Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень - Виктор Лагздиньш

Главная сфера действия главаря гангстеров – запрещенные азартные игры, тайный тотализатор, дома терпимости. Порой этот ассортимент расширяется за счет налета или удачной кражи… В фильм обязательно следует включить хоть один эпизод, который иллюстрирует пользу оказываемой протекции. Один из поддавшихся соблазну предшественников агента полиции все же набрался смелости сообщить, что стал жертвой шантажа. Неизвестные злоумышленники его на совесть отколошматили. Результат – тяжкие телесные повреждения и немедленный отказ от заявления. Жертва даже оставил в полиции трогательную исповедь, где признался, что намеренно очернил непорочную репутацию леди, мстя за то, что та с негодованием отвергла его похотливые поползновения.

Ричард Бейдеван с трудом поднялся и, пошатываясь, направился к дверям.

Грегор Абуш задержал его и усадил в кресло.

– Разве сюжет так скучен, что трудно дослушать? Потерпите, сейчас закончу… Вы, верно, думаете, что молодая дама, о которой я только что рассказывал – одна из тех проституток, что помогали главарю банды гангстеров умножать его доходы. Ничего подобного! Молодая, довольно одаренная актриса. Между прочим, действие фильма происходит в Албуброке. Вы ведь знаете этот город, господин Бейдеван?

– Более–менее. Какое–то время проработал там…

– Актером в театре «Эксперимент», если не ошибаюсь? – подсказал Грегор Абуш. – Его финансировал некий меценат по фамилии Басани. Не родственник ли он случайно Винценту Басани из нашего города?

– Это тот самый Басани, что живет сейчас в Александрии! – Ричард Бейдеван внезапно выпрямился в кресле. – И не только живет! Он всех вас держит здесь! – Режиссер вытянул пятерню правой руки и медленно сжал пальцы в кулак. – Поэтому и не советую играть со мной в кошки–мышки! – продолжал он с угрозой. – Да, наш театр в Албуброке фактически принадлежал Винценту Басани. Но ни у меня, ни у моих коллег ничего общего не было с его противозаконной деятельностью. Несколько месяцев назад я случайно встретился с Басани, это был наш первый контакт после долгих лет. Рассказал о своей неудаче с предыдущим фильмом. Басани обещал что–нибудь сделать для меня и свое слово сдержал. Что же касается вас и рассказанного вами сюжета, то он мне немного знаком.

– Откуда?

– Из газет!.. Насколько помню, судили двух актеров нашего театра – Анжелику Големба и Виктора Вандейля. Лично я их не знал. Когда уехал из Албуброка, чтобы попытать счастья где–нибудь в других местах, их еще в труппе не было.

Ричард Бейдеван умолк. Он явно нервничал, не мог места себе найти – то садился, то вставал, взгляд его, обегая комнату, все время возвращался к дверям.

Я обратился к нему, но он не отреагировал. По морщинам на лбу и повернутой к дверям голове можно было понять, что он напряженно прислушивается.

Напряг слух и я. Мне показалось, что внизу раздаются приглушенные шаги.

Ричард Бейдеван поднялся и открыл дверь.

– Вы кого–нибудь ждете? – отрывисто спросил Грегор Абуш.

– Да нет. Мне показалось, что Tea…

– Возвратилась?

– Да. Не могу понять, почему она убежала.

– Может быть, чтобы избежать неприятной ситуации, – усмехнулся Грегор Абуш. – Очевидно опасается, что я, как и положено неотесанному бревну, назову ее подлинное имя.

– Что вы хотите этим сказать? – Ричард Бейдеван побледнел.

– Tea Кильсеймур и есть та самая Анжелика Големба, о которой я только что рассказывал.

– Не может быть! – Ричард Бейдеван выглядел совершенно раздавленным. – Если бы я это знал…

Не позволяя ему прийти в себя, Грегор Абуш начал обстрел короткими репликами, – все предыдущее осторожное маневрирование служило только прелюдией. Быстро сменив тактику, он засыпал режиссера градом лаконичных вопросов. Как автоматные очереди, вылетали они один за другим, без промедления, не давая ни малейшей передышки.

– Когда вы в последний раз видели Альберта Герштейна?

– Вчера. У нас была последняя репетиция в подвальном этаже банка, где находится сейф. Крюдешанк познакомил нас с расположением помещений, сказал охраннику, как ему следует вести себя во время съемок.

– Это я знаю. А сегодня?

– Сегодня он только позвонил. Сказал, что Дэрти просит меня посетить банкира, чтобы окончательно уладить вопрос о…

– Знаю. Ничего больше Альберт Герштейн не сказал?

– Когда я заметил, что уламывать Крюдешанка надо бы самому Дэрти, Альберт объяснил, что Дэрти уехал в Новый Виндзор, а оттуда обязательно позвонит банкиру.

– Когда вы говорили с Альбертом по телефону?

– Около десяти.

– До или после десяти?

– Не помню.

– А что вы делали после этого?

– Оделся и поехал к Крюдешанку.

– В какой машине? В черном лендровере?

– Конечно! Это единственный автомобиль, который этот старый скупердяй Дэрти передал в мое распоряжение.

– Кто был за рулем?

– Tea.

– Вы поставили машину у дома Крюдешанка?

– Не совсем так. Висел «кирпич». Поставили машину неподалеку на пустыре.

– Что было дальше?

– Все более убеждаюсь, что у вас короткая память, – усмехнулся Ричард Бейдеван. – Вы сберегли бы силы и мне, и самому себе, если бы мои свидетельские показания протоколировались сразу, как положено. Очевидно, в полиции Александрии не хватает грамотных.

– К сожалению, вы не далеки от истины, – грустно улыбнулся Грегор Абуш. – В моем распоряжении фактически лишь один человек, которому молено доверить составление протокола, – сержант Александер… Что поделаешь, если он сейчас выполняет другое важное задание.

– Не могу представить, что было бы важнее.

– По–моему, он пытается сейчас спасти Тею Кильсеймур от насморка.

Ричард Бейдеван невольно вздрогнул.

– Ну, хорошо, если вам мой метод допроса кажется чересчур провинциальным, поступим по–другому. Попросим господина Латорпа повторить ваш рассказ. Если что–нибудь не совпадет, то вы его поправите. Прошу! – Грегор Абуш повернулся ко мне.

– Думаю, что впутывать третье лицо нет никакой необходимости, – Ричард Бейдеван просто зашипел от злости. – Как я уже сказал, Крюдешанк отказался впустить Тею. Назвал ее достаточно некрасивым словом, приводить которое, я надеюсь, нет необходимости; она, рассердившись, повернулась и убежала. Крюдешанк разгневан был не меньше. После этого пришел почтальон, Крюдешанк поставил пластинку, тотчас же появился сосед, а когда позвонил Дэрти, Крюдешанк отдал соседу журнал, а сам…

– Когда это было?

– В десять тридцать пять, – без промедления ответил Ричард Бейдеван.

– Значит, незадолго до ограбления банка, – с удовлетворением констатировал Грегор Абуш. – Быть может, немного позже или раньше?

– Нет! Как раз в тридцать пять минут.

– Чем же объяснить, что вы не можете точно сказать, когда утром звонил Альберт, зато прекрасно запомнили время начала телефонного разговора Крюдешанка… с Дэрти?

– Без сомнения, с ним.

– Вы в этом убеждены?

– Сам слышал, как Крюдешанк называл Дэрти по имени… Да и разговор, насколько мне удалось слышать из соседней комнаты, свидетельствует…

– Быть может, все происходило совсем иначе? – Грегор Абуш внимательно взглянул на режиссера. – Кто–то позвонил розно в десять тридцать пять и говорил до…

– Почти до одиннадцати.

– Вот видите! Быть может, вы заранее знали, с какого и по какое время продолжится разговор? В таком случае у вас не было никакой необходимости слушать его из соседней комнаты, раз уж вы заранее знали содержание беседы. Не доказано, что звонил именно Дерти, хотя это обстоятельство и не столь существенно. Зато важно, что таким образом вы получили прекрасное алиби. Крюдешанк, говоря по телефону за закрытыми дверьми, не видел вас примерно двадцать минут, пока…

– Выдумка недурна! – прервал на этот раз Ричард Бейдеван. – Надо признать, что от провинциального начальника полиции я такой изощренности не ожидал. Но самая хитроумная гипотеза, не подкрепленная доказательствами, всего лишь карточный домик.

– Сдаюсь! – Грегор Абуш поднял руки. – А когда вы ушли от Крюдешанка? Точное время вы, очевидно, не припомните, но скажите хотя бы приблизительно.

– Приблизительно в двенадцать. О делах больше не говорили, просто поболтали о том о сем. Крюдешанк пытался убедить меня, что только его секта третьего пришествия способна спасти грешное человечество и так далее.

– Хорошо, отбросим маловажные детали. Вы попрощались, сели в лендровер и поехали домой?

– Снова неверно. Машину не нашел, поэтому отправился пешком.

– Что вы подумали, не найдя машину?

– Что ее взяла Tea, о чем тут еще думать?

– Она подтвердила это?

– Спросить не удалось. После возвращения домой мы поссорились.

– Из–за чего?