась Эдилин и, стиснув от боли зубы, села в кровати. — Если у хозяина есть какой-то троюродный брат, седьмая вода на киселе, то он скорее передаст таверну ему, чем тебе. Неужели ты этого не понимаешь?

— Эдилин! — сказал Ангус и встал, глядя на нее сверху вниз.

Она придерживала одеяло, и ее, похоже, нисколько не смущал тот факт, что под одеялом она совсем голая. Или все же смущал?

— Ты не мог бы передать мне одежду? Я хочу одеться и уйти.

Он съежился от холода, прозвучавшего в ее голосе. Когда она злилась на него на корабле, он над ней смеялся. Он полагал, что она ревнует его к Табите, и, если честно, это было приятно. Но ее теперешняя холодность ему совсем не нравилась.

— Я благодарю тебя за…

— Прекрати! — выкрикнул Ангус. — Я хочу, чтобы ты замолчала! Немедленно! О чем ты думала, когда явилась в разбойничье логово и ввязалась в драку? Ты знала, как это опасно?

— Я должна была это сделать, — сказала Эдилин. — Будь любезен, передай мне мою одежду, чтобы я могла уехать.

— Нет! Ты никуда отсюда не уйдешь, пока не поешь и не выспишься. Я отпущу тебя тогда, когда буду точно знать, что с тобой все в порядке.

— О, так ты, оказывается, еще и доктор?

— Если ты не была уверена в том, что я могу о тебе позаботиться, какого черта ты приехала сюда? Почему ты не поехала в свой роскошный дом и не вверила себя заботам сестры Харкорта?

Он обрадовался, увидев гневные искры в ее глазах. Все лучше, чем холодность.

— Ты что, забыл, зачем я вообще поехала к тем разбойникам?

— Чтобы выставить меня дураком?

— Мне не пришлось для этого сильно стараться.

Они злобно смотрели друг на друга. И молчали. Через несколько минут Ангус открыл шкаф, достал чистую сорочку и швырнул ей:

— Пока с тебя этого хватит. Ложись в кровать и отдыхай. — Голос его был сердитый, но во взгляде сквозила нежность. — Эдилин, что заставило тебя так поступить?

Что, если не любовь? Но она ни за что не призналась бы ему в этом.

— Повторяю, я хотела отдать тебе долг, — сказала Эдилин, через голову надев большую рубашку.

— Так ли?

— Так, и теперь мы в расчете. Теперь я не буду чувствовать себя виноватой из-за того, что ты лишился общества приятных людей. Ты можешь купить землю, заложить город и созвать туда всех своих родичей и друзей. Ты снова станешь вождем клана. Будешь расхаживать по своему городу, и все будут смотреть на тебя с обожанием.

— Ты думаешь, я этого хочу? — тихо спросил он.

— Я понятия не имею, чего ты хочешь! — отрезала она. — Я не принадлежу к твоему клану.

Он хотел ответить, но передумал и направился к двери.

— Сейчас не время спорить с тобой. Я хочу, чтобы ты поспала. Я пошлю весточку сестре Харкорта, что ты в безопасности.

Едва за Ангусом закрылась дверь, как на Эдилин навалилась страшная усталость. В тот момент она не могла вспомнить, почему велела Кадди привезти ее к Ангусу. Она знала, что надо вернуться к Харриет, в свой дом, в свою кровать, но сейчас ей было все равно, где она находится. Она с головой накрылась одеялом и тут же уснула.

Ангус несколько минут постоял под дверью, прислонившись головой к стене, закрыв глаза. То, что он по своей небрежности позволил украсть драгоценности, само по себе было унизительно, но то, что Эдилин разыскала их и вернула, было просто невыносимо. Девчонка одержала над ним верх!

Он заглянул в комнату. Эдилин крепко спала.

Он подоткнул одеяло и убрал с ее лица волосы.

С того момента как он встретил ее, она постоянно присутствовала в его мыслях, в его сердце, во всей его жизни. Он боролся с чувствами, которые она пробудила в нем. В Шотландии он изо всех сил боролся с желанием встретиться с ней, полюбоваться ею, послушать ее голос, почувствовать ее присутствие. Его злость, его гнев из-за того, что она без спросу вошла в его жизнь и завладела всеми помыслами, проявлялись в поступках, которые вообще-то не были для него характерны. Он сожалел о том, что иногда прибегал к насилию, если, конечно, чан с водой можно назвать насилием.

Никто не говорил ему, что любовь может рождать чувства, которые никак нельзя назвать светлыми и высокими. Он думал, когда человек влюбляется в кого-то, то… Ангус не знал, что именно. Что он слышит пение ангелов?

Но Эдилин пробуждала в нем разные чувства, от самых высоких и светлых до самых низменных и темных. И каждое из этих чувств было вдесятеро сильнее того, к чему он привык. Однажды ночью разбойники украли дюжину овец, но тот гнев не шел ни в какое сравнение с гневом, который заставляла его испытывать Эдилин. Гнев, злость, радость, бессилие, невиданный душевный подъем. Он чувствовал все, когда она была рядом. Она способна была внушить ему веру в то, что он самый большой, самый мудрый, самый достойный из когда-либо живших на земле мужчин. А в следующую секунду она заставляла его чувствовать себя последним червем.